Русь великая, но делимая

Интерес императора к термину «рось» на том и закончился. Кем бы не представлялись эти люди, для него они оставались соплеменниками врагов, совершавших нападения на прибрежные районы его государства.

О дальнейшей судьбе прибывших в Ингельгейм с греческим посольством людей летописец ничего не сообщает. Сведений о проведении какого-либо дознания по поводу происхождения названия «рось» или точного местожительства назвавшихся так людей в хронике тоже нет. Всё, для императорских чиновников инцидент исчерпан, но в отличие от людей Людовика, которым всё стало понятно, у потомков такой ясности нет. Напротив, есть вопросы.

Были или нет упомянутые люди предками тех, которые позднее станут именно шведами, непонятно. Большинство учёных считает их шведами, основываясь не только на эндоэтнониме «svear» и его производных, но и на географическом расположении возникшего через несколько столетий государства Швеция, находящегося ближе всех скандинавских стран к восточным славянам и, соответственно, к Константинополю. Так ли это на самом деле, утверждать сложно. С полной уверенностью можно полагать одно: это были жители Скандинавии.

Во всей этой очень похожей на детектив истории, описанной автором Бертинианской хроники, пробелом остаётся немаловажный вопрос: кем были названные «люди рос» для греков? Друзьями – вряд ли. Почему греки, известные своим коварством и за века изрядно поднаторевшие в составлении хитроумных интриг, должны были не только принять у себя, но ещё и обеспечить дипломатическим прикрытием группу странников, опасающихся при возвращении домой встречи со «свирепыми и дикими людьми». Чего ради в Константинополе так близко к сердцу приняли их проблему?

Вполне возможно, что византийцы прекрасно знали, кто эти люди, и использовали случай, чтобы направить скандинавов-лазутчиков, более опасных для Людовика, чем для них, через внутренние земли империи. Формально Священная Римская империя и Византия сохраняли в тот период относительно дружественные отношения, но грекам явно не очень нравилось появление на карте Европы молодого сильного государства, объявившего себя правопреемником Древнего Рима. Мало того, что один правопреемник уже был – сама Византия, так ещё и основатель этого нового государства, Карл Великий, был рукоположен в императоры папой римским, ещё не врагом-схизматиком в середине IX века (официально папы станут ими после «Великой схизмы» 1054 года), но и не совсем другом. Очень похоже на то, что греки были осведомлены об опасности, которую представляли собой скандинавы для Каролингов, и специально отправили их со своим посольством в Священную Римскую империю по ещё не известному скандинавам пути – с юга. Не будь Людовик таким осторожным и проницательным, эта группа sueonom принесла бы на родину очень ценные сведения о его государстве, которое было не только главным объектом нападения скандинавов, но и основным препятствием на пути распространения их экспансии.

О том, что греки знали, кем именно были эти «люди рос», сомневаться не приходится: те сами рассказали в Константинополе о том, что должны добраться домой, на север, и даже уведомили византийцев о грозящих им на этом пути опасностях. В частности, о неких «свирепых варварах», с которыми они уже столкнулись на пути в Константинополь (скорее всего, речь идёт об угро-финнах мадьярах). Нежелание повторной встречи с ними даже вошло в число аргументов, представленных Людовику Благочестивому византийцами, объясняющих появление рось в границах его государства. С этим всё ясно: двигаясь из Константинополя через заселённые мадьярами земли, эти рось, не будучи ни славянами, ни подданными германского императора, могли направляться только на родину, находившуюся в районе Балтийского моря. Тогда остаётся вопрос: откуда в сопроводительном письме у них фигурирует какой-то непонятный «rex Chacanus».

Если принять за основу, что греки действительно сознательно отправили к Людовику Благочестивому главных врагов Западной империи, то логично предположить, что они сами и придумали для этого не очень убедительную легенду. Нельзя же было открыто объявить, что попавшие к императору с их дипмиссией люди – скандинавы! Потому и использовали не совсем понятное императорскому окружению название, а государя их именовали откровенно восточным титулом. Возможно, тем самым в Константинополе предполагали ослабить бдительность людей Людовика Благочестивого, так как восточные народы, кроме угро-мадьяров, для Священной Римской империи прямой угрозы не представляли. Но в географии имперские чиновники разбирались, поэтому у них наверняка возник вопрос: на какую родину направлялись через Западную Европу странствующие «люди рось», властителем которых был «хакан»?.. Людовик и его люди великолепно знали, что в том направлении, куда хотели попасть прибывшие с греческим посольством люди, правителей с таким названием нет и быть не может. Получается, что легенда явно была сшита белыми нитками, не продумана до мелочей… или умышленно составлена именно таким образом!

Не исключено, что греки, которых никак нельзя посчитать неискушёнными в дипломатии, таким способом просто избавились от своих опасных гостей чужими руками, чтобы избежать возможных разбирательств с их сородичами, уже начавшими серьёзно беспокоить Византийскую империю.

Как бы то ни было, упоминание этого «хакана» отчасти послужило основанием для изобретения некоторыми сторонниками славянской теории другой легенды – существование некого гипотетического государства «Русский каганат», якобы имевшего место быть у древних славян до появления Рюрика и созданного по образу и подобию кочевников-тюрков.

В Священной Римской империи эту греческую хитрость, судя по всему, поняли и какие-то претензии к византийцам по поводу этой (или какой-то похожей на неё) истории имели. Об этом косвенно свидетельствует и датируемый 871 годом ответ императора Священной Римской империи Людовика II Младшего (имп. 850—875 гг.), племянника Людовика Благочестивого, византийскому императору Василию I (имп. 867—886 гг.):

«Chaganum vero nos prelatum Avarum, non Gazanorum aut Nortmannorum nuncupari repperimus, neque principem Vilgarum, sed regem, vel dominum Vulgarum, sed regem vel dominum Vulgarum»[23 - Цит. по: Massimo Oldoni. Anonimo salernitano del X secolo. – Изд. «Guida editori». Napoli, 1972. С.115.].

«Истинно (говоря), нами называется хаганом руководитель аваров, но не хазаров или норманнов, и не менее князь болгаров, а зовётся так король и господин булгар».

Всё точно и понятно: император даёт пояснения в адрес какой-то очередной путаницы (к сожалению, послание Василия I не сохранилось), внесённой византийцами в связи с употреблением термина «хаган» (каган). Мешает только созвучие и одинаковое написание на латыни названия двух народов – болгар и булгар, но составителей этого документа понять можно – они не имели тесных контактов с названными народами и называли их одинаково «vulgarum».

Вполне возможно, что это «уточнение» Людовика является косвенным свидетельством того, что грекам то ли не простили пресловутый первый случай 839 года, то ли они ещё раз где-то употребили термин «хаган» ошибочно или умышленно неверно. Вероятность ошибки невелика, потому что каганатами назывались государственные образования ближайших соседей византийцев – волжских булгар, хазар, печенегов, аваров и прочих кочевников. Того, что во главе этих кочевников стояли «хак (г) аны», греки просто не могли не знать…

Итак, при дворе Людовика Благочестивого на термин «рось» обратили внимание только в связи с подозрением о происхождении прибывших с греческим посольством людей. Установив, что они всё же хорошо известные в Священной Римской империи sueonom и никакой хакан ими не правит, интерес к этому термину потеряли. Во всяком случае, известий о развитии дальнейших событий или о каких-то конкретных действиях по этому поводу у нас нет.

Но есть и ещё один вопрос, на который автор Бертинианской хроники не дал точного ответа. Нам неизвестно, на каком языке был употреблён термин, обозначивший национальную принадлежность этих «людей рось» в письме греческого императора, как неизвестно и то, на каком языке вообще было написано это сопроводительное письмо, то есть кто первым, византийский писарь или Пруденций, употребил этот термин, описав связанное с ними событие post factum.

Даже если допустить, что при обозначении «людей рось» греки не руководствовались свидетельством своих знаменитых предков (прежде всего Аристотеля), подчёркивавших красный цвет в описании северных народов, то для этого у них вполне могли быть и другие причины, более понятные и явные. Не исключено, что для употребления этого термина в отношении прибывших к Людовику Благочестивому с греческим посольством людей, у византийцев было и такое основание, как внешний вид сопровождавших их дипмиссию людей. Вполне возможно, что они, так же как и античные авторы, обратили внимание на необычно белую кожу скандинавов, не привыкшую к яркому южному солнцу. В Константинополе они могли просто обгореть и приобрести красный цвет. Это отличительное свойство кожи чужаков наверняка бросилось в глаза смуглым по природе жителям Средиземноморья, видавшим немало иностранцев, но преимущественно загорелых. Не исключено, что это также могло дать грекам повод для определения их словом «красные» (в смысле «обгоревшие на солнце»).

Предположение в полной мере подтверждается Лиутпрандом Кремонским, который не только сам употребляет термин «русиос», но и объясняет причину его употребления греками по внешнему виду – «corporis» (буквально – «по телу»). Несложно понять, что в этом случае имеется в виду именно цвет кожи или волос – то есть первое, что бросается в глаза при виде группы незнакомых людей. О цвете волос кремонец не сообщает ничего, удовлетворившись общим «corporis», следовательно, речь идёт, скорее всего, именно о коже, цвет которой у повстречавшихся ему в Константинополе людей сильно отличался от цвета кожи жителей Средиземноморья. За исключением некоторых деталей, с этим соглашаются и современные авторы-антинорманисты.

«Как специально разъяснял кремонский епископ Лиутпранд (ум. 971/72), дважды – в 949 и 968 годах – бывший послом в Константинополе: „Ближе к северу обитает некий народ, который греки по внешнему виду называют русиями, мы же по местонахождению именуем норманнами. Ведь на немецком языке nord означает север, a man – человек; поэтому-то северных людей и можно назвать норманнами“».

Далее автор, сообщив, что «королем этого народа был некто Игорь», рассказывает о походе киевского князя Игоря на Константинополь в 941 году и его разгроме.

С. А. Гедеонов абсолютно правомерно отмечал, что Лиутпранд сочинял свой труд «Воздаяние» во Франкфурте-на-Майне и что ему хорошо были известны те норманны, которых он описывает разорителями Кельна, Ахена, Триера, в связи с чем и «не мог полагать их между венгров, печенегов и хазар, не считать Игоря владыкой всех норманнов вообще»[24 - Хрестоматия по истории России с древнейших времен до 1618 г. С. 224—226; Гедеонов С. А. Варяги и Русь. В 2-х частях / Автор предисловия, комментариев, биографического очерка В.В.Фомин. – М., 2004. С. 360.].

В трудах кремонского епископа есть слабые места, которые необходимо учитывать при изучении. Они широко известны специалистам и не только не мешают, но и помогают в анализе составленных им текстов. В первую очередь – это язык, представляющий собой смесь поздней латыни и молодого, ещё только начавшего формироваться итальянского языка[25 - См. аргументированный анализ языка Лиутпранда Кремонского в: «Le poesie di Liutprando di Cremona: commento tra testo e contesto». – Bari. «Edipuglia», 1996. С.269.]. Знание Лиутпрандом греческого языка также несовершенно. Не составляя целые фразы, он предпочитает вставлять в свои тексты отдельные слова, как сделал и в этом отрывке. Но с употреблённым им словом «???????» всё совершенно ясно: как уже было сказано выше, оно не греческое, но заимствованное[26 - См.: Vocabolario della lingua greca. – Torino. Изд. «Loescher», 2013. С. 1889—1890.], и представляет собой пример чего-то вроде латино-греко-итальянской трасянки Х столетия, употребление которой было едва ли не нормой. Большинство специалистов полагает, что оно попало в греческий язык не из классической латыни – «russus», но является грекоизированным итальянским «rosso» («красный» в значении «рыжий» для обозначения цвета волос) или редко употребляемым «roscio» («рыжий»), в котором просматривается прямая связь с употреблённым Аристотелем словом «???».

Очевидно, что Лиутпрандом упоминаются не какие-то славяне или степные кочевники, которых греки в тот период уже давно и хорошо знали. Это недвусмысленно подтверждается знаменитой Монемвасийской хроникой[27 - DUJCEV, I., ed., Cronaca di Monemvasia, Palermo, 1976. C.9.], составленной не ранее 963/69 гг. и не позднее 1018 года, в которой славяне чётко отделяются от кочевников скифо-сарматов (аланов)[28 - DUJCEV, I., ed., Cronaca di Monemvasia, Palermo, 1976. C.19.]. Анонимный автор этой летописи подробно описывает внешний вид последних, отмечая даже манеру ношения волос[29 - Ibidem, p.3. Там же. С.3], но ни о какой особой характеристике, связанной с красным цветом, в отношении их не упоминает. Поэтому с большой долей вероятности можно предположить, что в случае Лиутпранда имеются в виду какие-то другие «люди с севера», не славянского происхождения.

В первые века второго тысячелетия интерес к восточной Руси значительно снизился. Европейцы считали эти земли татаро-монгольскими. Интерес к этим землям и населяющим её народам появился почти одновременно со «Стоянием на реке Угре».

В имперской (дореволюционной российской и советской) историографии это историческое событие обходили вниманием, придавая много большее значение мало что изменившей в отношениях между монголо-татарами и Московией Куликовской битве (1380 год). Осенью 1480 года войска Ахмат-хана и Ивана III после незначительных стычек (в основном – перестрелки) одновременно разбежались в разные стороны, так и не вступив в серьёзное сражение. Некоторые исследователи полагают, что обе стороны испугались того, что покрывшаяся льдом река перестанет быть препятствием для нападения. Большинство историков считает, что таким вот образом именно на Угре окончательно закончилось господство ослабевшей и уже поделившейся на части Золотой Орды на севере и северо-востоке земель, огульно называемых Русью.

С конца XV столетия сюда, через земли ВКЛ, считавшегося полноценной частью Европы, устремились многочисленные послы, искавшие возможности заключения союза против Османской империи, и купцы.

Но почему разные авторы и в разный период, от Аристотеля до авторов Х века и позже, обозначают северян похожими терминами «???», «rhos», «???????». Какое единое значение объединяет эти термины в такой степени, что оно распространилось впоследствии и на обозначение восточных славян, и даже стало их этнонимом?

«Роусъкаiа правда»

В самом названии и сути этого документа, ставшего юридической основой для взаимоотношений между различными слоями раннефеодального восточнославянского общества есть прямое указание на чёткое разделение восточнославянского государства того периода на две основных части (сословия) и прямое указание на источник происхождения содержащихся в нём норм – закон был продиктован правящей элитой.

«Русская правда», известная также как «Правда Ярослава», была составлена грамотными священнослужителями-греками или их прямыми учениками при участии (или с учётом пожеланий) кого-то из образованных варягов (рос) во времена правления Ярослава Мудрого. Этот князь, сын скандинава Владимира и Рогнеды, скорее всего дочери варяга Рёгнвальда (имя матери неизвестно), ориентировавший свою внешнюю и внутреннюю политику на Западную Европу и тесно связанный с ней, в том числе и путём матримониальных связей своих многочисленных детей с европейскими дворами, назвал утверждённый при нём свод законов в точном соответствии с европейской же традицией – «СОУДЪ IАРОСЛАВЛЪ ВОЛОДИМИРИЦА, ПРАВДА РОУСЬКАІА».

Слова «соудъ» (суд) и «правда» по своему значению являются в данном случае синонимами и полностью соответствуют значению общепринятой в интересующий нас период юридической лексике – латинскому iustitia и греческому ???????? (???????????) в значении «справедливость, правосудие». А слово «роусъкаiа» (русская) употреблено с указанием на авторство или применение (исполнение) этого правосудия в определённой среде. В данном случае – находящихся под властью правящего слоя («рос») среди подчинённого им простого народа – холопов.

Этимология этого слова неясна, а вот значение «зависимый» в тексте «Русской правды» сомнений не вызывает.

По такому же принципу назывались своды законов, хорошо известные в образованной Оттоном I – примерно в тот же период, что и Киевская Русь – Священной Римской империи (962 г.). На протяжении столетий среди вошедших в её состав народов действовали «Lex Salica» (введён королём приморских франков-салиев Хлодвигом I (Clovis Chlodwig, Chlodowech, годы жизни: 466—511 гг.); «Lex Burgundionum», известный также как «Lex Gundobada» (введён королём бургундов Гундобальдом (Gundobad, Gundobald, годы жизни: 480—516 гг.); «Lex gentis Langobardorum» или «Edictum Rotari» (принят королём лангобардов Ротаром (Rotari, Rothari, Chrothar, годы жизни: 606—652 гг.).

Следуя этой логике, «Русская правда» («Правда Ярослава») была создана властителем-скандинавом (рос) для упорядочения отношения правящей элиты, состоящей из его соплеменников или их потомков, со своими подданными, которые, естественно, участия в составлении этих законов не принимали. Категория людей, именуемая в «Русской правде» холопами, являлась не субъектом, но объектом права. В то же время, согласно постановлениям этого свода законов, правящий слой практически выводился из-под ответственности за правонарушения и оставлял за собой исключительное право вынесения приговора. «Правда» в значении «суд» осуществлялась этими же «рос» посредством «княжеского суда» и поэтому называлась «роусъкаiа».

Разделение в ней населения княжества на две категории (правящая скандинавская элита – «русские» и холопы (местные жители – подданные-славяне) совершенно очевидно.

«Правда Ярослава» не появилась на пустом месте. Она только упорядочила и свела воедино уже существовавшие формы отношений между варягами и славянами. В «Повести временных лет» под датой 912 год (последний год правления князя Олега (Оль?гъ, ?ль?гъ) написано:

«…если украден будет челядин русский, либо убежит, либо насильно будет продан и жаловаться станут русские, пусть докажут это о своем челядине и возьмут его на Русь, но и купцы, если потеряют челядина и обжалуют, пусть требуют судом и, когда найдут, – возьмут его. Если же кто-либо не позволит произвести дознание, – тем самым не будет признан правым».

«Челядин русский» – подданный руса, скандинава. Иного прочтения тут быть не может. И жаловаться будут скандинавы (русские). А далее следует любопытное разделение. Славяне профессионально торговлей практически не занимались, т.е. купцами как таковыми они не были. Основное занятие восточных славян в этот период – земледелие и скотоводство. Профессионально занимались торговлей, т.е. были купцами те же скандинавы, использовавшие путь «из варяг в греки». Получается, что в этом отрывке речь идёт о двух типах скандинавов: уже осевшие и имеющие власть на восточнославянских землях (русские) и скандинавы-купцы. Термин «рус» оформился и наполнился специфическим смыслом.

В том же, что касается объектов права – челядинах (холопах), то здесь прослеживается ещё одна любопытная деталь. По официальному определению «холо?пство – состояние несвободного населения в Древней Руси. Существуют также и другие термины для обозначения коренного населения: холопы – собственно только лица мужского пола, а несвободная женщина называлась роба, челядь (ед. ч. челядин), (о) дьрен, обель или обельные и (о) дерноватые холопы, позднее просто „люди“, обыкновенно с указанием на принадлежность их кому-либо (выделено нами)»[30 - http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1181263].

Люди, в данном случае – восточные славяне, в те времена не выделяли себя (и не имели никаких оснований делать это) из состава этнической группы, к которой принадлежали, или, с учётом социально-экономических условий того времени, от принадлежности некоему конкретному лицу. До любой формы индивидуализма как возможной формы существования было ещё очень далеко. Сознание людей и, соответственно, языковое выражение многих аспектов жизни в социуме было связано с понятиями племенного коллективизма и феодальной зависимости, которая позднее примет форму крепостного права. Отсюда и формы «мы из», «народ наш», но не «я из», «народ мой», которые появятся во многих европейских языках только по мере достижения того уровня экономического развития, при котором человек мог позволить себе жить в той или иной степени независимо от коллектива.

Представляется правдоподобным, что в этот период понятие «русские» (от «рос» – правящий класс-скандинавы) смешивается с понятием принадлежности им простого, подвластного варягам местного населения, что законсервировалось в русском языке вплоть до XIX века в форме «чьих будете?». Вот пример из фактически создателя русского литературного языка:

«Кирила Петрович обратился к скверному мальчику и спросил его грозно: „Чей ты?“ — Я дворовый человек господ Дубровских, — отвечал рыжий мальчик.» (А. С. Пушкин. «Дубровский»).

Ещё один спорный вопрос, который при желании можно отнести в сферу грамматики, но грамматика составляется искусственно и, как правило, post factum: на основе уже сложившейся разговорной лексической формы и традиций. Любопытно, что в общеславянской (и не только, к примеру, у англичан) традиции есть одно свидетельство, говорящее о принадлежности человека человеку, на которое обычно внимания не обращают. При выходе замуж большинство женщин-славянок меняет фамилию на форму, которая по сути есть ответом на вопрос: «Чья ты?» (чит.: кому принадлежишь?). «Мой муж Иванов и я Иванова». И при смене супруга суть не меняется: была Иванова – стала Кузнецова или Сидорова). Типичные белорусские и сербские фамилии, заканчивающиеся «ич», украинские, заканчивающиеся на «ко», под это правило не подпадают.

Если рассматривать интересующую нас проблему под этим углом зрения, то получается, что фраза «мы русские» некогда означала не что иное, как принадлежность далёких предков современных русских князьям-скандинавам – «рось». То есть «мы принадлежим русам». Следовательно, мы – «русские».

В то же время, например, требование князя Олега, предъявленное грекам во время осады Константинополя в 907 году, выплатить дань русским городам надо понимать как выплатить дань городам, которыми управляют русы-варяги:

ПВЛ, год 6415 (907): «И запов?да Олегъ дати воемъ на 2000 кораблий по дв?натьчать гривн? на ключь, и потом даяти углады на руские городы: п?рвое на Киевъ, таже и на Черниговъ, и на Переяславлъ, и на Полътескъ, и на Ростовъ и на Любечь и на прочая городы; по т?мь бо городомъ с?дяху князья, подъ Ольгом суще».

«И приказал Олег дать воинам своим на две тысячи кораблей по двенадцати гривен на уключину, а затем дать дань для русских городов: прежде всего для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для Ростова, для Любеча и для других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу».

Не исключено, что народом «рос», кем бы они ни были – скандинавами или славянами, впервые назвали именно греки, которые, кстати, и снабдили их чем-то вроде рекомендательного письма Людовику Благочестивому. Можно предположить, что в этом не дошедшем до нас письме просто упоминались «люди рос» без всякого уточнения, кто их так называет. Греки, несмотря на упадок Византии, оставались одним из самых культурных народов мира в IX веке и всё ещё были традиционно высокомерны, как это бывает с деградирующими знаменитостями. Поэтому с большой долей вероятности можно предположить, что они скорее придумали какое-то своё название или прозвище появившимся у них варварам, чем воспользовались их собственным в а р в а р с к и м названием.

Глава 3. Этимология термина «рос»

Rudhira – ??? – rhos