ДОНОРЫ. Фантастика и приключения

Мэрвил Борхес путанным мальчишечьим движением снял очки, принялся протирать их платком.

– Это не вопрос веры, дорогой мой. Я ученый. А ученые – это слепцы, семенящие по дорожкам, указываемым жизнью. Кроме того, лечение нередко начинают не будучи уверенными в том, что используемые методики и лекарства окажутся эффективными. Однако лечение необходимо, поскольку проблемы налицо. Что-то надо делать – и мы делаем. Ну, а со временем все устаканится и займет свои законные места. Появится должная статистика, да и наука сумеет одолеть очередные несколько ступенек. Ну, а пока мы работаем, и смею вас заверить, что результаты нашей работы несомненны. Об этом говорят многочисленные сводки, поступающие из полицейских участков. Кражи, ограбления, просто несчастные случаи – все летит вниз, едва мы выпускаем на улицы очередного донора. Это факт, с которым уже не поспоришь.

– Значит, я у вас буду в роли живца, – Виктор невесело усмехнулся.

– Мне не хотелось бы употреблять подобный термин. Донор – существо, сознательно идущее на риск во благо окружающих. И кстати, вы можете еще отказаться, – последнюю фразу Борхес произнес с медлительной осторожностью. – В конце концов, мы придерживаемся принципа добровольности, и если вы передумали, еще не поздно переменить решение.

– Поздно, мистер Борхес. Уже поздно… – Виктор задумчиво посмотрел на правый мизинец, отягощенный массивным кольцом. – Как видите, меня успели оснастить всеми необходимыми аксессуарами – даже капли для глаз выдали, очки с обыкновенными стеклами: объяснили, что будет обязательное воспаление конъюнктивы. Спасибо, конечно, но причем тут мои глаза?

– Дело не в глазах, а в пыли и мошкаре, Вилли. Пора бы уже привыкнуть к мысли, что все это скоро станет вашей исключительной прерогативой. Как и случайный мусор с небес, задиристые пьянчужки, некачественные хот-доги.

– Вот как?.. Значит, я вооружен на все случаи жизни? Индивидуальный датчик, ботинки скалолаза, рация и прочая чепуха…

– Эта так называемая «чепуха» в самом скором времени может оказаться для вас крайне полезной! – вновь водрузив очки на нос, доктор закинул ногу на ногу, руками обхватил колено. – Вам, Вилли, следует уяснить одно: вы участвуете не в каком-нибудь театрализованном шоу, здесь все всерьез. И дело, к которому вы подключаетесь, безусловно привлечет к себе в ближайшие годы внимание десятков и сотен политических деятелей. Я говорю о крупнейших фигурах – о президентах и действующих монархах. Вполне возможно, уже в этом десятилетии наша программа станет проектом номер один для всего мира. Мы расширим деятельность организации, наводнив донорами все города и все страны. Появятся школы доноров и профсоюзы доноров, мы создадим донорские движения и донорские банки. Специальные институты станут разрабатывать волонтерский реквизит – повышенной прочности амуницию и экзоскелеты, энергетические тоники и средства защиты всех степеней. Мы наконец-то сдвинем с мертвой точки все то, что сегодня именует борьбой с преступностью. Мы не будем с ней бороться, мы попросту объявим ей шах и мат. Да, да! Именно так все и будет. Работа полиции сведется к простейшему администрированию и абсолютному минимуму!

Говоря все это, Мэрвил Борхес не сдержал довольной улыбки. Хмурая физиономия Виктора нимало его не смущала. Судя по всему, ученый действительно верил в то, что говорил.

– Что ж… – Виктор оперся о рукояти кресла, медленно поднялся. – Звучит ошеломляюще, хотя… Очень уж все просто.

– Это вам только кажется! – Борхес по-детски покачал ногой. – Вы послушали двух человек, и только-то, но за нашими словами стоят годы напряженного труда. Так что ничего простого здесь нет, да и вам в скором времени придется тоже непросто.

– Спасибо, что предупредили.

– Всегда пожалуйста! Кстати, вы напрасно встали. Дельта-квантование проходит именно здесь. Окружающий нас стеклопластик – не что иное, как защита обслуживающего персонала от дельта излучения.

– Вот как? – Виктор вновь опустился в кресло. Борхес же напротив, поднялся.

– Минуточку терпения. Следует обговорить кое-какие детали с Руппертом. И если нет никаких возражений, то, полагаю, можно приступать к финальной фазе.

Некоторое время Виктор молчал, осмысливая услышанное.

– Или вы еще не готовы?

Виктор неопределенно качнул плечом.

– Как долго это все происходит? Я про облучение…

– Совсем быстро. Секунд тридцать-сорок, не больше. Процедура совершенно безболезненная, так что беспокоиться нет оснований.

– Я понимаю, – Виктор с иронией кивнул. – Процедура безболезненная на первых порах, а на вторых – как уж получится…

– Ну, это уже во многом будет зависеть от вас.

– Буду на это надеяться, док…

Но доктор его уже не слушал. Прозрачный колпак поднялся и плавно опустился. Мэрвил Борхес оказался снаружи, Виктор же остался на жертвенном пятачке один. Ловушка, таким образом, захлопнулась.

***

Коренастый инструктор с дубинкой в полусогнутой руке шел чуть впереди. Следом за Виктором шагал Таппи – один из тех ребят, что брал его пару дней назад в гостинице. Надо признать, они не слишком его здесь задерживали. Отчасти Виктор был даже разочарован. Он ждал инструкций, может быть, даже какого-то курса специальных тренировок, но ничего подобного не случилось. Доноров выпроваживали на улицу, едва умыв-накормив, в двух словах разъяснив им суть дела. В этом плане ему даже повезло: тот же Таппи поведал Виктору, что с обычными волонтерами ни Борхес, ни тем более – Дик Рупперт как правило не общаются. Исключение сделали только для него – видимо, как для первого донора из России. Вот так, не больше и не меньше! И вроде бы не на что было обижаться, но все равно – некий осадочек у Виктора остался. Никто не носился с ним, как с писаной торбой, не вешал на грудь прощальных иконок, оберегов и амулетов, не хлопал трепетно по плечу, не жал руку. Все было вежливо, сухо и делово. Очень походило на то, что донорская служба у них поставлена на конвейер, и тот же инструктор монотонным голосом напутствовал шагающего рядом донора последними наставлениями:

– Одежду и ботинки рекомендуем не снимать. Куртка и брюки из особого кевларового волокна. На груди и животе – несколько керамических пластин, но очень-то не обольщайся. От ножа спасут, от пуль – вряд ли. То же самое со шляпой. Под внешним фетром – та же керамика. Практически – каска…

– То-то она такая тяжеленная!

– Лучше будет потерпеть эту тяжесть. Может выручить от множества мелких и больших неприятностей.

– Ага, вроде того кирпича, что падает на голову.

– В том числе и от него.

– А от чего не выручит? – Виктор нервничал, и оттого чувствовал, что становится болтливым. Язык работал сам по себе, не спрашивая разрешения. В эту минуту он просто не способен был сдерживаться.

Инструктор скосил на него равнодушный взгляд и, игнорируя вопрос, тем же монотонным голосом продолжил:

– Датчик с мизинца снимать тоже не рекомендуется. Без него мы не сможем следить за твоим передвижением. Рацией пользуйся лишь в крайнем случае. Частоты могут прослушиваться случайными радиолюбителями. Таких в последнее время развелось сверх головы. По той же причине запрещаются переговоры в эфире открытым текстом. С основными кодовыми словами тебя ознакомили?

– Вроде да. Хотя не очень понимаю, зачем все эти шифры.

Пробормотав невнятное, инструктор зло взмахнул дубинкой, задев стену. Крупная голубая искра звонко треснула на металлических рожках резинового оружия.

– Славная вещица! – оценил Виктор. – А мне почему такую не выдали?

Сопровождающий вновь пропустил его слова мимо ушей. Судя по всему, игра в вежливость закончилась, и Виктор начинал понемногу закипать.

– Я, кажется, задал вопрос! Не слышал, сержант? Почему мне не выдали никакого оружия? Рупперт мне много чего обещал.

– Вооружение доноров запрещено инструкцией. Мы руководствуемся статьями закона и не намерены разжигать стрельбу на городских улицах.

– А если будут стрелять в меня?

– За это тебе и платят, приятель. Кроме того, есть рация. Приспичит, выходи в эфир. Глядишь, кто-нибудь да откликнется.

Инструктор задержался перед массивной, выходящей на улицу дверью. Лязгая тяжелыми замками, вновь покосился на Виктора. Губы его искривились в усмешке.

– Ну, что? Удачи тебе, донор! – крепкая рука хлопнула Виктора по спине – практически выталкивала наружу. Готовый увидеть ту же ехидную улыбочку, Виктор обернулся к Таппи. Но нет, этот парень глядел на него иначе – даже вроде как сочувствовал. Прежде чем шагнуть за порог, Виктор благодарно ему кивнул.

Глава 4

Теплый ветер овевал лицо новоиспеченного донора. Окрашиваясь в малиновые тона, солнце неторопливо уползало за крыши. Виктор взглянул на часы. Десятый… – и всего ничего до полуночи. Инструктор говорил, что утро и день проходят относительно терпимо. Главные донорские злоключения начинаются с приближением ночного времени. Что ж, великолепно! Его выпустили под самый занавес! Даже не дали времени освоиться…

Озираясь по сторонам, Виктор двинулся по улице. Пока ничего не происходило. Или ЭТО происходит не сразу?..

Ветер с шорохом подволок к его ногам мятую газету. Осторожно переступив через нее, он приблизился к витрине. На кого он похож в этом кевларовом балахоне? Виктор повернулся чуть боком. Да нет, вроде нестрашно. Четверо из пяти прохожих с уверенностью отнесут его к категории не самых запущенных бродяжек. Впрочем, если этот кевлар, в самом деле, чего-то стоит, можно и потерпеть. Он пристукнул по асфальту каблуком. Вот ботинки ему определенно нравились! Мягкая и вместе с тем прочная кожа, высокие, как у сапог, голенища, ребристая подошва, позволяющая ступать пружинисто и без опаски, надежно ощущая под собой землю. И при всем при том – совсем даже не тяжелые!

Глубоко вздохнув, Виктор подмигнул отражению в витрине. Что-то не слишком спешит океан событийности. Может, излишне его напугали? Зарядили, чтобы не расслаблялся и не терял бдительности, а в реалиях этот самый событийный поток – не такой уж и грозный?

Виктор ощутил, как губы его сами собой вытягиваются в кривоватую насмешливую дугу. Занятно! Получается, он взялся за работу, в эффект которой до сих пор не верит. Ни Борхес, ни Рупперт так и не сумели полностью его убедить. Шапок-невидимок не бывает. Как и ковров-самолетов со скатертями-самобранками. Тем не менее, эти деятели из ОПП утверждали совершенно обратное. Неудивительно, что мозг Виктора продолжал вновь и вновь прокручивать ситуацию, рассматривая ее и так, и этак, пытаясь отыскать скрытый подвох, обнаружить зловещий умысел, ускользнувший от внимания хозяина. Собственно, объяснений – и объяснений вполне реальных могло быть сколько угодно. Он выслушал всего лишь одно из многих – версию, на которую мог легко купиться средний обыватель. Как известно, на доверии простачков процветает добрая треть человечества. Ну, а две трети пускают нюни, суют головы в петли или травят себя транквилизаторами…