Бумеранг

– Ну, и где он?

– Ты про «Ситроен»?

– Я про Гуслина?

– Откуда мне знать? – Марат пожал плечами. По лицу его беспрерывно стекали дождевые капли, и, казалось, он все время плачет. – Говорил, здесь встретит. Может, куда отлучился?

Стас хмуро взглянул на часы. Зеленоватая стрелка вплотную приблизилась к десятичасовой отметке. Именно на десять запланировали начало операции, а в таких делах опаздывать грешно и опасно.

– Хмм… Ну, а где трудится любовничек нашей дамы?

– Вон в ту «Тойоту» забрался. Крайнюю слева. – Марат кивнул в сторону выстроившихся полукругом машин. – Только он, если верить Гусле, быстро оттуда не выскакивает, обычно сидит плотненько. Так что можно немного подождать.

– Нет, Гуслю мы ждать будем… – Стас пожевал губами. – Начнем прямо сейчас. Подойдет позже – хорошо, а нет – справимся без него. Наш клиент тут, а для нас это главное. У тебя есть деньги?

– А как же! Предупрежден, значит, вооружен. – Марат с ухмылкой извлек из-за пазухи с десяток стодолларовых купюр. – Прямо сегодня и нарисовал, на домашнем принтере.

Зимин покачал головой.

– Ох, пролетишь ты когда-нибудь со своим художеством!

– Пока Бог миловал. Или прикажешь свои кровные на эти дела тратить? Ну, уж хренушки!

– Ладно, клиента буду изображать я, – хищным движением Стас вырвал купюры из пальцев коллеги. – Короче, так: ты – на страховке, я толкую с хозяевами. Смотри по сторонам, держи ствол наготове. Покажется Гусля, не шмальни в него ненароком.

– Обижаешь!

– Не обижаю, – предупреждаю. В такой дождь всякое может случиться.

– Зато и следов никаких не останется.

– Тоже верно, – Стас зябко передернул плечами. – Ладно, я пошел. А ты зайди сзади и на всякий пожарный пропори шины. В смысле, значит, «Тойоте».

– Может, и «Ситроен» стреножить?

– Не спеши. Наша первая задача – клиент. А там посмотрим.

– Как скажешь, начальник, – Марат достал из кармана складной нож, но вместо лезвия выщелкнул шило. Опытный был малый, ничего не скажешь! – Будут еще какие пожелания?

– Никаких. Понадобишься, дам знать. Работай, маэстро! И смотри – чтобы аккуратненько!

Хлопнув соратника по плечу, Зимин сдержанным шагом направился к скучающему под тополями автомобилю. Машин на этом бесхозном пятачке насчитывалось около десятка, однако «головное» авто выделялось наличием на крыше шеренги дополнительных фар. Наверное, для того и поставили, чтобы подсвечивать задремавшим любовникам, напоминая о неумолимо тикающем времени. Как говорится, секунда – цент, а ночь – уже центнер. Во всяком случае, можно было всерьез усомниться, что скромные инженеры в поисках любовных утех посещают подобные места. Парадокс последних лет в том и заключался, что жить бедным было по многим статьям здоровее. Ни тебе холестериновых тортов, ни вредного бразильского кофеина, ни канцерогенных копченостей, ни замысловатых вензаболеваний. Бедные довольствовались цикорием, гречневой кашей и изученным до последней складочки телом родной жены. Некоторое однообразие компенсировалось сверхурочной работой, а жизненную энергетику подстегивали злые мысли о хлебе насущном…

Уже вблизи «Ситроена» Стас Зимин подумал, что неплохо было бы попросить у заказчицы надбавку за сырость и позднее время, ну, да что уж теперь… Тем более на надбавку следовало еще заработать.

Глава 3

Уж если день не задался с утра, то обычно так и хромает на подгибающихся ноженьках до самой ночи. Дмитрий давно заметил, что бывают дни нормальные, бывают счастливые, а бывают и такие – невезучие с самых первых минут пробуждения. Он даже заранее научился их вычислять – по мельчайшим нюансам вроде неурочного телефонного звонка, недобрых снов или подгоревшей каши. А сегодня у него высыпало все разом – и с Дианой поругались из-за пустяка, и чай оказался подделкой, и каша чертова подгорела. Пришлось вскрывать банку с салатом из морской капусты, и, конечно, в капусте оказались омерзительно пахнущие катышки – не то куски сгнившей рыбы, не то какие-то черви. Выругавшись, Дмитрий выбросил банку в мусорное ведро. Десять лет капитализма положительно не пошли России в прок. Страна курвилась и загнивала – и если бы только с головы. Как гнали брак в старые советские времена, так продолжали гнать и теперь. Зато цены накручивали чуть ли не каждый месяц. И воровать стали не в пример больше – уже даже не составами, а целыми территориями, на которых впору было создавать свои государства. Чиновники из скромного сословия превратились в элиту, торгуя участками под дома и дачи, отдавая рейдерам промышленные предприятия. Аферисты покрупнее – распродавали гектарами лес, направо и налево спускали за гроши цветные металлы и всевозможные углеводороды. Народом все больше овладевала апатия. Верно говорят: привыкнуть можно ко всему, – вот и к нынешнему беспределу, похоже, начинали привыкать. Ну, а те немногие, что не могли привыкнуть, спасались юмором, посещая концерты Задорнова и Жванецкого…

На пути к офису также не обошлось без сюрпризов. Двое пацанят с размаху швыряли в Исеть бутылки и, притормозив, рядом Дмитрий не удержался, вышел посмотреть. Оказывается, малолетки пытались подбить леща. Глистатая рыба никак не могла уйти в глубину, крутясь огромным чешуйчатым телом у самого берега, безуспешно ныряя и вновь всплывая на поверхность. В нее-то и швыряли бутылками сорванцы. Обычно детишкам Харитонов нравился, но с этими детьми общаться почему-то не хотелось. И нравиться им тоже не хотелось. Была в их чумазых личиках некая жестокая ущербность, и почему-то сразу представилось, как эти же самые малолетки года через три-четыре с таким же азартом будут запинывать прохожих или рвать сумочки у бабулек. Не ради тощего кошелька – исключительно из спортивного интереса.

Заранее морщась, Дмитрий шагнул к ребяткам, но, увы, как и следовало ожидать, короткая душеспасительная беседа успехом не увенчалась. Стоило Харитонову отвернуться, и в воду полетела очередная бутылка. Вспылив, Дмитрий подхватил ближайшего пацаненка за пояс, одним махом перебросил через чугунную оградку. Разумеется, парнишка не утонул, но ор поднял приличный. Справа и слева начали останавливаться прохожие, какие-то женщины немедленно взвыли, высказывая в адрес Дмитрия самые нелестные пожелания. Пришлось прятаться в машину и задавать стрекача. Еще хорошо, что не запустили вслед бутылкой. Как в того же несчастного леща. У гарлемов свои законы, а родной город под тяжкой опекой господина Муратова медленно, но верно превращался в гарлем…

Секретарша Леночка все еще догуливала в отпуске, а потому главная неприятность случилась без нее. Стоило Дмитрию ступить за порог кабинета, как под ногами отчетливо хрупнуло. Приглядевшись, он рассмотрел, что весь ковер усыпан сверкающим стеклянным крошевом. Ночью, кто-то разбил окно – видимо, из ревностных поклонников «Кандагара», и, поморщившись, Харитонов отправился на кухоньку. Подхватив веник с совком, вновь вернулся в кабинет и, склонившись над ковром, похолодел. Закатившись за массивную ножку двухтумбового стола, на полу покоилась крутобокая, напоминающая маленький ананас граната. И раньше, и теперь такие называли лимонками…

Быстро оглядев комнату, Дмитрий приблизился к гранате, осторожно присел на корточки. Никаких растяжек и никаких дублирующих фокусов. Осторожно взяв гранату в руку, быстро вывинтил рукоять взрывателя, внимательно осмотрел. Нет, не учебная. Вполне боевая. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: пока их только предупреждали. Гранату подбросили к самому столу, но чеку при этом не тронули, хотя ясно было – решились бы подорвать офис, так бы и сделали. Значит, действительно хотели только предупредить. А вот в следующий раз – и чеку, надо думать, не поленятся вырвать, и с автоматиками встретят на выходе – так сказать, для контрольного приветствия…

От вызова в Белый дом Харитонов также не ждал ничего хорошего, и все же действительность оказалась намного хуже. Начать с того, что принял его Санин Валерий Аркадьевич не в своем представительском кабинете, а в комнатке для служебного персонала. Именно здесь, судя по переполненной пепельнице и следам на столе, секретари с уборщицами часами распивали чаи, засиживаясь в ожидании вызова. Сюда же привел Харитонова и Санин. Впрочем, возможно, руководствовался он не вельможным табелем о рангах, а самой банальной нуждой в секретности. Как известно, микрофоны чаще помещают в кабинеты и спальни, но никак не на кухнях. Словом, начало беседы добра не сулило, и, устроившись на высоком стуле, Дмитрий сразу изготовился к обороне – все равно как ученик в ожидании учительской нахлобучки.

– Ну, как, хорошо отдохнули? – глаза чиновника глянули пристально и в упор. Спрашивал он с явной подначкой, но отчего-то Харитонова поразил больше не вопрос, а вид Валерия Аркадьевича. Кожа на лице первого заместителя председателя областного правительства отчетливо напоминала старый, побывавший в употреблении пергамент. Раньше Дмитрий этого не замечал, а вот теперь вдруг обратил внимание. Стало быть, всесильное время с равным успехом глодало все сословия, не обходя стороной и людей, облеченных властью. Кто знает, может быть, их оно трепало даже в большей степени, подвергая незримым стрессам и сердечным недугам, с пугающей частотой укладывая в элитные клиники.

– Неплохо, Валерий Аркадьевич, спасибо. – Харитонов нехотя кивнул.

– А ты не спеши благодарить, не за что пока… – чиновник привычно переплел на животе пальцы, недовольно изогнул левую бровь. – Значит, говоришь, отдохнули? А чего тогда вашего Зимина вновь таскали по врачам? Никак занедужил?

– Было такое дело, – пробурчал Дмитрий. – Только все уже в прошлом, Валерий Аркадьевич. Вы же знаете, на Стасе все раны, как на собаке, заживают. А уж обыкновенные царапины – тем более.

Санин глядел пристально и давяще – так, что на секунду даже пришлось отвести глаза в сторону. Оба понимали, в чем тут дело. Валерий Аркадьевич был чиновником тертым, ложь чувствовал селезенкой.

– Я слышал – даже операцию ему делали? Видать, серьезными оказались царапины?

– Да что вы, какая там операция! Небольшой косметический ремонт. Он же у нас первый парень на деревне, любит быть красивым.

– И как ваш красавец чувствует себя теперь?

– Да лучше всех! Уже и бегает на своих двоих. – Дмитрий ощутил, что уши у него наливаются малиновым цветом – совсем как в далеком детстве перед суровым воспитателем. Между тем, он по-прежнему не очень понимал, к чему клонит многоопытный вельможа. По всему выходило, что знали в областном правительстве значительно больше того, что следовало знать высоким чиновникам. Разумеется, в восторг это не приводило, хотя и удивляться особенно не стоило. Уж Дмитрию-то было хорошо известно о негласной разведке господина Санина. Вполне могло получиться и так, что о недавней командировке в далекое приуралье местные власти успели разузнать все до мельчайших подробностей. Чем это грозило, трудно было даже предсказать.

– Ладно, не буду мучить допросами. – Санин скорбно вздохнул, вновь пошевелил своими кустистыми бровями. – Скажу только, что рано вы, сударики, вернулись.

– Что, значит, рано?

– И рано, и не вовремя. Сам, небось, видишь, какие у нас дела завариваются. Пиарщики словно с цепи сорвались – лаются, как последние псы. Муратову тоже терять нечего, – буром попер на последний срок. Пожалуй, такого не было даже в прошлые выборы.

– Ничего не попишешь. – Харитонов пожал плечами. – Таковы сегодняшние политтехнологии.

– Причем тут политтехнологи, Дима! Сейчас – о вас речь идет, понимаешь ты это или нет?

– Честно говоря, не очень…

– И совершенно напрасно! – Санин с сопением завозился на стуле. – Ты вспомни, зачем я вас выпроваживал из города? Или забыл уже дело с «Мегадоном»? А там, между прочим, с вашей легкой руки много еще чего обнаружили. Радиоактивные трубы с бетоном – полдела. Хуже, что чиновников больших задели.

– То есть?

– А ты не догадываешься? Ясно ведь, что все эти делишки покрывали крупные тузы. Вот на них и вышли ребята из ФСБ. Трясли жилищников со строителями, а столкнулись с мэрией и Москвой.

– Ну, а мы-то здесь причем? – Харитонов пожал плечами. – «Кандагар» в этом сраме участия, слава Богу, не принимал.

– Верно, вы только волну подняли. Столкнули лбами разъяренных быков и отошли в сторону.