Грязь. Сборник

Вытер пот, выпил чая с травами на кухне, беседуя со знакомым поваром (вернее, слушал его, сам я тогда осмысленно говорить еще был не в состоянии) и вышел через черный ход, пошел по переулку домой. В дешевых туфлях, костюме, который хорошо на мне сидел, но остался еще со старшей школы. Шёл через знакомые ущелья городских домов. После замкнутого помещения я почувствовал себя опять на свободе. Вокруг много людей. Летняя жара, машины, магазины. Всё было как раньше. Ничего не произошло. Я схватился за голову: правда ли десять минут назад меня проводили с аплодисментами? Я точно читал? Я точно был горд за слово, которое обрело звук, за своё СЛОВО? Ничего. Ничего не чувствую. А потом мне стало страшно.

Она продавала цветы. Вернее, сидела без дела. Цветочный магазин близ одного из центральных скверов нашего города. Летняя пора, на всех глазах солнцезащитные очки… Но почему-то никто сегодня не хотел покупать цветов. Я сидел на скамейке напротив магазинчика, расстегнув ворот рубашки, в надежде освободиться от пут страха, что до сих пор преследовал меня. Я боялся, что, несмотря на выступление, этот день навсегда уйдет в историю, так и не оставив следа в моей жизни. Я сел в метро, выходил на каждой станции, будто искал что-то. Потом снова в поезд и до следующей. В конце концов я вышел из подземного царства и сел здесь. Здесь красиво. Белки бегают.

К магазинчику подошел пожилой мужчина. Продавщица с улыбкой показала ему несколько готовых букетов, дала пару советов по выбору и обвязала выбранный в итоге букет более красивой лентой. Расчёт – и Она снова сидит на своём стуле, уткнувшись в телефон. Она была красива. Молода, рыжие волосы собраны в хвост, фигура наполнена лучистой энергией, которую Она крепко сковала в сидячем положении. Лицо грустное – непонятно от чего. Нога на ногу, сидит не дыша. Я сделал ШАГ.

– Добрый день. Я бы хотел купить у вас розу.

– Да, конечно, – Она быстро убрала телефон и пошла к кассе. – Какую?

– Эм… А знаете… Какую бы вы порекомендовали? На ваш вкус?

– Дайте-ка подумать… Лично я предпочитаю белые. Посмотрите, они как раз свежие. Если подумать, то можно и розовые…

– Давайте белые.

– Хорошо, – Она улыбнулась и достала из ведра один белый цветок, чуть встряхнула его, держа за стебель, нежно коснулась пальцами бутона. – Красивый, этот хороший. Вам завернуть?

– Давайте.

– Прозрачная, цветная?

– Какая лучше подойдет.

Она открыла свободной рукой верхний ящик стола, посмотрела в него:

– Из цветных осталась только нежно-розовая.

– Пусть будет нежно-розовая.

Она не без удовольствия быстро завернула цветок в бумагу. Быстро, но со вкусом. В конце Она посмотрела на этот цветок, будто оценивала произведение искусства, сделанного своими руками. Расчёт, и неожиданная фраза, сказанная мной, когда я взял букет в свои руки:

– Это вам, – и сразу же протянул обратно.

– Мне?

Улыбка исчезла с Ее лица, тело подалось назад, глаза широко раскрылись, блестящие губы чуть приоткрылись. Белые лепестки той розы напоминали Ей постельное белье, мягкую простынь, на которую еще никто не ложился, она специально расстелена для влюбленных, что в обед поклялись пред Богом в вечности своих уз. И теперь эти лепестки возвращаются к Ней.

– Я не могу, – полушепотом сказала Она, продолжая смотреть на цветок.

– Да всё вы можете, – сказал я и буквально вложил этот сверток нежно-розовой бумаги в Ее руки. Пальцы сжались, Она взяла.

– Улыбайтесь, а то сидите грустная здесь.

– Спасибо…

Я кивнул головой и с чувством выполненного долга стал быстро уходить через сквер, пожираемый волнением, строя из себя саму невозмутимость. После этого мой страх меня отпустил, и я до самого вечера гулял в окрестностях сквера, посещая кафе и культурные центры. Домой я возвращался пешком, пройдя длинный мост через реку, переходя из одной центральной части города в другую центральную часть. За моей спиной садилось солнце, освещая дома впереди в розовый цвет. Я вспомнил про тот букет. Улыбнулся.

Рядом с мостом на каменном парапете набережной сидела девушка. Белая рубашка, юбка, рыжие волосы, собранные в хвост. Она свесила ноги над темной рекой, по волнам которой плясала дорожка солнечных бликов, и пила лимонад из жестяной банки. Я не верил своим глазам, но доверился своему телу, которое без колебаний направило меня в Ее сторону. Я подошёл и присел рядом, спиной к воде, свесив ноги над тротуаром. Она повернула голову и спокойно сказала, смотря на меня своими темно-карими глазами:

– А вот и наш беглец. Я уже даже не удивляюсь, что встретила тебя.

– И почему же?

– Чудес много за день не бывает, – скептично сказала Она, а потом улыбнулась знакомой мне улыбкой. – Первое чудо меня и впрямь поразило.

Она взяла в руки сумку, стоящую слева от Нее. Из приоткрытого сбоку замка выглядывал белый бутон.

– Приятно, – протянул я.

– А мне-то как.

Она улыбалась так, как будто ждала только тебя. Так и познакомились. Она любила приходить сюда и смотреть на закаты. В городе дождей делать это было проблематично, но иногда погода давала такой шанс. Она всегда за него цеплялась. Так мы и сидели, смотря, как солнце заходит за крепость с высоким золотым шпилем.

Много гуляли, дурачились.

– Господи, – закричал я на всю улицу. – Она еще и курит! Кто-нибудь, уберите её от меня!

А Она лишь звонко смеялась.

Её волосы пахли лавандой. Она любила называть меня Букой.

Ходили на концерты, знакомились с друзьями друг друга.

Я закинул своё произведение куда подальше.

У меня были новые мечты.

Я поднимался по ступенькам вонючего подъезда. Грязные стекла, мутные в дневном свете. Где-то наверху, судя по всему, была потасовка: мужской голос громко выкрикивал оскорбления. Так… Пятый этаж, квартира 25. Главное никуда не влипнуть, не хочется портить вечер. Просто поднимусь, заберу Её, и мы пойдем. Второй этаж, пролёты, третий; голос становится всё громче; пролёты, четвёртый; «Ах ты лживая сука!»; я бегу на следующий этаж. Шлепок, раздавшийся эхом по всем ступенькам. Она упала. Это была Она.

– Хэй, мужик, какого чёрта ты делаешь? – закричал, забегая на площадку пятого этажа.

– А, вот, значит, и он!

Я не успеваю ничего сделать. Получая удар в грудь, моё тело, несущееся вперед, неестественно быстро останавливается, органы будто отбрасывает к спине, и я лечу вместе с ними назад, только через несколько секунд почувствовав боль от ступенек, по которым прокатился со скоростью метнувшейся в сторону кошки. Он что-то кричит, но мне не хочется этого запоминать. Опираюсь на локти и пытаюсь встать.

– Я сам решаю, что делать со своей дочерью! – всё-таки что-то врезалось в память. Дверь с грохотом захлопнулась. Он ушёл, продолжения не будет. Я с небольшим облегчением упал и выдохнул, пытаясь собраться с силами. Ко мне подбежала Она.

– Ты в порядке?

– Дерьмо…

Её темно-карие глаза покраснели от слез. А щека – от удара. Она крепко вцепилась в мою куртку, видимо не замечая, как сильно сжимает её.

– Ты как?

– Нормально, – ответила дрожащим голосом.

– Надо вставать.