День Петра и Февронии

Через пару секунд Артур выгреб по полной программе: получил фирменный наградной комплект из трёх ударов по болевым точкам. Затем Артура отключил болевой шок.

Кореша Артура метнулись к машине. Я думал – за монтировками. Ан нет, через десять секунд жигуль-копейка качков унёс, а Артура оставил мне на съедение.

Артур оклемался через минуту. Посмотрел на меня взглядом “Убил бы гада!”, спросил: “Что вы со мной сделаете? Сдадите ментам?”. Я ответил, что насчёт ментов не знаю, но уж точно не куплю Артуру надувные шарики и не поведу на парад. Я Артуру напомнил: мол, мы сидим на обочине, и у меня таки поднимется рука толкнуть Артура под проходящий грузовик, если Артур не захочет рассказать, как докатился до того, что решил встретить меня с корешами и дурными намерениями.

Артур провёл взглядом фуру, что с грохотом пронеслась мимо нас, сказал: “Ё-моё!”, и приступил к исповеди.

Артур рассказал, что услышал мой разговор с Лизой и решил запись “Порно в оранжерее” у меня отобрать, да заодно попросить меня отвалить подобру-поздорову.

Артур позвонил дружкам, сказал за ним заехать. Пока я заканчивал говорить с Лизой, дружки приехали, Артура забрали, на перекрёстке при выезде из посёлка устроили пикник-засаду.

Отобрать у меня запись “Секс посреди кактусов” и попросить меня отвалить Артур решил по четырём причинам: чтобы я не рылся где не надо, чтобы Артур не потерял работу, чтобы я не сдал Артура хозяину, и чтобы хозяин не убил за секс с хозяйкой. Хозяин-то бандит, а не рядовой бизнесмен.

Потому и про алиби Артур мне не говорил. Боялся, что всплывёт связь с Лизой и Артуру наберётся на орехи.

Когда Артур дошёл до алиби, я сказал:

– Но так ты терял алиби. Тебе могли это убийство…

– Ничего они не могли. Я Алёну не убивал. Что они могли бы мне навесить? Что, у всех всегда есть алиби?

– Зачем вчера ходил к Алёне?

– За деньгами. Надо было кое-кому вернуть должок.

– Вернул?

– Не весь.

Вдруг Артур шлёпнул себя по лбу, затем со злостью сплюнул так, что плевок улетел метров на пять, сказал:

– Вспомнил! Вчера, когда я уходил от Алёны, и прошёл уже метров двести, то увидел, что в сторону дома Тани шёл Петруха. Он шёл к Алёне. Как вам инфа?

– Ты уверен, что Петруха шёл к Алёне?

– Кроме Алёны ему там идти не к кому.

– Кстати, кто такой Петруха?

– Воздыхатель. Уж Алёна его посылала-посылала, а он всё никак не поймёт, что… Почему вы до сих пор не подозреваете Петруху? Ведь Петруха мог из-за неразделённой любви…

– Алёна Петруху не жаловала?

– Посылала постоянно. Алёна его посылала, а он возвращался и пел серенады. Вот я и подумал: а почему бы и не Петруха? Всё-таки любовь у пацана – как там говорится? – безответная. За такую любовь мог и убить. В общем, что я на него наговариваю? Я дам вам его телефон, встречайтесь. Вы сыщик – вам и карты.

– Откуда у тебя телефон Петрухи?

– Дала Алёна. Просила, чтобы я с ним поговорил, чтобы он от неё отстал, а то замучил её стихами вконец.

– Стихами?

– Вы бы поговорили с Петрухой. Мне уже пора.

– Почему про Петруху не сказал раньше?

– Забыл.

– Жуй орехи. Укрепляют память. Тебя подбросить?

– После того, что я вам сделал…

– Много тексту. Садись в машину. Заодно покажешь, где живёт наш воздыхатель.

Я подумал, что если Петруха после встречи Алёны с Артуром видел Алёну живой и здоровой, то вычеркнуть Артура из списка подозреваемых таки придётся. Вот только в том, что Петруха – если убил Алёну он – о встрече Алёной расскажет, я очень сомневался.

Когда подъехали к дому Петрухи, Артур меня покинул, зашагал по дороге, что вела в посёлок Южный. Топать Артуру пришлось не меньше километра, потому как Петруха живёт в посёлке, где живёт Артур, где до устройства на работу к Тане жила Алёна, и где почти все жители работают в обслуге таниного посёлка Южный.

Я позвонил телефонисту, попросил узнать, где светился мобильник Петрухи накануне. Через минуту телефонист перезвонил, напомнил, что на посёлок Тани и посёлок Петрухи у оператора всего-навсего одна вышка. Мобильник Петрухи накануне весь день сигналил из района той единственной вышки. Потому Петруха мог как гулять по посёлку Тани, так и сидеть у себя дома.

После отчёта телефониста я позвонил Петрухе, вызвал на улицу.

*

*

Петруха на первый, второй и третий взгляды смотрелся парнем лет шестнадцати, отличным от других. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, почему Алёна Петруху, со слов Артура, “посылала-посылала”. Жених из Петрухи был хоть куда: рост заоблачный, вес – если взвешивать парня с кроссовками – от силы сорок кило, мощные бицепсы в виде ниточек для занятий макраме, и лицо голодного поэта. На парня с обложки Петруха не смахивал, если только обложка не медицинского альманаха “Дистрофия”. С таким крепышом Алёне идти под венец наверняка не улыбалось.

Мне с таким подозреваемым идти к Юсупу не улыбалось ещё больше, чем Алёне идти с Петрухой под венец. Ведь о том, чтобы Петруха мог перенести тело Алёны из домика прислуги в дом Тани, не могло быть и речи. Петрухе бы не надорваться, когда в его сачок ненароком залетит вместо одной бабочки две, да и то, если бабочки – моль, о капустницах, этих тяжеленных монстрах, молчу.

Ударить Алёну бутылкой вина Петруха наверняка бы смог, но убить… В худшем случае поставил бы Алёне шишку. Чтобы бутылка набрала той скорости, при которой могла убить, Петрухе пришлось бы с бутылкой разгоняться метров сто, а Петруха такую марафонскую дистанцию, да ещё бегом, не одолел бы и в жисть, разве только размеренным шагом влюблённого поэта.

Потому говорить с Петрухой мне оказалось не о чём. Для приличия я всё же спросил, как давно Петруха видел Артура.

Петруха сказал, что накануне. Когда Петруха шёл к Алёне, Артур шёл Петрухе навстречу. Петруха сделал вид, что Артура не заметил, потому как Артур требовал от Петрухи оставить Алёну в покое. Я подумал, каким Петруха уродился артистом, если умудрился сделать вид, что Артура не заметил, когда на таниной улице встречных прохожих видать за полкилометра.

Затем Петруха залился слезами. Алёна для Петрухи была музой, первой любовью, всё такое. Петруха Алёну заприметил ещё до того, как Алёна устроилась на работу к Тане. Всё же Петруха живёт с Алёной в одном посёлке, не заприметить такую красавицу было грех. А теперь Алёну убили…

Я попросил Петруху оказать следствию услугу: поведать, что Ромео делал у Алёны накануне. Петруха ухватился за мою просьбу с радостью.

В день смерти Алёны Петруха решил с Алёной встретиться. Визит запланировал на час дня.

Когда подошёл к воротам, за которыми жила и трудилась любимая, перед тем как утопить кнопку алёниного звонка, Петруха взглянул на часы и понял, что пришёл быстрее, чем надеялся. До часу дня осталось четыре минуты. Не стоять же четыре минуты под воротами! Потому Петуха таки позвонил в дверной звонок с табличкой “Алёна”.

По мобильнику Петруха не звонил и к воротам Алёну не вызывал: Алёна могла не выйти, потому как встречаться с Петрухой не хотела, ибо достал.

Алёна вышла минуты через две. Минуты три Петруха изливал Алёне душу, а Алёна отпихивалась от воздыхателя руками и ногами. В конце любовной беседы Петруха по случаю Дня Петра и Февронии, Дня семьи, любви и верности, предложил Алёне руку и сердце.

Алёна Петруху послала. Когда Алёна заканчивала речь-посыл, Петруха услышал, как у кого-то из соседей по радио передали сигнал точного времени. Петруха тогда подумал, что в час дня планировал услышать от любимой “Да!”, а немилосердная судьба поставила всё с ног на голову: в час дня Петруха получил незапланированный от ворот поворот.