Оценить:
 Рейтинг: 0

Малинур. Часть 2

Год написания книги
2024
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 10 >>
На страницу:
3 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Кузнецов встал у границы света-тени. Посмотрел на потемневший ящик из-под пива, на котором утром под деревом, сидел такого же цвета седобородый старик и продавал семечки. Затем, прищурившись, взглянул на залитый солнцем проспект и автобусную остановку метрах в ста. Вспомнив о дороге сюда, когда градусник показывал всего-то +25, сразу отказался от идеи возвращаться общественным транспортом. Пошарил в нагрудном кармане рубашки, достал зелёную трёшку. Недолго думая, решил ехать до центра на такси и уселся под деревом на место аксакала.

У земли было прохладней. Вокруг в траве валялись сморщенные орехи, которые никто не собирал, так как по цене стакана газировки, они, уже очищенные, продавались на каждом углу. Сергей лениво поднял один, тот оказался пустой. Откинулся на ствол, вытянул ноги и чуть прикрыл глаза. Щеки коснулся еле-еле ощутимый ветерок, гуляющий под кронами деревьев и берущий свои хилые силы у прохладного арыка, что протекал где-то сзади, в зарослях густой травы. Слабый конвекционный поток, возникший между холодным ручьём и раскалённым воздухом за пределами теней, создал под орешником живительный микроклимат. На удивление, ещё десять минут назад, его голова кипела от переполнявших её мыслей и призрачных догадок, а сейчас она была пуста, как скорлупа подобранного плода. Не думать, не разбираться в том, что Кузнецов сегодня услышал, ему не хотелось.

Он остановился. В прямом и переносном смысле. Впервые за много лет, он остановился ни ввиду ожидания чего-то или кого-то. И не по причине усталости и наличия впереди преград, физических или ментальных. И даже не в силу сложности принимаемого решения или складывающихся обстоятельств. Он остановился сам, бесцельно и беспричинно, не имея никаких желаний и не ведая никаких потребностей. Словно вынырнув из водоворота жизненных событий, Сергей вдруг чудом выбрался на берег, и сейчас его жизнь осталась там, а он сам – здесь, под орешником. Сидит как блаженный дурак, на пивном ящике, и флегматично разглядывает прохожих. Те, если и обращают на него внимание, то, скорее всего, из-за русской внешности и европейского стиля одежды. Вроде молодой, мало ли, может, устал, присел в тени отдохнуть.

А на самом деле, впервые со времён своей юности, Сергей просто услышал Себя. Беззвучный шёпот почти не различался, но мелодика голоса воспринималась, и говорящий явно радовался, что наконец-то, кто-то ему внемлет. Он говорил без слов, а в эпицентре ментального затишья, его посылы звучали музыкой, исполняемой по нотам божественной партитуры. Если до этого, наедине с собой Сергея накрывало тягостное уныние и липкий страх кромешной безысходности, то в этот раз, под старым деревом он вдруг почувствовал покой и радость. Ничем не мотивированную, но такую тёплую и забытую, что лишь по улыбкам прохожих, сообразил: это они улыбаются ему в ответ.

Кузнецов закрыл глаза. Сладкая нега растеклась по всему телу. Он разомлел и вдруг почувствовал, как тело начало терять свой вес. Точь-в-точь как тогда, возле храма огня. В голове опять появился звон, сначала слабый, но постепенно всё громче и громче, насыщенней и насыщенней, пока не затмил собой всё. Каждая клеточка тела начала мелко вибрировать от этого звука, и когда звон-вибрации достигли апогея – струна лопнула… В абсолютной тишине, неощутимый ветерок с ручья поднял Сергея с места, и он медленно оторвался от земной опоры. Открыл глаза. Вокруг ничего вроде не изменилось, и в то же время всё преобразилось кардинально. В чём была разница, понять он даже не пытался, так как субъект этого понимания попросту отсутствовал. Восторг и одновременно животный ужас, охватили его. Восторг от ощущения блаженства, а страх, что он вот-вот отдастся на волю неведанной подъёмной силе и больше никогда не вернётся. Туда, где останется Аиша, сын, мама, жена, недоделанные дела и неисполненные мечты. Его неполученный орден и недождавшееся звание. Непереданное письмо от блудливого мужа его несчастной жене. Али, которого он обманул, и клятвы, что так легко раздавал. Ложь, что он плодил безмерно и безответственно, каждый раз убеждая себя в её благородной необходимости. Обещания, кои не исполнил и часто даже не пытался этого сделать. И самое главное – апостасия, которую он однозначно совершил, но так ещё не понял, по отношению к кому или чему.

– Писар, – «сынок», раздался тихий голос.

Сергей открыл глаза, мгновенно наполнившись бетонной тяжестью. Увидел перед собой начищенные до блеска чёрные калоши, одетые на ноги в тёплых верблюжьи носках-шурабах, и полы синего ватного чапана.

– Шимо худро бад хис мекунед?

Кузнецов с трудом поправил перекошенное тело и сел удобней. Поднял голову. Напротив стоял утренний торговец семечками. Во всех учреждениях начинался перерыв, и старик пришёл на свою точку, отрабатывать поток обеденных клиентов. Аксакал, прищурившись, озабоченно смотрел в глаза. Вероятно, поняв, что пред ним русский, его тёмное лицо ещё больше сморщилось от беззубой улыбки и стало похоже на иссушенную коричневую скорлупу грецкого ореха. Он поставил на землю свой вещевой мешок, сверху положил газеты, предназначенные для сворачивания кульков, и, взяв Сергея за плечо, тихо повторил вопрос на корявом русском:

– Синок, тиби плёхо?

Кузнецов отрицательно качнул головой. Встал с ящика и, улыбнувшись, ответил на дари, что всё хорошо, просто решил чуть посидеть в тени. Старик озорно зацокал языком и даже снял тюбетейку, удивлённый знанию русским парнем таджикского языка. Сергей извинился за без спроса занятое торговое место, поправил ящик и вышел на раскалённый тротуар. На секунду замер, адаптируясь к светотепловому перепаду. Не в силах поднять ослеплённых глаз, вытянул руку в сторону дороги, с зажатой между пальцами трёшкой, и медленно зашагал вперёд.

– Синок! – вдруг он услышал сзади и обернулся.

Старик мелкими шажками подошёл к нему:

– На, покушай, – аксакал протянул большой газетный кулёк семечек.

– Рахмат, падари азиз, – поблагодарил Кузнецов и, приняв свёрток, полез в карман.

– Пул лозим нест, – «не надо денег», остановил его аксакал, взял за руку и пристально взглянул в лицо.

Когда-то глаза старика были голубые, но время растушевало краску, слезами, вымыв лазуревую синь, и сейчас они казались скорее блёкло-серыми, хотя у самого зрачка, прежний цвет всё ещё сохранился. Кузнецов посмотрел в них, и на секунду, взгляд этих глаз ему почудился очень знакомым.

– Храни тебя Аллах, синок. Будь осторожен, – тихо и необычайно проникновенно произнёс старик, словно знал что-то о Сергее, неведомое ему самому.

– Иншааллох… На всё воля Аллаха, – ответил Кузнецов, положив свободную руку сверху и слегка сжав иссушенную ладонь пожилого собеседника.

Тот чуть улыбнулся:

– Иншааллох, – глаза его заслезились от яркого солнца, и, прощально качнув головой, он направился под старый орешник – там его уже ждал покупатель.

Такси появилось быстро. Жёлтая «Волга» неслась в первом ряду, но, издали заметив голосующего мужчину, водитель лихо перестроился и остановился у тротуара. Зелёный огонёк в углу лобового стекла не горел, значит, машина ехала на заказ, и шофёр решил по дороге заработать ещё. Мало ли, может, по пути? Сергей плюхнулся на заднее кресло. Водитель обернулся, изучающе окинув профессиональным взглядом пассажира.  Мгновенно оценив степень его платёжеспособности, в то же время сразу предложить оплатить без счётчика, он не решился. Обычно на заднее кресло при свободном переднем, редко кто садился, и подобный клиент всегда вызывал некую настороженность.

– До центрального телеграфа, – Кузнецов сунул в карман трёшку и протянул таксисту взамен рубль, – без счётчика, здесь недалеко, на свой заказ успеешь.

– Рахмат! Конечно, успею! – кончики чёрных усов водителя приподнялись, и его лицо засияло блеском золотых коронок.

Сергею очень редко приходилось пользоваться такси, но всегда он садился сзади. Именно там, неповторимый запах салона «Волги» пробуждал у него воспоминания детства. Его вообще удивляло, что за столько лет советский модельный парк такси не единожды обновлялся, но салон у всех машин, всегда имел один, вот такой вот, с детства знакомый аромат. Каждый раз поездка возвращала его в раннее утро Уссурийска, когда он с родителями впервые ехал на таксомоторе в аэропорт. Невиданный комфорт первой советской «Волги» так потряс маленького Сергея, что память о ней осталась с ним во всех нюансах. Что-то подобное он ещё испытывал в пассажирских самолётах. Там он тоже впадал в детство и, вопреки ощущениям многих, ему становилась спокойно, уютно, и по-щенячьи радостно.

Разговор с Джабраилом был коротким. Кузнецов по голосу узнал пакистанца. Убедившись, что тот тоже понял, кто звонит, назвался именем агента и сразу проговорил легенду, заявленную Богачом в открытке. Индийский студент и молодой советский рабочий не могли болтать долго по дорогущей международной телефонной связи, да и Богач мог ненароком ляпнуть что-нибудь ненужное. Сергей не строил иллюзий. Международные звонки находились под пристальным вниманием КГБ, и с высокой долей вероятности, их разговор также записывался. И если сотруднику-технарю покажется что-то подозрительным, обязательно начнётся проверка. Руководство Кузнецова знало о пакистанце и потенциальной возможности его выхода на контакт. Но о полученной открытке Сергей доложить генералу Абдусаламову сразу не успел. А когда сегодня, тот, будучи не в духе, опять позволил абсолютно безосновательно сорваться на разведчика, подполковник вовсе решил пока про Богача не упоминать. «Да и хрен с ним» – подумал офицер, чувствуя, что доложи он сейчас, Абдусаламов, ещё и про седло со сбруей вспомнит. Вывернет всё по-своему и найдёт повод обвинить офицера в неправильном учёте трофейного имущества.

– Джабраил, ты написал, что сможешь приехать. Приезжай через неделю… в Душанбе, – акцентируя внимание на последнем слове, ответил Сергей, выслушав приветственную тираду Богача.

– В Душанбе? – удивился абонент, – Но…

– Да. Не перебивай, пожалуйста, сейчас уже закончатся деньги. В этот день я буду свободен и смогу тебя встретить. Через неделю, в Ду-шанбе. Только не вези подарков, просто сам приезжай. В Душанбе… через неделю. Напиши мне, сможешь или нет.

Разговор прервался. Вернее, Кузнецов сам нажал на рычаг телефона, сымитировав окончание оплаченного времени. Место встречи они обговорили заранее, ещё там, на Бондар-посту. Сейчас Сергей обозначил дату. Богач хорошо знал фарси, и в отличие от таджиков Советского Союза, Душанбе, для него в первую очередь означало «понедельник», а уж потом столицу Таджикской ССР. Столь оригинальное название дня недели, город получил из-за базара, который сотни лет собирался в данной местности по понедельникам. Потенциальный свидетель разговора из КГБ вряд ли сообразит, что таким хитрым способом обусловлено не место встречи, а её дата – первый понедельник через неделю, то есть 12 сентября 1983 года.

***

Полковник Макаров с группой Ассасина вернулся спустя двое суток. Операция прошла успешно, хотя, будучи в Мазари-Шариф, Али чуть не прокололся. По дороге к администрации губернатора он зашёл на базар, где купил новый поколь. Ещё раньше Кузнецов выдал агенту пуштунский головной убор, дабы его внешний вид соответствовал местному большинству. Но шерстяной берет оказался великоват, и агент, увидев соответствующий дукан, решил приобрести обновку. Он померил первый предложенный поколь и, удовлетворённый размером, сразу же отдал продавцу озвученную сумму. А уже на выходе с базара, его остановил патруль царандоя. Естественно, духанщик немедленно сообщил милиции о странном незнакомце, который пытается выдать себя за пуштуна. Нет такой традиции в Афганистане, уходить с покупкой, не поторговавшись с продавцом, хотя бы с полуминуты. Даже шурави – советские солдаты и офицеры, следуют этому правилу, а тут, пуштун. Где-нибудь в равнинном Таджикистане, подобное вполне возможно. И торговец лишь махнёт презрительно вслед такому покупателю: «Что с него взять – памирец, у них-то и базаров, наверное, нет. Никогда не торгуются». Поведенческая особенность памирских горцев могла дорого обойтись Али, если б не его знание общих черт, объединяющих местные этносы. Открыв для осмотра сумку с миной, он вынул из неё пачку афганей и со словами: «Я иду на приём к самому губернатору», надменно сунул деньги в руки старшему патруля и с достоинством удалился. Вопросов у солдат больше не возникло.

Размер афганских банкнот был обратно пропорционален их реальной стоимости. По этой причине, 70 грамм пластита закамуфлировать в пачку, представляющую более-менее стоящую сумму, проблем не представляло. Как советская разведка организовала подмену курьера со взяткой, Кузнецов не знал. Но, выполняя инструкции, Ассасин показал охране на входе в администрацию предоставленный ему пропуск и уже в приёмной, назвался нужным именем представителя главы улусвольства. Чиновник явно ждал курьера и велел сразу ему зайти. Сидя за столом, губернатор даже не взглянул на визитёра и лишь жестом показал присутствующему помощнику, куда поставить сумку. Агент отдал подошедшему мужчине передачу, сообщил, что в ней же личное письмо от главы района, и спокойно покинул здание. Спустя час, он с напарником и сопровождающими сотрудниками уже летел в вертолёте над советской территорией. На следующий день группу перебросили на загранобъект Куфаб, как и предписывалось Москвой в самом начале.

Вернувшись в Хорог, Сергей прочёл в еженедельной окружной разведсводке о гибели губернатора приграничной провинции Балх. Подписанная генералом Абдусаламовым телеграмма на пяти листах, данную информацию содержала всего в паре строк. Просто: «Погиб руководитель виалята», и всё. Никаких подробностей, словно произошло рядовое по меркам афганских реалий событие. Вместе с тем, вечером того же дня, пришли две циркулярные ориентировки. Одна из округа, а вторая из отдела КГБ по ГБАО ТаджССР. Хорогские комитетчики часто присылали шифровки о розыске преступников, бежавших уголовниках, дезертирах и так далее, что им скидывали сверху или из милиции. Пограничникам, безусловно, они были полезны, так как все эти элементы являлись потенциальными перебежчиками или могли оказаться в поле оперативного внимания. Однако те же сведения, как правило, ещё раньше приходили Кузнецову от непосредственных инициаторов розыска или с округа. Он прекрасно понимал местного коллегу из КГБ, который сугубо по конъюнктурным соображениям, дублировал чужую информацию лишь для того, чтобы перечень принятых мер выглядел повнушительней, и на вопрос проверяющего: «Что сделано по розыску?», можно было в том числе ответить: «Сориентировано взаимодействующее подразделение погранвойск».

Сергей, естественно, особо в ориентировки из местного отдела не вчитывался, но в этот раз, его внимание привлёк последний пункт. Судя по размеру, такого в шифровке из округа не было. Обе содержали информацию о розыске кассира совхоза имени Ленина под Кулябом, пропавшего с зарплатой работников, двух солдат, сбежавших из воинской части в Ташкенте, и одного бойца мотострелкового полка, попавшего в плен к душманам где-то в районе Пули-Хумри. Исполнители обоих телеграмм явно не заморачивались и просто перепечатали слово в слово текст из документа, полученного по линии областного КГБ. С одной лишь разницей – в телеграмме из округа не было последнего пункта: «04.09 с.г. в г. Мазари-Шариф (ДРА) совершён теракт, в ходе которого погиб губернатор приграничной с СССР провинции Балх. Органами безопасности ХАД Афганистана разыскивается подозреваемый в его совершении: мужчина средних лет, рост… глаза голубые, волосы светлые, по национальности, предположительно памирец или выходец (житель) горного Бадахшана».

Кузнецов прочёл описание повторно. Фотопортрет Али был составлен идеально. В животе сразу похолодело. ХАДовцы до Ассасина не дотянуться точно. А вот в Союзе… лишь бы не сделали из него расходный материал, дабы замять возможные подозрения в причастности Москвы, или исключить их возникновение вовсе. В принципе, не в практике советской политической, да и пограничной разведки, была вербовка одноразовых агентов. Во время Великой Отечественной такие случаи происходили, но, как правило, всегда и сотрудник, и сам агент, прекрасно осознавали, что выполняемое задание – это билет в один конец. Но то, война на выживание, а самопожертвование в здоровом обществе – норма. Сейчас же, каждый негласный помощник приобретался тщательно, и разведчик, позволивший намеренно подставить источника под удар, долго на оперативной работе не задерживался. Да и подобный цинизм, вопреки ореолу, создаваемому вокруг всемогущего КГБ, никогда не поощрялся. Всё-таки нравственные качества офицера в системе госбезопасности были в приоритете. В подавляющем большинстве люди умные, приученные анализировать, искренне верили в идеалы социалистической законности. Нельзя такого воспитывать на лозунгах о самом справедливом в мире государстве и одновременно поощрять его к подлому использованию человека, заведомо ему же во вред. Тем более, решать через него поставленные задачи с последующим устранением как ненужного свидетеля. Были у Кузнецова на памяти пара случаев, когда с лицами устанавливался так называемый ложный оперативный контакт. Но то был заведомо враг, перед которым разыгрывали спектакль с вербовкой, и он охотно на сотрудничество соглашался. Через этих лиц, считающих себе агентами КГБ, душманам сливалась нужная информация, и, естественно, об их безопасности заботились, пока те исполняли назначенную роль. Таким образом, разведка провоцировала в стане врага междоусобицы, отводила подозрения от истинных агентов, обеспечивала условия для проведения успешных войсковых операций. Но, ? la guerre comme ? la guerre – на войне как на войне, судьба таких двурушников, как правило, складывалась незавидными образом.

С минуту поразмышляв, Сергей отодвинул возникшие опасения за жизнь Ассасина чуть в сторону, однако сразу напрягся ещё больше: почему ориентировку по террористу не включили в окружной циркуляр? Не может быть, чтобы областное УКГБ ею владело и разослало по райотделам, а в округе о ней не знали. Лучше пограничной разведки, позиций в прикордоне не имел никто. Значит, в Ашхабаде спустить вниз информацию не посчитали нужным. Почему? Горный Бадахшан – это же Ваханский коридор, что почти весь в зоне ответственности Хорогского погранотряда, и собственно, Горно-Бадахшанская автономная область, где сам отряд и дислоцируется. Для кого, как ни для Кузнецова, данная ориентировка наиболее актуальна? Он поднял телефонную трубку:

– Привет пиджакам. Кузнецов, моя фамилия, – шутливо поприветствовал Сергей начальника Хорогского отдела КГБ.

– О! Привет сапогам! – засмеялся тот в ответ. – Давненько Серёга тебя не слышал. Как жизнь, как дела?

– Спасибо, Колян, всё норм. Как ты?

Обменявшись последними новостями и пообещав заехать в ближайшие дни друг к другу в гости, разведчик перешёл к делу:

– Читаю твою телегу по розыску. Подскажи, про террориста, что под нашего памирца канает, есть дополнительная инфа? Может, фото тебе скинули или ещё что?

– Не. Как с области пришла ориентировка, так тупо тебе её и перепечатали, – хихикнул комитетчик, – можешь мне свою переслать, если нужно для отчётности по оперативному розыску, – он засмеялся.

– Да у меня и без этого бумагу некуда девать, – весело ответил Кузнецов.

Поболтав ещё с минут и уже попрощавшись, собеседник вдруг вспомнил:

– Серёга. Подожди, не клади трубку. Мне из Москвы сообщили о твоей проверке жителя Калай-Хумба, деда, не помню фамилию, Джаспер, имя вроде. Так вот, коль позвонил, уведомляю, что данное лицо, лет пятнадцать назад находилось у нас в разработке по семидесятой статье, антисоветчина, короче. Материалы давно в архиве в связи со смертью фигуранта. А вот по девке, что с Ишкашимского района, есть кое-что, из той же оперы. Подъезжай, поговорим.

Антисоветская агитация и пропаганда – это нормально. Любой мало-мальски активный религиозный деятель или служитель культа в СССР, был обречён на подозрения в совершении данного преступления и, естественно, брался в КГБ на учёт, а то и в оперативную разработку. Единственное, как умудрились Аише пришить агитацию и пропаганду, если она немая? Сергей заулыбался, представляя девушку, стоящую посреди Зонга и своим взглядом внушающую окружающим её жителям антисоветские религиозные воззрения об Ахура-Мазда и священном огне. Но как только взял в руки ориентировку, улыбка быстро сошла на нет. Он опять поднял трубку и на этот раз набрал номер начальника разведотдела Термезского погранотряда, участок которого был как раз против афганской провинции Балх. Поприветствовав друг друга, Кузнецов поинтересовался наличием у коллеги вакансии, якобы для офицера, желающего перевестись в Термез. Сделал это ради отвлечения внимания, изобразив таким образом причину звонка. Потом, разговорившись, поведал о последних отрядных новостях и событиях на границе. Собеседник в ответ поделился своим рассказом, упомянув о недавнем теракте против крупного чиновника соседей. Сергей тут же зацепился:

– Ориентировку читал окружную. Что, прям теракт? Обычно разборки между бандами всегда по-другому называли.

– Не. Там Серёг, в администрации его взорвали. Точечно, в кабинете. Занесли подарок какой-то, он открыл его, и всё. Я, кстати, скинул в округ ориентировку по подозреваемому. ХАДовцы утверждают, что он выходец с Бадахшана, возможно, даже с нашего.

– Да? В телеграмме не было ничего.  Может, позже пришлют, – наигранно удивился Кузнецов.
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 10 >>
На страницу:
3 из 10

Другие аудиокниги автора Андрей Савин