Миры во вселенной. Вопросы без ответов, или Трагедия века

– Да, – ответил Сэм, чуть поколебавшись.

– Этого учёные пока не знают: либо она испарилась в атмосферу, либо впиталась почвой, либо есть где то в замёрзшем виде. Тем не менее, упомянутый уже мной перфлюорометан, и будет способствовать возникновению на Марсе воды, лет через 50 с момента начала эксперимента… А вот, интересный факт коллеги: на Земле недавно, на глубине 200 м. были обнаружены вещества метаногены, питающиеся водородом, и дышащие углекислым газом. Доказано, что они могли бы существовать и на Марсе. – Кен Браун задумчиво посмотрел на Кэрол и та, словно увидев в этом какой-то знак, резко ожила:

– Это всё безумно интересно, но я хотела бы теперь, если вы не против, сообщить вам нечто интересное уже из своей области.

– Мы слушаем, – воскликнул Гэбриэл, раскинувшись на стуле (будто сидел не в кафе, а где нибудь в ночном клубе) и Кэрол начала:

– Кто нибудь из вас знает, что такое «токамак»? – Она поочерёдно посмотрела на обоих коллег.

– Я знаю, это что-то из области науки, – попытался пошутить Сэм.

– Ну понятно не из области археологии Сэм, – в ответной манере отреагировала она и продолжила: – итак «токамак» -это довольно крупная установка, для снабжения людей в будущем новым видом энергии. Энергии, получаемой под воздействием сверхбольших температур, в пределах около 100 млн. °С.

– Ого! – Кен даже присвистнул, но Кэрол спокойно продолжила:

– При столь больших температурах, в реакторе установки будет формироваться долгоживущая, горячая плазма высокой плотности. При достижении определённых параметров плазмы, в ней начинается термоядерная реакция синтеза ядер гелия, из исходного сырья: протонов водорода (дейтерия и трития). Что такое термоядерная реакция вообще? Это реакция слияния ядер, инициирующаяся за счёт энергии теплового движения, позволяющей атомным ядрам преодолевать силы кулоновского отталкивания и сближаться настолько, что начинают действовать силы притяжения ядер. А ядра в этом случае притягиваются за счёт искусственно созданного в реакторе установки магнитного поля. При этом, насколько вы понимаете, при раскрытии «токамака», человек может подвергнуться сильнейшему воздействию ионизирующего излучения.

– Слушай Кэрол, – устало произнёс Сэм, – не обижайся, но для меня вся эта лекция пустой звук, также, как для тебя пустой звук скажем какая-нибудь тайна дольменов.

Кэрол улыбнулась:

– Ничего Сэм, я немного наслышана и об этом.

– Не важно, – спокойно продолжил тот. – Лучше скажи главное, если уж на то пошло. Например сколько времени это твоё устройство будет снабжать людей энергией?

– Порядка нескольких миллионов лет точно.

– А у этого устройства есть имя, кроме «токамака»? – неожиданно задался вопросом Кен. – И кто его изобрёл?

– Да, наиболее известный из современных представителей «токамак» JET-конструкция европейского сообщества, что был создан в городе Абингдон, недалеко от Оксфорда, в научном центре «Калхэм лаб», и финансируется международной организацией «Евратом».

– А ты не задумывалась Кэрол над следующим вопросом?

– Я слушаю Сэм.

Гэбриэл обдумал, как его сформулировать:

– Я конечно не дока по части физики высоких и средних энергий, но может тебе бы стоило попробовать взять за основу своего прибора, над которым ты сейчас работаешь этот «токамак»? Нет?

– Хм, действительно, как же я об этом раньше не подумала? – наигранно удивлённо произнесла она. – А я к чему это всё сейчас рассказываю Сэм, как ты думаешь? И там, и там формируется мощный луч, с той разницей, что в одном случае это так называемый «плазменный шнур».

– Только не надо упрекать меня в отсутствии логики Кэрол.

– Да, я уже задумывалась над этим вопросом, и причём неоднократно, вот и пришла к выводу, что этот «токамак» (кстати первый его предшественник был изобретён уже давненько) в какой то мере и послужит за основу моего будущего творения. Ты просто далёк от физических процессов Сэм.

– Ну конечно, я же археолог, – с грустью выдохнул тот.

– Ну не обижайся, – Кэрол дружелюбно улыбнулась. – Я ни это имела ввиду, просто…

– Просто мы все уже устали и нам пора домой, – за неё закончил Кен Браун. Он посмотрел на часы и констатировал: – сейчас 20

 часов.

– Да ты прав, – согласилась Кэрол, потом Сэм, а после, спустя пару минут, они уже садились в припаркованный у кафе «додж». Машина тронулась с места, и в следующий момент их снова встречал, но только на сей раз в неповторимом вечернем блеске городок Сэнт-Луис…

Кэрол вдруг задумалась о завтрашнем дне. Он должен был сулить ей (по крайней мере так хотела Кэрол в идеале) максимальный прорыв в безумной жизненной гонке за поиски истины и оправданного риска, перед её научным детищем. «Берт Сайлонс с дядей-это последние, реальные надежды на „научное воскрешение“ – думала она». Почему-то только на них сейчас (ни на Дилана Шэллмэна, ни на Ллойда Коува), а именно на этих двух человек она возлагала все свои остатки надежд. «А что, если и эти последние надежды завтра рухнут, – неожиданно заговорил в ней пессимист». Кэрол увидела свет фар, моментально повернув руль в сторону, а вскоре и свернула на другую дорогу. «Итак завтрашний день покажет» … Кэрол внутренне улыбнулась, и питая последние надежды на завтрашний день, задумалась о приятном, но невосполнимо ушедшем эпизоде из прошлого. В этом эпизоде она с дочерью (тогда её дочери было 10 лет, сейчас уже 16, «как быстро летит время») играла в игру «Попробуй догони». Обе гонялись друг за дружкой как умалишённые, пока не позвонил папа. Папа пришёл в отличном настроении. Тот день подарил ему повышение, а значит был повод возобновить беготню. Только на сей раз Кэрол и маленькая Джулия убегали от папы. В итоге он поймал последнюю, а когда поймал, то крепко сжал в объятиях и подняв над головой раскрутил с такой силой, что маленькая Джулия смеялась до безумия, пока этот смех не перерос в радостные взвизгивания: папа хватит, хватит прекрати! Но папа в тот миг и не думал прекращать. Он смеялся по детски наравне с дочерью, и Кэрол не смогла удержать улыбку, вспоминая это. Только сейчас Кэрол начала понимать по настоящему что они расстались напрасно. Дарт вскоре нашёл себе другую пассию, однако от положенной долгом уплаты алиментов всё же не отказался, и обращаться в суд не пришлось. «Он всегда так тепло к нам относился, – подумала Кэрол, – в отличии от некоторых, самоуверенных сукиных сынов, которые всю жизнь только и делают что пьют и бьют своих жён». Маленькая Джулия (для матери она всегда ребёнок) и по сей день не применёт нет-нет да указать Кэрол (словно мамой в данном случае выступает не она, а Джулия) что её расставание с папой было напрасным и несправедливым. В момент этих слов, грусть в глазах дочери настолько сильная, что Кэрол действительно начинает каяться в своём тогдашнем, нелепом поступке. А всему виной выступила глупая ревность, когда её соседка, повидимому положив глаз на её мужа, просто напросто наплела ей-Кэрол всякий бред относительно измен Дарта. На самом деле никаких измен не было, а её соседка, кстати «хорошая подруга», сочинила всё это на ходу с такой превосходной лёгкостью, что Кэрол глупая и клюнула, а затем закатила мужу дома безумный скандал, и на его разумные доводы закрывала глаза. Она его даже слушать не хотела. В итоге пошли серые будни с игрой в «молчанку», у Дарта наконец взыграло элементарное мужское самолюбие, и он расстался с ней. «Если ты веришь какой-то запавшей на меня подруге больше, чем собственному мужу, нам больше не о чем разговаривать дорогая и лучше расстаться». Эти его слова, полоснули её как ножом по горлу, а когда она всё поняла было уже слишком поздно, однако, было ещё не поздно для того, чтобы «вскрыть карты» перед своей фальшивой подругой. В тот момент Кэрол готова была её убить. Она вспомнила какую хорошую пощёчину ей тогда залепила, пытаясь хоть как-то отомстить за разрушенное семейное счастье, и от того её улыбка на лице сейчас засияла ещё шире (нисмотря на то, что она стала думать о грустных эпизодах из жизни). Лжеподруга, её звали Кэт («и имя то какое подходящее: „кошка“, гулящая кошка отбивающая мужей»), оскорбила тогда свою соперницу, но та в ответ влепила ей вторую пощёчину. «Да, это было здорово, – подумала Кэрол, и тут же вздрогнула от неожиданности, услышав голос Сэма».

– Ты над чем улыбаешься Кэрол?

Она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела в нём удивлённое выражение лица Сэма Гэбриэла.

– А так, не обращай внимания. Просто вспомнила забавный эпизод из жизни.

– А-а-а, – как то недоверчиво протянул Гэбриэл, а затем отвернулся к окну, изучая вечерние пейзажи…

Вскоре Кэрол высадила обоих коллег (Сэм жил ближе, и потому она ещё успела немного поговорить с Кеном, впрочем о несущественном), а после, спустя несколько минут и сама подъехала к своему дому. Благо что рядом с ним располагалась недорогая (два преимущества сразу) автостоянка и Кэрол, как всегда, припарковав на ней машину, направилась домой. Там её встретила Джулия. Однако уже не та Джулия, что раньше: радостная, ликующая, готовая при первой возможности поделиться с матерью всем, чем только можно. «Ну и что? Что такого в том, что она изменилась? Это вполне естественно, – думала Кэрол. – Дети все меняются с годами. Их начинает меньше и меньше тянуть к родителям, больше к друзьям и подругам. Такова, природа взаимоотношений матери и ребёнка. В конце-концов я и сама когда-то была такой, а потому сейчас не имею никакого права обижаться на свою дочь. Да и на что обижаться? На то, что она при первой встрече не прыгает мне на шею? Это уже выглядело бы по меньшей мере нелепо… Итак-дети меняются, „сэ ля ви“ дорогая». Кэрол прошла на кухню и Джулия зашла туда вместе с ней.

– Слушай ма, тебе сегодня звонили, – безразлично произнесла она.

– Мужчина, женщина?

– Мужчина.

– А он не представился?

– Да, он представился Диланом Шэллмэном, – с той же интонацией пояснила дочь.

– Ах Дилан, Дилан, старый, добрый Дилан. Джулия, ты ведь знаешь его чуть ли не с пелёнок, а впрочем почему чуть ли-с пелёнок, – она рассмеялась, – а говоришь так спокойно, словно это звонил кто то посторонний.

– Ма, а что я должна делать, прыгать от радости и петь?

«Действительно, – подумала Кэрол», а вслух произнесла:

– Но разве ты не помнишь Джулия, как мы все вместе играли в «Монополию» и ездили в водный парк «Уайлдвуд», в Кливленде, как…? – Кэрол запнулась, решив, что продолжать бесполезно. – Как он попросил тебя, когда звонил, передать мне что-то важное? – Она улыбнулась.

– А как ты угадала? – наконец улыбнулась и Джулия. – Да, он просил передать чтоб ты завтра, как освободишься срочно приехала к нему. Он сказал там будет Лиза Уорренс, и добавил, что это очень важно относительно какого-то там эксперимента. Кстати, а что за эксперимент мам, ты мне ничего об этом не рассказывала? – Улыбка по прежнему не сходила с лица Джулии, теперь вверх взяло элементарное подростковое любопытство.

Кэрол отвернулась, начав волноваться: «ну Дилан, ну молодец. Хоть он и старый добрый друг, но язык его иногда подводит». Кэрол повернулась к дочери, стараясь сохранять невозмутимое спокойствие:

– Помнишь я говорила тебе, что занимаюсь сейчас разработкой своего нового изобретения, а впрочем ты и сама небось уже рылась в компьютере, пытаясь удовлетворить любопытство.

– Да мам, – Джулия засияла, клюнув на её ложь. – Я конечно не разбираюсь в этих всяких научных разработках, но помоему это круто.

– Ну спасибо дочь, – печально выразила Кэрол, – хоть ты меня поддерживаешь в отличии от того же шефа, а мне почему-то кажется, что у меня ничего не получится с этим изобретением.

– Да брось ма, помоему у тебя получится самое что ни на есть произведение искусства. А сейчас ты извини, я пойду спать, мне завтра рано на первую лекцию.

«Да уж, произведение искусства, – с сомнением подумала Кэрол. – Одно „произведение искусства“ уже раз приводило к печальному финалу, неизвестно что будет из второго». Однако она улыбнулась, довольная поддержкой дочери, а затем окликнула её, находящуюся уже в спальне: