ВРЕМЯ СТАЙ

Дьявол!.. Мятый вскочил на ноги, но, увидев, что охранник без чемоданчика, вновь опустился на колено. Дрожащая рука все никак не могла управиться с магазином. Ломая ветки, на дорогу вылетел Лысый. Пробегая мимо Мятого, на секунду задержался.

– Козел!

Он даже не обвинял – просто констатировал факт. Мятый промолчал, потому что сказать действительно было нечего. Впрочем, свидетелей нет, а в горячке чего не брякнешь. Можно вообще сделать вид, что не услышал.

Рожок наконец-то попал в гнездо, с щелчком встал на место. Мятый бросился к машине.

Два трупа в кабине, сеть трещин на стекле, россыпь пулевых отверстий и всюду безобразные розовые ошметья. Одно лицо, кажется, отдаленно знакомо, но об этом лучше не задумываться. Не лица они разглядывать сюда явились…

Помешкав, Мятый сунулся в салон и почти сразу увидел то, что искал. Бронированный дипломат, наручниками прикованный к кисти лежащего на полу крепыша. Потому, верно, тот, что выбежал, и был пустым.

Где-то на отдалении пророкотала пара коротких очередей. Лысый исправлял ошибку звеньевого…

– Как тут у вас, нормально?

Вздрогнув, Мятый обернулся. Это был Гриня.

– Ты где, кобел, должен сидеть!

– Так я это… На всякий пожарный.

– Придурок! – Мятый, ворча, пошарил в карманах убитого. Почти сразу пальцы угодили в теплое и липкое. Он брезгливо выдернул руку. Не хватало еще перепачкаться в чужой требухе! Да и черт его знает, есть ли у них вообще ключи.

– Держи! – он придвинул дипломат к Грине. – Натягивай цепь.

Оковы лопнули после первого же выстрела. Дело таким образом было сделано. Взяв дипломат, Мятый выбрался под открытое небо. Покрутив головой, успокоился. Трещала где-то в паутине веток потревоженная сорока, и ленивой трусцей возвращался к машине Лысый. Автомат он, словно лопату, держал на плече. На вопрошающий взгляд Мятого равнодушно кивнул.

– Порядок. Хотя мог уйти. Шустрый хлопчик попался. Вилял, как зайчик. Только со второго раза и снял. У тебя как?

– Товар здесь. – Мятый ладонью похлопал по стальному чемоданчику. – Можно поджигать.

– А там кто? – Уловив движение в машине, Лысый в мгновение ока прокрутил автомат, направив ствол в «УАЗ».

– Гриня туда залез.

– Ну да? – Лысый, любопытствуя, подошел ближе, заглянул в салон. – Ха! Да мы никак мародерствуем?

– А чего зря добру пропадать! – откликнулся Гриня. Голос его дрожал от азарта. – Смотри, какой лопатник надыбал у хобота! Думал, там деревянные, а оказались баксы.

– Поджигай! – Раздраженно крикнул Мятый.

– Айн момент, – Лысый выудил из кустов пластмассовую, заранее приготовленную канистру, отвинтив крышку, плеснул под колеса фургона.

– Гриня, вылазь!

– Я сейчас. Туточки только еще гляну…

Лысый многозначительно посмотрел на Мятого.

– Плохо быть жадным, а?

В руках его блеснула зажигалка.

– Гриня, – предупредил Мятый, – поджигаем!

– Ща, выхожу…

Выходить он однако не спешил, и все с той же недоброй улыбкой Лысый присел на корточки, щелкнул зажигалкой.

– Е-мое! – Мятый невольно шагнул назад. От ног Лысого пламя вертлявой дорожкой побежало к машине, опоясало ее хищным кольцом.

– Эй, придурок, последний шанс тебе! – Раскачав на руках, Лысый швырнул флягу в салон. Пламя с ревом взметнулось вверх, заполошно вереща, наружу выскочила горящая фигура.

– Гады!!! За что?

Округлившимися глазами Мятый безмолвно следил за происходящим.

– Не дергайся! – Лысый поймал Гриню за рукав, одним рывком повалил на землю. Катая по снегу, быстро затушил пламя.

– Ну? Накушался баксиков?

Хлюпая носом и чуть поскуливая, Гриня поднялся. Вид его был жалок. Опаленные брови и ресницы, обугленная куртка, вспухшая от ожога щека.

– Вы чего? Я же сгореть мог!

– Очень даже просто, – выдохнул Мятый. Заметив усмешливый взгляд Лысого, качнул головой. – Все путем. За дело наказал.

– Ясно, что за дело. – Лысый ладонью подтолкнул водителя к лесу. – Дуй к машине, жлоб!

– Это кто жлоб!

– Ты, Гриня, ты! И радуйся, что дешево отделался. Мы в свое время таким красавцам гранаты за шиворот спускали.

Мятый опасливо покосился на горящий «УАЗ». Пламя неукротимо подбиралось к бензобаку.

– Все, пацаны, рвем когти! Гриня – первый, Лысый – замыкающим. Я перчиком дорожку припорошу. Через десять минут мы должны быть очень и очень далеко.

***

Снег и впрямь повалил гуще, однако сбился он с дороги совсем по другой причине. Горела опаленная щека, и правый глаз беспрестанно слезился. А главное, Гриня отчетливо понимал: никто его жалеть не будет. И стоимость попорченной одежки, разумеется, не возместят. Еще и похохочут всласть, когда вернутся.

Гриня стиснул челюсти.

Гады недорезанные! Падлы!.. Сколько он выложил за эту куртку! Еще торговался, дурень, до хрипоты – трижды уходил и снова возвращался. Чуть даже не подрался с барыгой, кое-как уломал на нужную цену. И что в итоге? Несколько секунд, – и нет куртки! В этой оплавленной дерюге теперь только под машиной лежать да в моторах ковыряться. И лопатник выронил! Попробуй удержи, когда огонь задницу лижет. Суки позорные!..

То, что он едет по незнакомой дороге, дошло до водилы с запозданием. И почти с животным ужасом Гриня понял, что ни в коем случае не признается в этом напарникам. Потому что знал – тогда уж точно съедят живьем. Поставят на нем, как на водиле, крест и выпрут из бригады.

Тщетно пытаясь сообразить, куда же они едут, Гриня крутил руль, глазами рыскал по сторонам. Время от времени прикладывал скомканный платок к глазам, но легче от этого не становилось. Благо еще спутники ничего не замечали – думали о чем-то своем. Запрокинув голову, Мятый продолжал обнимать дипломат, Лысый жевал мятную резинку, мычал под нос какую-то лабуду. «Как с гуся вода! – раздраженно подумал о нем Гриня. – Оставил за спиной четыре трупаря – и хоть бы хны!..»