Пленэрус

– Василий, не тяни резину, – прогудел из кресла Галямов. – Все в курсе, что это Миша нас сюда заманил, вот и дай ему слово. Раньше начнем, легче разбежимся.

Василий Гаврилюк добродушно пыхнул дымком, отчего пышные усы его на секунду стали еще пышнее, и согласно качнул головой.

– Что ж, добрый человек сказал, мы его услышали. Слово предоставляется Михаилу.

С места немедленно вскочил Ржавчик. С речью, с монологом и очередным многообещающим проектом.

Глава 5

К манере Ржавчика произносить монологи следовало привыкать постепенно. Глаза Михаила даже не бегали, а прыгали. Вправо и влево, вверх и вниз – этаким елочным зигзагом. Не поймаешь и не зацепишь. В итоге люди, конечно, терялись и никли, – сам же Михаил опрометчиво относил это на счет силы своего убеждения, и временами даже скромно поминал о тяготах врожденной харизмы и речевого обаяния. Со временем к странностям поведения Миши Ржавчика Павел привык, да и остальные в союзе смирились. В сущности, это была всего лишь форма крайне умеренного эскапизма. Все из этой жизни рвут когти – кто в клубы и гаражи, кто в музеи или театры, кто за город, а кто и за кордон. Миша Ржавчик не являл собой исключения: убегал, как умел, главным образом – глазами. И то сказать, другие с его образованием и гибкостью языка давно отирались бы в думе, игрались бы в откаты, рулили бы заводами и целыми регионами, Ржавчик же честно застрял среди низовых звеньев. Проще говоря – среди народа. Тут не только глазками запрыгаешь, еще и думать с перепугу начнешь. Вот и у Миши бурлили в головушке идеи одна перченее другой. Совсем как перловка в туристическом котле. Жаль, всегда не хватало какой-нибудь малости – сольцы, укропа или перчика. Блестящие начинания Ржавчика буксовали на старте, а многоэтажные проекты рано или поздно давали трещину. И все-таки Миша Ржавчик продолжал стараться. В этом заключался смысл его жизни, говоря современным языком – карма. За бешеную эрудицию многие почитали Мишу умным, у самого Павла Ржавчик вызывал двойственное впечатление. Администратором союза и впрямь можно было порой любоваться, иной раз его выступления вызывали бодрящую оторопь, однако ум тут был решительно ни при чем. Как говаривал премудрый Бирс: «эрудиция – всего лишь пыль, вытряхнутая из книг в пустой череп». Сказано это было именно о Ржавчике, и потому Миша был для Павла, прежде всего, уникальным и неотрывным сегментом союза, без коего существование литераторов города Исетьевска, бесспорно, лишилось бы весомой части своей кинетики. Ржавчик был катализатором их маленького социума, а временами становился и подлинным детонатором. Жизнь рядом с ним сулила очевидный риск, но жить без Миши было бы ужасно скучно.

– Идея – на миллион баксов, это я вам говорю! – Ржавчик по обыкновению вращал глазами и смотрел одновременно всюду и никуда.

– Может, на два? – Усачевский рассмеялся хорошо поставленным смехом, красиво качнул начищенной туфлей. Глядя на нее, Павел представил себе Ржавчика в школьном туалете, в возрасте лет десяти – полненького, возбужденно размахивающего руками, окруженного одноклассниками. Почему-то не вызывало сомнений, что в юном возрасте Михаил был таким же заводилой-интриганом – что-нибудь вечно сочинял и рассказывал, солидно делился сигаретами, ошарашивал взрослыми страшилками и тайнами деторождения.

– Если выгорит, будем сок айвовый пить!

– Бамбук курить и ананасами закусывать, – с пришепетыванием из-за трубки пропел Гаврилюк.

– Не вкручивается, зараза… – Костик грузно спрыгнул с табурета и, стоя на столе, попытался закурить. – Пойду я, что ли. Стремянку у кого-нибудь раздобуду…

– Секундочку! – Ржавчик ткнул в его сторону пальцем. – Тебя, между прочим, это тоже касается.

– Во как? – не особенно удивившись, Костик величаво уселся на табурет, с облегчением вытянул ноги. – Ну, если не особо долго…

– Не особо, не особо! Не бойся.

– Да нет, я так-то не против, только трудно слушать всухую.

– Думаешь, на первом этаже тебя угостят?

– Так это… Меня везде угощают.

– Да кто? Кто там тебя угощает? Люмпены! Мещане! – Ржавчик даже плечиками передернул. Сравнение первого этажа со вторым ему даже в голову не приходило.

– Да я ничего такого… Просто селедочка у них неплохая. Под шубой которая…

Ржавчик патетически воздел руку, однако от дальнейших комментариев воздержался.

– Продолжим, – напомнил ему Галямов. – Народ в ожидании. А ты, Костик, не перебивай оратора.

– Что ж… – Ржавчик суетливо и прыгающе оглядел слушателей, – Речь идет о литературном экспрессе. Помните агитпоездки прошлого?

– Было такое действо.

– Вот-вот! Было и сплыло. Но появилось мнение возродить. На самом верху, – палец Ржавчика отчего-то указал на Константина, и электрик довольно улыбнулся. – Если говорить более конкретно, то в области неожиданно образовался профицит. Куда потратить – сходу не сообразили, а тут сельчане нагрянули с жалобами, ходоки разные, – вот и растерялось чиновничество. С растерянности, верно, решили одним коленом двум зайцам навернуть. В смысле – одним ударом семерых клопов…

– В смысле, и сумму уворовать, и рот сельчанам заткнуть, – растолмачил сообразительный Галямов.

– Приблизительно так, – Ржавчик энергично закивал, и черный чубчик автомобильным дворником закачался на его аристократическом лбу. – В общем, слово сказано, а оно, как известно, не воробей. Однако и нам надо снизу инициативу продемонстрировать. Чтобы, значит, ковать, пока горячо.

– А сильно горячо-то? – поинтересовался критик Усачевский и красноречиво потер щепотью.

– Зависит от количества партнеров, – Ржавчик искательно улыбнулся. – И от нас с вами, само собой. Но если хорошенько подсуетиться, на год беспечной жизни можем заработать. Всего-то недели за две. В худшем случае – будем сыты-пьяны, еще и командировочные получим.

– Пьяны? – Костик в волнении поднялся с табурета, потоптался на столе и снова сел. – Когда ехать?

Он был уже согласен.

– Чем быстрее, тем лучше. Во-первых, могут передумать, во-вторых, найдут других добровольцев.

– Таких же умных и красивых?

– Ну, таких же – вряд ли, но голодных кругом – пруд пруди. Актеры, суфлеры, жонглеры там разные. Так что надо поработать локтями, если хотим прорваться. Все-таки мы – элита. Мыслители дум.

– Властители, – машинально поправил Павел.

– Тем более! Создадим профессиональную бригаду, наметим план выступлений – и вперед. Собственно, ориентировочный план я уже выслал в мэрию…

– Быстрый же ты!

– Иначе нельзя. Я же говорю, все решали часы и минуты. Знаете слово такое – «тендер»?

– Еще бы!

– Вот его мы, считай, и выиграли. Во многом благодаря мне. Теперь осталось определиться с составом, связаться с сельскими поселениями и местным начальством. Чтобы, значит, проговорить оргвопросы – насчет жилья, кормежки и сцены. Кое-какие шаги в этом направлении уже сделаны, так что надо решаться.

– Мда… – задумчиво протянул Галямов. – Село, стало быть, молоко парное, дымок из труб. А если еще и пекарня есть, совсем хорошо.

– Причем здесь пекарня?

– Я городской хлеб есть не могу – язва.

– Опять же селяночки молодые, цивилизацией не испорченные, – в унисон ему подпел Гаврилюк. – Жаль, не сумею присоединиться.

– А я вроде нормально, – по-солдатски кивнул Костик. – Когда едем-то?

– Пардон! Вы что, всерьез собираетесь его взять? – Усачевский кивнул на Костю Белкина. – Он ведь даже не писатель.

– Но работает-то у нас.

– Верно, простым электриком.

– Простые электрики за столом с писателями не сидят!

– Правильно, скучно парню, а тут компания умных людей, есть, кого послушать.

– И водочки хорошей выпить…