Тайна старой усадьбы

Отделение милиции располагалось в приземистом деревянном здании, сильно вытянутом в длину, выкрашенном в бодрый ярко-зеленый цвет – на радость проходящему мимо люду. Рядом с милицией, с торца, виднелся пожарный водоем, именуемый местными жителями пруд. В пруду плавали утки. Как раз в этом месте центральная улица Озерска – Советская – делала резкий поворот, о чем всех водителей честно предупреждали соответствующим дорожным знаком. Однако некоторые водители постоянно на что-то отвлекались либо вообще были подслеповаты. Так, кроме уток, в пруду частенько «отдыхала» какая-нибудь автомашина, а иногда и трактор. Хорошо – неглубоко, технику доставали быстро.

Завидев оставленный у крыльца мотоцикл, Катерина Мезенцева сняла очки и, одернув платье, вошла в помещение…

– Здрасте, дядя Петя! И ты, Николай, здравствуй!

Проходя мимо дежурки, девушка вежливо поздоровалась, как и принято было в городке, где почти все друг друга знали.

– И тебе привет, Катерина. Что, брат-то пишет?

– Да пишет… Лейтенант Дорожкин на месте?

– Лейтенант Дорожкин на месте, – усмехнулся усатый старшина. – Как раз только-только явился.

Покосившись на строгую табличку с фамилией, званием и должностью, девушка осторожно постучала в дверь:

– Можно?

Участковый оторвался от заваленного бумагами стола, вскинул голову:

– А! Заходи, Катя. Чаю хочешь?

– Не, я на немножко. Чего звал-то?

– Да ты садись. – Шмыгнув носом, участковый указал на стул и, положив перед собой чистый бланк, обмакнул перо в ученическую чернильницу-непроливайку. – Ты про крышу вашу расскажи, Кать. Ну, которую ветром…

– А, вон ты про что! – усаживаясь на стул, хмыкнула Катерина. – А я уж и забыла. А что, тут преступление, что ли? По-моему, так никакого. Или ты ветер привлечь собираешься?

– Да ладно тебе заедаться-то. – Дорожкин устало улыбнулся. – Ты по отчеству-то у нас кто?

– Петровна.

– Значит, я, Мезенцева Катерина Петровна, одна тысяча девятьсот…

– …сорок девятого…

– …сорок девятого года рождения, седьмого марта, кажется?

– Ну да, седьмого… А ты что, забыл?

– Да не забыл – просто уточняю… Итак, в тот день был сильный ветер… Нет! Очень сильный ветер.

– Скажи еще – ураган!

– Давай про ветер расскажи! Про то, как крышу с вашего сарая сдуло…

– Тоже мне, крыша! – расхохоталась девчонка. – Давно уже проржавела вся.

Лейтенант замечание проигнорировал, наоборот, аккуратно записал, что крыша была из кровельного железа.

– Больше-то ничего не сдуло? Забор не повалило?

– Не, забор – это не у нас. А! Белье у соседей унесло…

– Понятно… – Аккуратно промокнув чернила розовой промокашкой, Дорожкин пододвинул бланк посетительнице. – На вот, распишись здесь… Ага, спасибо. В клуб завтра пойдешь?

– Да, может быть, – поднимаясь, улыбнулась Катя. – Чего еще делать-то? Ладно, увидимся… Если еще чем помочь, скажи.

– Скажу… Брат пишет?

– Угу… Ну, пока…

Выходя, девушка столкнулась в дверях с коротко стриженным крепышом в серой, с закатанными рукавами рубашке и вежливо посторонилась… Впрочем, крепыш тут же и сам отскочил в сторону, сделав галантный жест:

– Прошу.

– Спасибо.

– Завсегда пожалуйста.

Парня этого Катерина знала – он тоже работал в милиции, правда, в форме редко ходил… Как же его? Тоже Игорь, как Дорожкина? Нет, другое какое-то имя… странное… купеческое, что ли… Игнат!

– Ничего себе, какие к тебе девки ходят! – Игнат уселся на подоконник и вытащил серовато-синюю пачку с изображением черного всадника-абрека на фоне ослепительно-белых гор. – Кури!

– Ух ты, «Казбек»! – Взяв папиросу, Дорожкин чиркнул спичкой. – Богато живешь! Раньше-то «Примой» перебивался…

– Да я бросаю… второй год уже… – выпустив в распахнутую форточку дым, отрывисто пояснил Игнат. – Потому и покупаю подороже, чтобы много не брать. «Прима»-то – четырнадцать копеек, а эти – шестьдесят пять. Сравни!

– Да уж, интересная метода. Я тоже, кстати, бросаю… – Стряхнув пепел в стоявшую на краю стола фарфоровую пепельницу, участковый покачал головой и поинтересовался насчет текучки: – По мотоциклу-то Дормидонтыч тебе материал расписал?

– А кому же. Там же без лиц… Хорошо хоть, мотоцикл нашелся.

– Да, хорошо… Игнат, ты не думай, я все свои материалы к отпуску сделаю, тебе не оставлю.

– Да мне-то чего? Дормидонтыч проговорился: на твой отпуск участкового из Тянска пришлют… Может быть. Какого-нибудь стажера.

Дорожкин многозначительно поднял вверх указательный палец:

– Вот именно – может быть! А насчет стажера так скажу – лучше уж самим. Большого толку от него все равно не будет.

– Да это понятно, что не будет. И все же Дормидонтыч обещал…

Майор милиции Иван Дормидонтович Верховцев, фронтовик и вообще человек уважаемый, как раз и был начальником Озерского отделения милиции, в котором, кроме участкового Дорожкина, техника-криминалиста Теркина и всех разных прочих, состоял в должности инспектора уголовного розыска и старший лейтенант милиции Игнат Ревякин – парень добросовестный и честный, правда немножко грубоватый. По работе Игнат за словом в карман не лез и к любому начальству относился без всякого пиетета, все, что думал, мог высказать прямо в глаза. Вот и сослали его из Тянска в провинцию… Что, наверное, не так уж было и плохо: кругом природа – озера, речка, леса, ягоды-грибы, охота-рыбалка. Тут же и родственница его жила – тетя Глаша, да еще комнатенку в бараке дали. И что с того, что в бараке, зато своя! Да и соседи хорошие… Ну и оперативная работа, что и говорить, интересная…

– Так у тебя это… материалов-то много? – выбросив окурок в форточку, на всякий случай поинтересовался опер.

– Да так… Самое главное – по курам – я уже отказал, один чертов велик остался. Вот его точно тебе передадут. Уж извини…

– Ладно, разберемся… – Игнат потер ладони. – А по курам-то что?