Генеральная репетиция

– Здравия желаем, товарищ лейтенант, – защебетала одна из фельдшериц, высокая, стройная, русоволосая девушка. – Зашли к нам укольчик поставить? Так мы мигом.

– Ха-ха! Напугали! – парировал Матвей, делая вид, что расстёгивает штаны. – Из ваших рук, Женечка, и хлорка творогом пойдёт.

– Ха-ха-ха! – ещё громче захохотали медички.

– Сергей Батькович, вы здесь что-то принимаете или нюхаете, раз девчонок на хи-хи пробило? Того и гляди, животики надорвут! Вы не будете противиться, если я выдерну вас из объятий этих сладкоголосых соблазнительниц? На пару слов. А то, знаете ли, затуманят разум своими чарами, того и гляди, забуду, зачем пришёл.

– Фу какой! Не успел прийти и уже уходит, – не успокаивались Женя и остальные девчонки.

– Ладно, хватит хихикать, – остановил их Сергей. – Идите домой.

– А что, товарищ лейтенант нас не проводит?

– Товарищ лейтенант занят, а ты, Рыжова, если не успокоишься, оставлю на ночное дежурство, – отрезал Сергей и повёл Матвея в свой кабинет. – Присаживайся, сейчас налью, что обещал.

– Зачем ты так? У девчонок хорошее настроение. Опять же, смех продлевает жизнь.

– Это тому, кто смеётся, а тому, кто целый день это слушает, – сокращает.

Сергей открыл двухстворчатый стеклянный шкаф и достал из него ёмкость с медицинским спиртом.

– Двести граммов налью, больше пока не могу.

– И за это спасибо! Мне же не ради пьянки…

– Знаю, знаю: дабы не отвыкнуть.

– Точно, всё-то вы знаете, товарищ старший лейтенант, даже не интересно.

– А то?! – Сергей подал Матвею бутылочку с чистейшим как слеза спиртом. – По пятьдесят граммов не желаешь?

– Нет, спасибо! Есть ещё в городе дела. Спасибо за «лекарство». Бывай!

– Давай, счастливо! – Сергей проводил Матвея до двери. – А ты чего с баулом ходишь, собрался куда?

– Вещи грязные из парка забрал постирать, – ответил Матвей и пошёл домой.

Он шёл быстро, чтобы успеть на рейсовый автобус, потому что следующий будет только через сорок минут, и, не ожидая того, возле КПП бригады догнал медленно идущую по дорожке Рыжову. От её былого веселья не осталось и следа.

– Что-то вы не торопитесь домой, товарищ гвардии младший сержант? Или расстроились из-за резкого выпада командира? Так это он только суровости напустил, – соврал Матвей, чтобы немного приободрить девушку.

– Больно надо на него обижаться. Просто, – вздохнула Женя. – Что дома делать, опять смотреть телевизор? Надоело. Лучше бы он меня оставил на дежурство.

– Да ладно, хватит грустить. Пойдём быстрее, скоро автобус приедет, – Матвей подал руку. – Держись, возьму тебя на буксир.

Он знал, что Женя живёт одна, снимает комнату в доме гостиничного типа. По просьбе Сергея выделял ей грузовую машину и солдатиков для переезда. Её родители жили в районе, в забытой богом деревушке, из которой молодёжь уезжала при первом удобном случае. Женя и её старший брат поступили точно так же, как только окончили школу. Брат после института уехал работать на север, а она после медицинского училища подписала контракт и служила в медицинской роте. Она нравилась Матвею, он даже подозревал, что это чувство взаимное, хотел даже познакомиться с ней поближе, но всё как-то не было времени, скорее всего, мешала робость, предательски сковывающая волю в присутствии этой красивой девушки. Когда они случайно встречались глазами, взгляд её серых глаз выражал трогательную беспомощность маленького обиженного ребёнка. Кто-то западал на её гордую осанку и стройную фигуру, Матвея она зацепила именно этим взглядом. У него уже был шанс убедиться в том, что этот взгляд не отражает её истинную натуру. Женя была волевой девушкой, с характером бойца, и, когда того требовали обстоятельства, «маленький ребёнок» превращался в строгую, требовательную женщину.

Всю дорогу они непринуждённо болтали и смеялись. Доехав до своей остановки, он пожелал Жене спокойной ночи и вышел из автобуса, а она, проводив печальным взглядом идущего мимо автобуса Матвея, вздохнула и подумала: «Господи, когда же он увидит во мне не сослуживца в юбке, а девушку, способную любить и быть преданной подругой и женой?» Но, к сожалению, к ней как к девушке он не проявлял интереса, ограничиваясь таким вот ни к чему не обязывающим общением, а делать первый шаг самой было не в её правилах. Всё чаще она начинала думать, что это глупо.

Добравшись до дома, Матвей поужинал, выпив при этом сто граммов водки. Немного полегчало. Остаток вечера посвятил сборам в командировку. Померил «синюху» и комбинезон – идеально сидят.

«Ну Михалыч, ну глаз-алмаз!»

Перелил спирт в самодельную двухсотграммовую фляжку, сделанную из нержавеющей стали. Собрал импровизированную походную аптечку. Написал родителям письмо.

Кто его знает, что там ждёт на самом деле?

В письме указал данные начальника Особого отдела и сотрудника ФСК. Сложил письмо, положив в него полученные в качестве аванса деньги, и засунул в конверт. В этот же конверт попали запасной ключ от квартиры и записка с домашним адресом и адресом родителей. Запечатал конверт и сунул его во внутренний карман своей полевой формы. Всё готово. Оставалось томительно ждать.

Посмотрел на часы.

– Твою дивизию! Половина первого ночи, лёг спать пораньше!

2

– Граждане провожающие! Просьба покинуть вагон. Поезд отправляется через пять минут, – противным прокуренным голосом объявила проводница, женщина внушительных размеров и отталкивающей наружности.

На вид ей было лет сорок-сорок пять. На ней была помятая синяя форменная юбка и такая же мятая, выцветшая от многократных стирок форменная рубашка. Несмотря на это, дама несла себя по центральному проходу вагона с таким достоинством, словно она ледокол, двигающийся во льдах Северного Ледовитого океана. Пассажирам и провожающим приходилось расступаться, дабы не быть подмятыми массивным корпусом движущегося «ледокола».

– Повторяю! Провожающим покинуть вагон. Поезд отправляется через пять минут.

– Саня?! – вздрогнула Наташа, услышав «чарующий» голос проводницы. На глазах опять выступили слёзы. – Давай я не поеду, а? Мне что-то неспокойно на душе, я боюсь.

– Ну что ты глупости говоришь, чего ты разволновалась? – обнял её Саша. Жена начала всхлипывать и шмыгать и без того красным, натёртым носом. – Как это ты не поедешь? Тебе через месяц рожать. Ты домой едешь, не к чужим людям. Мои родители тоже рядом, помогут. Я в первых числах декабря приеду в отпуск, ещё тебя в роддом повезу. Успокойся! Вера Петровна, вы хоть ей скажите.

– Да говорила я, всё без толку! – ответила тёща и села рядом с дочерью. – Иди, Саша, сейчас она успокоится.

– Ну, всё, счастливого пути, к ужину будете дома. Я вечером позвоню, – Саша обнял жену в очередной раз. – Всё будет хорошо! Я тебе обещаю! Слышишь меня?

– Слышу! Звони чаще и вообще… – Наташа прижалась к мужу. – Никуда не лезь. Ладно?

– Хорошо!

Саша встал, легонько щёлкнул жену по кончику носа, поцеловал тёщу и, не оглядываясь, пошёл на выход. Не успели его ноги коснуться перрона, как поезд плавно тронулся и, медленно набирая скорость, поехал на восток, навстречу первым лучам восходящего солнца. Помахал рукой в проплывающее мимо него окно вагона, за стеклом которого ему махали плачущая Наташа и тёща, сопровождающая это зарёванное чудо. Какое-то время он ещё стоял на перроне, глядя вслед удаляющимся красным огонькам последнего вагона. Вздохнув, развернулся и пошёл в здание вокзала. До пригородной электрички, на которой он вернётся в Фомичёво, оставалось ещё сорок минут. На привокзальной площади копошился людской муравейник. Вокзал жил своей жизнью, несмотря на ранний час. Из висящих на ларьке динамиков пел порядком поднадоевший Кай Метов про «позицию номер один», то и дело заглушаемый объявлениями по вокзалу. В зале ожидания свободных мест не было, поэтому ходил по залам вокзала все сорок минут, уворачиваясь от толчеи и давки. Наконец прозвучало объявление о прибытии загородного электропоезда. Саша вошёл в вагон, сел на мягкое, обитое дерматином сиденье, вытянул ноги и задремал.

Через час он уже поднимался по лестнице семейного общежития на третий этаж. Открыл дверь и вошёл в маленькую, площадью двенадцать квадратных метров, но уютную комнатку – его с Наташей гнёздышко. Комната ещё сохраняла незримое присутствие и тепло любимой жены, лёгкий аромат её духов.

Через двадцать минут из дверей общежития на дорожку, ведущую к КПП дивизии, вышел молодой военный, лейтенант Александр Назаров, командир танкового взвода. В прошлом году по распределению он был направлен служить в эту дивизию и с тех пор ходил этой дорогой на службу и обратно, каждый раз оглядываясь, для того чтобы помахать жене в окне на третьем этаже. Вот и сейчас, по привычке, он оглянулся, но шторы на окне остались неподвижными.

Пройдя через КПП, Саша отправился в расположение батальона, нужно было доложить командиру роты о прибытии.

– Дежурный по роте, на выход! – прокричал дневальный и отдал воинское приветствие вошедшему офицеру.

– Отставить! – скомандовал Саша. – Где командир второй роты?

– В канцелярии.

В канцелярии, кроме «второго» ротного, были ещё офицеры батальона и что-то громко обсуждали.