«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы)

Это из «Епиф[анских] шлюзов». Думаю засесть за небольшую автобиографическую повесть (детство, 5–8 лет примерно)[228 - Не исключено, что уже в Тамбове у Платонова оформляется замысел написать повесть о Ямской слободе, где прошло детство писателя (повесть «Ямская слобода» написана в Москве после возвращения из Тамбова; опубликована в № 11 журнала «Молодая гвардия» за 1927 г.).]. Может быть, напишу небольшой фантастич[еский] рассказ на тему «Как началась и когда кончится История»[229 - К замыслу о новом фантастическом рассказе о «конце истории» Платонов вернется через несколько дней, в письме от 29 января. Апокалиптическая тема интенсивно разрабатывалась в ранних рассказах («Жажда нищего (Видения истории)», «Сатана мысли», «Потомки солнца»), «Лунных изысканиях» и «Эфирном тракте».]. Название, конечно, будет иное.

Моя жизнь застыла, я только думаю, курю и пишу.

Если бы ты захотела, ты всё могла изменить. Но ты ничего для меня не хочешь. Твои поступки, твои письма говорят о твоей неприязни ко мне. Пусть нас рассудит сама жизнь.

Письма к тебе – для меня большая отрада. Действительно, они заменяют беседу.

Жду твоих писем, желаю тебе здоровья и жму твою тонкую руку.

Тотику – поцелуй, объятье и катание верхом – в далекой перспективе.

Андрей.

Впервые: Волга, 1975. С. 166 (фрагменты); Архив. С. 467–468. Публикация Н. Корниенко.

Печатается по автографу: ИМЛИ, ф. 629, оп. 3, ед. хр. 8, л. 15–17.

{115} М. А. Платоновой.

28 января 1927 г. Тамбов.

28/I. Мария!

Получил твое письмо от 25/I. Ты ошиблась: я написал тебе несколько писем. Разве ты их не получила? Проверь.

Отвечаю на твое деловое письмо. Неужели со мной можно говорить, только оскорбляя меня?

Читай внимательно и поступай точно – ради нашего общего интереса.

Почему прежде всего нужно издавать стихи, чтобы прожить 2–3 месяца?

Опять Молотов начинает волынку и канитель, чтобы я поскорее здесь подох.

Надо издать сначала 2 книжки моих, на которые материал полностью имеется:

1) Книгу мелких рассказов[230 - Как следует из дальнейшего содержания письма, речь, скорее всего, идет о книге, составленной из воронежских рассказов начала 1920-х гг. (объем – 2 печатных листа) и переданной 17 декабря 1926 г. в издательство «Кузница» (см. комментарии Е. Антоновой – Сочинения I (1). С. 502–503). Книга не вышла.] и

2) Книгу «Пустые урны»[231 - «Пустые урны» – образ из повести «Эфирный тракт». Книга вышла под названием «Епифанские шлюзы».] (могут назвать иначе) – последняя повесть для этой книги – «Епифанские шлюзы» – будет выслана через 2 дня.

Договора на обои [sic] книги можно заключать теперь же и теперь же получать по ним деньги.

Ни в коем случае нельзя ставить издание 2-й книги в зависимости от Пугачева[232 - Речь идет о замысле написать роман о Пугачеве.]. Вторая книга должна иметь то, что она имеет. Пугачев и по духу в эту книгу не идет и не пойдет. Это мое окончательное решение.

Так Молотову и скажи. Нечего мне сусолить пилюлю. Дайте мне малое, а большое я сам возьму. Не тяните времени.

Что за чепуха? С тобой трудно переписываться. Всегда ты в удивлении и претензии. Пугачева же я начал писать в Москве и читал тебе немного[233 - Очевидно, Платонов читал первую главу романа – «Начало пугачевского восстания», затем вошедшую в текст рассказа «Иван Жох» (опубликован в книге «Епифанские шлюзы», 1927).]. Ничего не помнишь? Но дальше дело у меня не пошло: занялся «Эф[ирным] трактом» и «Епиф[анскими] шлюзами».

Пугачева я буду писать долго и старательно, и мне нужно много материала к нему. Это роман, который я закончу к осени[234 - Неизвестно, когда – в Тамбове или уже в Москве – Платонов всетаки отказался от замысла написать роман о Пугачеве. О связях замысла романа о Пугачеве с первым романом Платонова «Чевенгур» см.: Корниенко Н. Между Москвой и Ленинградом: о датировке и авантексте романа «Чевенгур» // Страна философов, 2005. С. 640–644.]. Ни в какой связи он с издаваемыми двумя книжками не стоит.

И что за издевательство! Проси, пишешь мне, 175–150 р[ублей] за лист![235 - Предельный минимум гонорара в 1926–1927 гг. для начинающих писателей составлял 120 рублей за один печатный лист, для писателей с квалификацией (стажем, изданиями и переизданиями) – 220 р. (см.: Луначарский А. О месте писателя в государстве // Журналист. 1927. № 4. С. 8).] Да пусть они хоть по 100 р[ублей] платят, но скорее! Потом я уполномочил на это тебя. Проси сколько хочешь, но в зависимости от общей обстановки. Не прогадай и не тяни. Лучше 1000 р[ублей] получить сейчас, чем 1500 р[ублей] через месяц. Советуйся с Молотовым в трудных финансовых делах. Но у него есть крупный недостаток (только для твоего сведения) – он – страшный волокитчик, ужасный волынщик и любит обещать горы золота умирающим людям. Бери синицу в руки, бей камнем в журавля на небе! И тогда ты поймаешь синюю птицу!

Титульный лист послал вчера. Говори с художником –[236 - Прочерк. Имя художника, оформившего книгу Платонова 1927 г., остается неизвестно.] Это ты сделаешь хорошо.

Рассказы лучше не пускать в «Кузнице»[237 - См. выше прим. 1.], а пустить в книжке «Мол[одой] гв[ардии]». Ты поступила совершенно правильно, сказав это Рубановскому.

На «Новый мир» плюю, на «30 дней»[238 - Неизвестно, какие произведения Платонова в это время могли находиться в редакциях журналов «Новый мир» и «30 дней» (в 1927 г. публикаций Платонова в этих журналах не было).] – тоже.

С «Мол[одой] гв[ардией]» идет убийственно медленно. Пока солнце взойдет[239 - Это выражение Платонов позже использует в общении с Горьким, в связи с издательской судьбой романа «Чевенгур». Ср. в письме Горького Платонову, осень 1929 г. (см. прим. к п. 141): // ««Пока солнце взойдет – роса очи выест»? Не выест» (ЛН. 1963. С. 314).] и т. д. А всему делу – Молотов: он и помощник, он и волокуша. Он всё хочет выпустить меня в свет обряженным красавцем, но я подохну, пока он меня управится одеть.

Пугачева не ждите повторяю. Он только начат и будет кончен через полгода минимум. Отрывка я не дам, он бессмысленен и не нужен[240 - Фрагмент из неоконченного романа о Пугачеве был использован в качестве 1-й главы при написании рассказа «Иван Жох».]. Я хочу в Пугачеве работать для себя, а не для рынка. Будь он проклят!

Пиши ответ.

Я очень устал от болезни, которая только что оставила меня. Осталась одна головная боль. Черт с ней!

Живу плохо. Сократил более 50 % своего штата[241 - В принятом Платоновым подотделе было 45 человек (см.: Ходякова. С. 166).]. Идет вой. Меня ненавидят все, даже старшие инженеры (старые бюрократы, давно отвыкшие что-нибудь строить). Остатки техников разбрасываю по деревенской глуши.

Ожидаю или доноса на себя, или кирпича на улице.

Я многих оставил без работы и, вероятно, без куска хлеба. Но я действовал разумно и как чистый строитель.

А была грязь, безобразие, лодырничество, нашептыванье. Я сильно оздоровил воздух. Меня здесь долго будут помнить как зверя и жестокого человека. А где ко мне относятся лучше? Кто заслужил иного от меня отношения?

У меня есть одно облегчение – я действовал совершенно беспристрастно, исключительно с точки зрения пользы строительства. Я никого здесь не знаю и ни с кем не связан знакомством[242 - Отсутствует окончание письма.].

Печатается по первой публикации: Архив. С. 469–470. Публикация Н. Корниенко.

{116} М. А. Платоновой.

29 января 1927 г. Тамбов.

[243 - Отсутствует 1-й лист письма.] Давай рассказы, давай то – пишете вы. Знаете, я имею только одну голову и одно сердце. Я не могу работать как двигатель и не получая денег. Пишу я одну вещь, а не три сразу.

Пусть Молотов и издательство дадут аванс сейчас же – 200–300 р[ублей], какого черта!

Скажи ему это прямо от моего имени. Что нам, погибать, что ли? Они могут всё, если захотят. Скажи, что я очень болен и трудно жить на 200 р[ублей] на две семьи, то сказал тебе Попов? Ответь. Эта гнида, конечно, ничего хорошего не предложит. Пусть даст рублей 200 вперед – через неделю-две дам ему фантастический рассказ (новый, какого нет у Молотова)[244 - Через десять дней Платонов примет решение по поводу написания нового фантастического рассказа; см. ниже п. 118.]. Скажи, что я от голода «почти издох».

С Поповым говори обязательно дерзко.

В любви человек беззащитен и идет на те унижения, на которые иду я ради тебя и Тотки. А следовало бы петлю на горло.

Андрей Платонов.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 471. Публикация Н. Корниенко.

{117} М. А. Платоновой.

30 января 1927 г. Тамбов.