На столе кружатся вина,
полыхают георгины.
Прозвенел дверной звонок.
И закончился листок.
* * *
Я вернулся из такой круговерти, выпив ведро дня,
пойми меня.
Видел:
берёзы рублены в талию,
там, где катались
мы на качелях,
там, где на лавочке ели
печенье,
девочки пели про летний вечер,
плакали ели
душистой смолой.
Нам не вернуться с тобою туда…
Где в роднике голубая вода…
Эхо тех мест онемело от крика,
там у ручья переспела брусника,
там имена наши забыли,
никто не плетёт ожерелий из лилий
и одуванчиков жёлтый венок.
Я только слышал, как щёлкал курок,
и невинные лоси бились в ручье,
губами касаясь подкошенных ног.
* * *
то ли просто день короткий
то ли просто вечер длинный
то ли просто мы с тобою
были сделаны из глины…
* * *
Солнце – это где-то рядом с небом,
небо – это где-то рядом с домом,
детство – это где-то между солнцем
и воздушным змеем невесомым.
* * *
Я в деревья влюбился раньше, чем в женщин.
Трогал постаревшую кожу.
Хотелось плакать, слёз-то не было.
Лес шумел – отвечал взаимностью.
Вёл дневник наблюдений за природой,
как девочка дневник свой девичий.
Грачи, например, прилетали 17-го марта,
а скворцы 2-го апреля.
Березовый сок: 19-го апреля. Украли…
Великий разлив в 81-м году.
Ложился в сфагнум, слушал: столетние сосны стонали,
лоси укладывались в посадке – губастые слепыши!
Знал синий камень на болоте,