Бумеранг

Из темноты, сдобренной косыми высверками дождя, показалась знакомая фигура в плаще. В стекло машины дважды стукнули, и Стас отворил дверцу. Гибкой змеей Марат проскользнул в кабину, энергично взмахнул руками, стряхивая влагу.

– Порядок на корабле! Клиент на месте и, кажется, уже занят делом.

– Подумать только! – Стас удивленно покачал головой. – Даже в такой ливень кому-то охота заниматься трахом!

– А непогода таким вещам никогда не препятствовала. Скорее, даже наоборот.

– Не знаю… Я бы лучше дома сидел с книгой или у телевизора.

– Это ты сейчас так говоришь, а лет десять назад никакой телевизор тебя бы не удержал. Да и что там смотреть? – Марат поморщился. – Что ни включи – одно и то же. Либо горло дерут да спорят, либо сериалы с пальбой. Крутые уокеры месят еще более крутых нигеров. А наша славная эстрада – та и вовсе в голубятню превратилась. Даже Кобзон – уж какой вроде молодчага – и тот поет с кем ни попадя… Нет, Стасик, нам Алиева надо было в свое время в президенты выбирать. Его, а не Мишу Горбачева.

– Кто нас спрашивал?

– Понятно, что никто, только, в самом деле, интересно, что бы сейчас вышло? Может, и воевать бы не пришлось, а? Ни в Молдавии, ни в Чечне…

– Не знаю, Алиев – мужик зубастый был, это верно, – может, и впрямь не пришлось бы.

– Вот-вот! И СССР бы сохранили, и друзей за кордоном. Нам ведь только старичков из ЦК нужно было подвинуть, чтобы не болтуны там сидели, а люди с мозгами вроде Косыгина и Алиева.

– Ну, это ты уже сказки плетешь! Когда у нас было такое – чтобы, значит, не болтуны да еще с мозгами… – Зимин решительно хлопнул себя по кобуре, тут же ощутил, как заныло простреленное ребро. Даже самые удачные из хирургических операций следует залечивать на курортах, – его же стародавним курортом был холодный Урал.

– Чего сморщился?

– Ничего. Почесали языками – и хватит. Пошли, братец, снова под дождь. Пора денежки заказчика отрабатывать.

– Разве я против? – Марат без особой охоты застегнул на себе плащ.

– С кого начнем-то? – Зимин кивнул за окно. – С хозяев?

– Лучше, конечно бы, с них, а то могут стрельбу с перепугу открыть.

– Ты шутишь?

– Чего мне шутить! Это, конечно, не люксовский бордель, но обстава ничуть не хуже центральных притонов. И прейскурант свой имеется, и охрана.

Стас на это только покачал головой.

– Ну и где они – твои хозяева?

– В сером «Ситроене», справа под тополями. Раньше там еще мент прикормленный пасся, но в такой дождь, думаю, он где-нибудь в тепле отсиживается.

– А Гусля?

– Степан Гуслин сюда еще раньше должен был подрулить. Обещал встретить прямо возле машин.

– Это хорошо. Все-таки одним стволом больше… Много их там?

– В «Ситроене» трое. Водила, охранник и баба.

– Она-то там что делает? Запасным игроком дежурит?

– Может, и так. – Марат криво усмехнулся. – А может, досуг этим гаврикам скрашивает.

Чуть поежившись, Стас огляделся.

– А кто в других машинах? Тоже охрана?

– Если верить Гусле, там бойцов больше нет. Это у них вроде номеров. Платишь сутенеру, а он уже указывает свободную тачку с телкой, – идешь туда и оттягиваешься. Удобства, конечно, не великие, но, видимо, есть любители и на такую экзотику. Темно, украдкой да еще черт-те где. Степа рассказывал, что среди клиентуры даже иностранцы попадаются.

– Да брось! Какие у нас иностранцы?

– Отчего же, попадаются – и амеры с фрицами, и югославы с финнами. Китайцы опять же…

– Да уж… Без китайцев нынче нигде не обходится, – Стас надвинул кепку поглубже на глаза, сумрачно вздохнул. – Что ж, пора и нам чуток оттянуться. Двинули!

Распахнув дверцу, он первый вышел под дождь…

***

Заказ был не ахти какой, но дабы не терять квалификацию, приходилось работать и по такой чепухе. Особенно после долгих перерывов, когда на охранном рынке наступало временное затишье. Данный случай был особым – работы обещалось немного, деньги же заказчица платила вполне приличные. Кроме того, обещали содействие местные пинкертоны в лице участкового Гуслина Степана Александровича. «Стоянка любви», которая, кочуя по городу, успевала обслуживать астрономическое количество клиентов, давно навязла у всех в зубах. Мало того, что никакого контроля за ней не было, так еще и людишки там по слухам начали пропадать. И то сказать, чего проще – почистить клиента, по своей воле забравшегося в авто, тюкнуть по темечку, а тело спустить в ближайший пруд. И хрен кто докажет, что терпила утонул не по собственной вине.! Более же всего интриговал «кандагаровских» служащих тот момент, что на чистую воду обиженная заказчица собиралась вывести не мужа, а любовника. Именно он, по ее словам, периодически посещал «стоянку любви» изменяя ей с «падшими шалавами».

– Я ведь ему, гаду, квартиру купила, сколько бабла на карты перевела! – долбила она кулачком по столу начальника охранного агентства Дмитрия Харитонова. – Костюмы, мебель, путевки за границу – все за мой счет! Так нет, ему, коту драному, и этого мало! На сторону стал бегать. И к кому?! К шлюхам дешевым!..

Про шлюх «дорогих», как и про ее собственного обманутого мужа начальник «Кандагара», Дмитрий Харитонов, благоразумно спрашивать не стал. Кстати, про муженька клиентка вовсе не поминала, – это уже после Маратик сумел пробить по своим каналам. И не взялись бы они за это пакостное дельце, но Харитонов обзвонил друзей из полиции и неожиданно выяснил, что интересы общества в данном случае целиком и полностью совпадают с интересами «Кандагара». Во всяком случае, хозяев «Стоянки любви» ребята из правоохранительных органов тоже не сегодня-завтра намеревались повязать. Как ни крути, а обижаться им было на что. Главной крышей российских жриц любви во все времена являлась крыша ментовская. Так было всегда – даже в достопамятные советские времена, когда в гостиницах и на вокзалах уличные красотки добросовестно делились заработком с хозяевами сержантских лычек. В данной ситуации полиция чувствовала себя жестоко обманутой. Самозванцы со «Стоянки любви» ни профсоюзных, никаких иных взносов не платили и, переезжая из одного района в другой, всякий раз оставляли местные РОВД с банальным кукишем и серией мутных дел – вроде ограбленных мужичков и откровенных «потеряшек». Возможно, имелись бы под рукой свободные люди, «стоянку» прикрыли бы в два счета, но как всегда свободных людей катастрофически не хватало, а задействовать силы ОМОНА на столь сомнительную операцию начальство не решалось.

– Шуму много, а толку ноль! – объяснял Марату Степан Гуслин. – Еще и телевидение, не дай бог, нагрянет, – они подобные темы любят освещать. Конечно, мы тоже можем подогнать народишко, из автоматов в воздух пошмалять, только что мы и кому предъявим? Формально-то никто ничего не нарушает, – стоят себе машинки на нейтральной территории, фарами светят, музыку в салонах гоняют. И то, что под этот музон парочки непотребством занимаются, так и это законом не запрещается. Как говорится – частное право каждого. Тут, чтобы прищучить всю гоп-компанию, целую операцию затевать нужно – с подробнейшим сбором информации, со свидетелями и скрытыми видеокамерами. Ясно, что никто такой бодяги не санкционирует.

– А сами-то не пытались взять их под крышу? – интересовался Марат.

– Мы – нет, а вот смежники пытались. Наезжали, пугать пробовали.

– И что?

– Не прокатило. Эти хитрованы отзвонились кому-то наверх, и тут же адвокатишка шустрый гарисовался, начал волну гнать, на шишек каких-то ссылаться, ОБЭПом угрожал – наши и поприжали хвостишки.

– А сейчас что изменилось?

– Да ничего. Разве что вы объявились. Вот и решили под вашим соусом все это гнездышко разворошить.

– Ага, вроде как не вы инициаторы!

– А что такого… С официальной стороны, если что, прикроем, и вы своего голубка прищучите. Словом, замутим омуток – глядишь, и переловим этих чертей…

Выслушав такую диспозицию, Дмитрий Харитонов, только сокрушенно вздохнул. Официальное прикрытие в виде одного-единственного младшего офицера особых надежд не внушало, а потому сказать было нечего. Впрочем, до чертовой стоянки рано или поздно сумели бы дотянуться, – другое дело, что сейчас всем было не до того. Вкупе с прочим населением города полиция участвовала в предвыборной сваре, по мере сил воевала за благосклонность электората. Дрались за пенсионеров и умалишенных, боролись за голоса зеленых студентиков, сидящих на зоне зэков, доверчивых заводчан и рядового состава армии. Временно на любовь, пусть и вполне конвертируемую, не обращала внимания даже пресса. Еще удивительнее, что им дали в помощь Гуслю. Точнее говоря, в распоряжение «кандагаровцев» предоставил себя он сам. Полноватый этот мужичок давненько уже заведовал участком, на котором угнездилась «Стоянка любви», и полицейский имел все основания предполагать, что одной любовью хозяева стоянки не ограничиваются. На свой страх и риск он пытался вести наблюдение за машинами, окончательно укрепившись в предположении, что дело тут нечисто. Очень уж «навеселе» уходили со стоянки иные клиенты, а порой и в машинах проводили всего-то по паре минут.

– Что-то тут другое, точно вам говорю! – вещал он Марату с Зиминым. – И по уму – надо бы последить за ними недельки две, а то и три. Чую – такого карпа выловим, чертям тошно станет! У вас же имеется специальная аппаратура, – вот и давайте установим на машинах пару микрофончиков, скрытую камеру поблизости организуем. Голову об заклад даю – любовью там не пахнет. А пахнет, может быть, каким-нибудь кокаином или героином…

Честно говоря, фантазеру лейтенанту не очень-то поверили, потому и от прослушивания решительно отказались. Аргументы при этом привели знакомые, сославшись на нехватку людей, денег и времени. При этом душой особенно не кривили – и первого, и второго, и третьего у частного охранного агентства, действительно, недоставало. Конечно, денежки порой зарабатывали шальные, но и они в закромах надолго не задерживались. То банковские сообщества прогорали, то вновь подлетала арендная плата, то требовалось помочь очередному детдому. Уж на это они никогда не скупились, – сказывалось детство самого Харитонова, проведенное без родителей в полунищем холодном и сыром интернате. Впрочем, наедине с самим собой Зимин готов был признать: всеобщая коммерческая червоточина успела дотянуться и до них. С некоторых пор Стас замечал, что изворотливый ум, не спрашивая разрешения, автоматически переводит все на деньги – услуги, время, лечение, эксплуатацию мозгов и аппаратуры. Такие мыслеформы диктовал политический курс страны, диктовала сволочная жизнь. Пожалуй, заплати им заказчица за своего кобелька сумму поприличнее, можно было бы чуточку поднапрячься, но задание им оплатили вполне конкретное и посильное: проследить, уличить и взять «горяченьким» на чужом теле. В смысле – на месте преступления. А потому пылкие уговоры долговязого Гусли пропали втуне…