Дневник провинции

– Чувство вины. Чего-то не досказанного перед тобой… тяжесть, осадок.

– Осадок Светик, – это то, что из-за тебя у меня в 92 – ом вышло, вот, то осадок! Только это «тогда», было уже давно, – я качнул головой в сторону, – сейчас нет, ничего нет! Время прошло, многое изменилось, а самое главное, – Я изменился.

– Командир, насчёт того, как ты изменился, я прекрасно знаю. – Протянула Света последние слова.

– Не паясничай, тебе не идёт.

– Нет, не паясничаю, я серьёзно. Понимаешь, просто поговорить с тобой хотела очень, вот просто так, пускай совсем не о чём, без темы, ПО-БОЛ-ТАТЬ! А здесь момент такой подвернулся, вот я и пришла. – Девушка с грустью усмехнулась себе в левое плечо.

– Какой такой «момент» тебе подвернулся? – Не совсем понял я, вино немного начало тормозить реакцию моих мыслей.

– Я, Серёж, если ты не забыл, рядом с автовокзалом живу. Догадываешься, что я сегодня в окно утром заметила? Смотрю: Серёжа с сумкой дорожной несётся, быстрым шагом, в своей стихии. Сразу подумала, что ты сюда поедешь. А потом, когда увидела, в какой автобус ты уселся, поняла, точно: на дачу собрался! Если один, ещё и на автобусе сюда едешь, значит, какие-то проблемы у тебя душевные, я ведь помню, ты всегда на «психах» на сады сбегал. Поняла, что это тот самый момент, когда с тобой можно и даже нужно поговорить. Я немного подождала, прикинула по времени: пока ты приедешь, пока выпьешь и пошла к тебе… пешком, ведь автобусов, как я уже говорила, больше нет на сегодня.

– Вот именно Света: автобусов нет, как ты обратно собираешься ехать? – Проигнорировал я её излишнюю откровенность о том, что она специально ждала, пока я приеду на дачу и немного выпью.

Моя «бывшая» с вполне серьёзным и испуганным видом посмотрела мне в глаза.

– Ты меня разве выгонишь в такую погоду на ночь глядя? Серёжа?!

Ничего не ответив, я отвернулся к печке, – чайник закипел. Сняв его с плиты, налил в заранее подготовленную кружку с чайной ложечкой, сахаром и пакетиком чая (редкость тогда у нас была) кипятка.

Так и не дождавшись от меня ответа, Света продолжила говорить:

– Не выгонишь, конечно. Ты может и стал другим, пусть таким холодным, жестоким, но, не сволочью, не подонком, нет. Даже такую стерву, как я, которая так тебя предала и обидела… никогда не выгонишь, – я уверена.

– Ты прекрасно об этом знала, потому и припёрлась. – Бесстрастно сказал я, подвигая ей парящую кружку.

– Да, знала! И всё тебе сейчас честно рассказала. Как видишь, – мне скрывать от тебя нечего… больше нечего. Серёж, психология человека формируется в детстве, а тебя маленького и подростком, я знаю хорошо, очень хорошо.

В сказанном ею отражалось много правды. Ведь придя сегодня на её месте любая другая девушка, хоть та же Ксюха, вот так вот, ко мне сюда пешком, по холоду и по дождю, рискуя подхватить вполне реальное воспаление лёгких, то, – вызвала бы мой восторг и уважение. Но Света когда-то меня обидела, можно сказать, предала по-своему и к тому же она правда хорошо знала мой характер, – что такой поступок я могу очень высоко оценить. Поэтому не сильно обрадовала меня своей выходкой. Хотя, если честно, мне всё равно стало немного приятно.

Снова вспомнил как зимой 92-го, лежал в снегу и едва ли не плакал, после того как она меня бросила, а позже, сам себе пообещал, как бывает в таких случаях. – «Она ещё приползёт ко мне, начнёт извиняться, а я скажу ей, что паровоз ушёл и не желаю тебя больше видеть». – А когда для этого момента пришёл самый подходящий случай, примерно так и вышло, как сам себе обещал «в сугробе», – говорить ей гадости или о том, какой она была дурой, – я не стал. Повзрослел, изменился.

Мне, правда, было давно на неё всё равно: встречались когда-то, позже обиделся я сильно, – всё это давным-давно прошло! Как любили говорить наши ребята в то время, – «нам плевать на вчера». – «Прошло с тех пор вроде всего ничего, а кажется, что так давно!» – Подметил я про себя.

– Чего задумался? Прошлое опять, наверное, вспоминаешь? – Нарушила воцарившуюся тишину Света со своей насмешливой улыбкой, которая меня стала немного подбешивать.

– Хм… угадала, – не стал отрицать, – действительно, проехало что-то по мне прессом «былого».

– Что же ты там надумал или навспоминал? – Светка пододвинула стул чуть ближе ко мне и забралась на него с ногами в позу «йога», почти полностью оголив при этом свои бёдра, к счастью, при двух восковых свечах и керосинки это осталось не особо заметно. – Расскажи мне, поделись или вынеси, наконец, свой приговор…

– Какой там нафиг ещё тебе приговор?! – С раздражением отмахнулся я, – что было, то прошло… прошлого не вернёшь, не изменишь, а будущего, как ты понимаешь, общего «у нас» с тобой в помине нет, и быть никогда не может!

– Я прекрасно понимаю, что будущего «у нас» нет, – девушка закусила нижнюю губу, – хотя и жаль, если честно.

– А, что с парнем тем твоим, с которым из армии меня «ждала», рассталась, что ли? Так вроде любовь такая у вас, сказочная искрила.

– Командир! Какая любовь? Просто как говорится: погулять захотелось. Любовь у меня была только с тобой!

– Давай без лирики, – мне стало как-то мерзко и противно от её последних слов, – а то щас расплачусь!

– Не злись, лучше налей мне ещё.

– Водки или вина?

– Капни водки грамм пятьдесят, а потом на вино перейду, тебя поддержу.

– Потом ты либо спать, либо домой пойдёшь, – снова повеселел я.

– Не смешно! Ты ещё сказал, что полы заставишь меня мыть.

– Это завсегда, – пожалуйста! Как отказать даме в таком удовольствии?

Налил, чокнулись и выпили каждый своё. Запив водку обильным количеством компота, Света постаралась вывести меня на откровенность:

– Так, а если честно, ты же сам того парня запугал настолько, что он меня за километр обходил. Чего вы с ним сделали? Слухи разные ходили, говорят, мол, – «Бэтмен со своими „Быками“ его на кладбище возил…» Расскажешь?

– Нет, даже не проси, поссоримся. – Сказал я, «как отрезал».

Сам же невольно прокрутил в памяти начало 93 – го года. Где-то в середине января, я с ребятами действительно здорово напугал Светкиного хмыря, переборщил даже, – это всё нервы и обида. как-никак, а девушку он у меня увёл, пока я в армии служил! Что ещё можно сказать в своё оправдание?

На самом деле, хоть у меня и присутствовало желание убить того парня, даже не знаю, как его зовут, – я бы не стал этого делать. Максимум, на что я мог тогда пойти, – это драка «раз на раз». Но он виноват сам. Оказывается, при нашей первой встрече, когда, вернувшись со службы и увидев его во дворе со Светкой, я ударил его (точнее, дал сдачи, ударил первым, между прочим, меня он) то умудрился каким-то образом сломать ему и челюсть, и нос одним ударом.

Он, естественно, затаил обиду. Договорился с двумя своими корешками, и они втроём подкараулили меня под подъездом, – хотели жестоко «наказать». Вероятно, это могло у них получиться, – каким бы крутым ты ни был, а сзади в тёмном углу дадут железной трубой по башке, сразу вся крутость через нос с мозгами на землю и вылетит.

Спас меня тогда, как это не дико звучало по тем временам, – участковый. Он совершал плановый обход по квартирам и задержался в моём доме допоздна; вышел на улицу в самый подходящий момент, – когда на меня хотели напасть. Что-то выкрикнул и за табельное схватился (к счастью, у него оно было, словно судьба). Хулиганьё испугалось, по сторонам разбежались, а я сразу вникнул: что к чему.

Потом отблагодарил с большим уважением нашего мента, старшего лейтенанта Максименцева. Мы даже подружились (в меру своих жизненных статусов).

Дальше «дело техники», – понятно, ждать второго, более успешного нападения на себя в мои планы не входило, и я сработал на опережение. Зелеха впутывать в такие мелочи не стал, попросил помочь мне только Томпсона и Бича.

Выловили мы этого хмыря на улице вечерком, отвезли на городское кладбище к разрытым могилам, для порядка хорошенько его «обработали» ногами и руками, – я бил сильно, жестоко… парни еле оттащили от него. Со мной случается такое нечасто, – просто огромная злость и ненависть вскипели внутри, что, я, сжимая зубы от ярости, обломал себе кусочек верхнего переднего клыка.

Позже полили ему ноги то ли соляркой, то ли керосином, подожгли и бросили в могилу, быстро присыпав ноги землёй: чтоб не сгорел. Страха мы на парня нагнали такого, что до сих пор его жалко, когда вспоминаю тот вечер: труситься весь, воняет мочой, молит о прощении и о пощаде, ползает на коленях. Зря мы тогда так, жалею об этом уже больше двадцати лет, не стоило настолько жестоко его наказывать.

Через некоторое время вытащили его из чужой могилы и отвезли подальше от города (чтоб долго домой пешком шёл, мобильных ещё не было, а без денег далеко не уедешь в начале-то 90 – х), выбросили из машины и дав солидного пинка, отпустили на все четыре стороны.

Странно, пока я молча размышлял, Светка не проронила не единого слова… может, тоже о чём-то думала, о своём, о бабском? Наконец, я вышел из состояния воспоминаний.

– Знаешь… вроде дед мой рассказывал, что у тебя ещё какой-то хахаль водился, коммерс.

– Агась, был! – усмехнулась Света, – Его тоже твои же ребята рэкетнули, во главе с тобой, кстати.

– Нет, чёт не помню такого, – растерянно почесал я затылок, – или не знал в лицо его просто!

– Можно подумать, если узнал, то помог бы ему чем! Я к тому времени с ним не особо общалась, – друг его мне как-то рассказал, про ваш «рейд». Они же новые ларьки начали открывать возле рынка и однажды послали по матери подкативших к ним бандитов. Ой, – осеклась девушка, – извини, ничего, что я слово «бандиты» про твоих ребят говорю?

– Да плевать, хоть «Джентльменами удачи» нарекай! От названия суть не меняется, хотя некоторые и предпочитают, чтобы называли или братвой, или мафией. – Я снова встал и взялся подкидывать в печку дров.