Золотой империал

Золотой империал
Андрей Юрьевич Ерпылев

Зазеркальная империя #2
Удивительная золотая монета, без сомнения царской чеканки, попадает к капитану милиции Александрову. Все вроде бы на месте: и двуглавый орел с регалиями, и подпись, да только Николай II на себя не похож, и год на монете… 1994-й! Что это, подделка или… Поверить в то, что в руках у него монета из иного мира, капитану помогает… жандармский ротмистр Чебриков, попавший в кажущийся ему диким «государство рабочих и крестьян» вслед за опасным преступником, которого он пытается обезвредить.

Но как найти обратную дорогу, как преодолеть границу между мирами, порой призрачную, а иногда совершенно непроходимую.

Андрей ЕРПЫЛЕВ

ЗОЛОТОЙ ИМПЕРИАЛ

Часть первая

ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ…

1

– Лежать! Руки за голову! Ноги врозь! Шире! Лежать, с…, я сказал!..

Ну омоновцы, как и всегда, сработали четко. Вот что значит профессионалы. Две обнаженные мужские фигуры распластались на грязном полу небольшой прокуренной комнаты. Бандюки, по всему видно, попались бывалые – даже не пытаются сопротивляться, лежат смирно, заложив сцепленные руки за голову и как можно шире расставив ноги (хотя, что там можно спрятать – в чем мать родила оба!). Рослые парни в серо-пятнистых комбинезонах и черных, носящих в молодежной среде весьма уничижительное название шапочках-масках на головах застыли над ними, уткнув автоматные стволы в голые спины. У дальней стены, на разворошенной тахте тихо воет, зажав рот руками, растрепанная молодая женщина, тоже, кстати, неглиже.

Так, теперь наша очередь.

Александров выходит из-за обтянутой камуфляжем шкафоподобной спины вперед, протягивая куда-то в пространство раскрытую всемогущую книжицу:

– Старший оперуполномоченный капитан Александров, отдел по борьбе с организованной преступностью Хоревского УВД. Кто хозяин квартиры?..

«Господи, сколько же этой дряни развелось в стране? Опять молодняк, лет восемнадцать—двадцать, – пронеслось в голове капитана. – Сопляки совсем!»

Жилище постепенно заполняется народом. Предстоит привычная кропотливая работа.

Ребята из ОМОНа, споро защелкнув на запястьях задержанных браслеты наручников, рывком ставят обоих на ноги. Хоть обыскивать, слава богу, не нужно: куда ж они голые спрячут оружие? Парни, потупившись, стоят у стены. Даже срам прикрыть нечем: руки-то скованы за спиной.

– Прикройте их чем-нибудь, – сжалившись, говорит Александров. – Лукиченко, хоть штаны бы им помог надеть, что ли.

– Да зачем, товарищ капитан? – хохочет лейтенант Лукиченко. – Давайте стриптиз устроим! Вот и б…у эту сейчас туда же поставим и…

Омоновцы, как и все остальные в комнате, исключая, естественно, задержанных, заходятся от смеха. Видимо, сказывается спадающее напряжение. Да, в этот раз обошлось без стрельбы, а ведь в последнее время частенько кроме задержанных увозили и трупы. Однако зрелище-то и впрямь довольно комичное… Капитан тоже криво усмехается, но тут же одергивает себя и других:

– Прекратить смех – не в цирке. Лукиченко, ты понятых привел?

– Да вон же они стоят, Николай Ильич.

И верно, в крохотной прихожей загаженной донельзя хрущобы жмется, видимо спешно вытряхнутая из нагретой постели, пожилая чета, муж с женой, конечно. Старик тем не менее успел нацепить поверх полосатой, как у узника Синг-Синга, застиранной пижамы пиджак с многочисленными орденскими планками. Спит он в нем, что ли? Чувствуется сноровка. Старая школа, сталинская еще…

– Ну и ладушки. Лукиченко, ты начинай обыск, а хозяйку – ко мне, на кухню. ОМОН может быть свободен…

В дверях на кухню капитан Александров оборачивается:

– Лукиченко, ты все же одень задержанных. Мне эта порнография, лейтенант, уже во где сидит! – Ребро ладони касается горла.

Благодарная аудитория снова с готовностью ржет. Жеребцы, мать их…

* * *

Хозяйка квартиры, Алехина Анна Петровна, если доверять паспорту (а не доверять ему нет оснований), 1980 года рождения, русская, не замужем, не судимая, ревела в голос, судорожно тиская у горла ворот замызганного цветастого халатика, уже семнадцать минут тридцать секунд с небольшими перерывами. Это капитан выяснил, взглянув на свои некогда вызывавшие законную гордость «командирские» часы Чистопольского завода. Стакан воды, наполовину выпитый, наполовину расплесканный дрожащими руками, помог мало. Черт, в протоколе кроме паспортных данных, даты и времени – ни строчки. Халтурите, товарищ капитан…

Ага, кажется… Рыдания перешли в судорожные всхлипы. Терпеливо ожидая, когда водные ресурсы иссякнут, Александров снова внимательно оглядел сидящую перед ним гражданку Алехину, гхм, Анну Петровну олимпийского года рождения, русскую… Совсем сопля на вид, а уже двадцать два года, хотя выглядит едва на пятнадцать. Крашеная блондинка, причем довольно давно – вон корни волос темные, симпатичная, правда личико опухшее и зареванное, пухлые (или искусанные?) губы… Ну вот, теперь можно продолжать:

– Гражданка Алехина, кем вам приходятся граждане Базарбаев и Грушко и каким образом они оказались в вашей квартире?..

Увы, продолжить душевный разговор все-таки не удается. Дверь в кухню с треском распахивается, жалобно дребезжа плохо закрепленным стеклом:

– Товарищ капитан, смотрите-ка!

Лукиченко, сам сияющий как медный грош, эффектно высыпает перед Александровым на давно не мытую и изрезанную ножом столешницу пригоршню блестящих монет. Желтые, сияющие кружочки, сильно смахивающие по виду на трехкопеечники для автоматов с газировкой, давным-давно канувшие в Лету, катятся по столу, а парочка, звеня, спрыгивает на пол и закатывается куда-то, явно обрадованная свободой.

– Лукиченко, ну сколько тебя можно учить, что, когда входишь…– Капитан нагибается за упавшей монетой, вслепую шарит под столом, поднимает и… слова застревают у него в горле: на ладони, поблескивая в тускло-желтом свете шестидесятиваттной лампочки без абажура, лежит, судя по благородной тяжести, явно золотая монета с чьим-то профилем на одной стороне и двуглавым орлом – на другой. Над орлом четко просматривается витиеватая надпись: «10 рублей. 1994 г.».

* * *

Редкие фонари скупо освещали раскисшую дорогу.

Середина марта. Скоро серая снежная слякоть сменится непролазной грязью, затем пылью, скрывающей глубокие колдобины на разбитом асфальте окраинной улицы, которую ремонтировали, кажется, еще до «исторического материализма», как говаривал незабвенный сын турецко-подданного Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей. Николай Ильич Александров, заместитель начальника отдела по борьбе с организованной преступностью Хоревского ГОВД, словно какой-нибудь гонщик «Формулы-1», яростно крутил руль, изредка чертыхаясь сквозь зубы, пытаясь удержать на заданном курсе свой древний раздолбанный «москвичонок», вихляющий по обледеневшей местами дороге совершенно неприличным образом. Однако мысли капитана Александрова витали где-то далеко…

Квартиру, где по агентурным данным некий Грушко Алексей Федорович, 1979 года рождения, толкач [1 - Продавец наркотиков (жарг.).], известный в среде городских потребителей зелья под кличкой Клещ (видимо, благодаря своей цепкости), должен был принять гостя, обложили еще позавчера. Гость, курьер из Средней Азии, должен был прибыть не пустым, а с партией «тяжелого» наркотика. Для подкрепления в городок даже (небывалый случай в истории хоревской милиции!) прислали группу ОМОНа.

Курьер, щуплый, восточного типа парнишка, прибыл один, автобусом, следующим по маршруту Рудный—Челябинск, встреча проходила весьма бурно. Магнитофон в квартире гражданки Алехиной надрывался аж до трех часов ночи. Затем грохочущие металлом мелодии постепенно перешли в нежно-интимные, и свет в квартире притух. Когда же в пятом часу утра окна окончательно погасли, застоявшиеся без дела омоновцы, явно бравируя перед провинциалами, вынесли дверь и молниеносно повязали всю троицу, обоих парней и девицу – как оказалось, хозяйку квартиры, – завершающих приятный вечер в одной постели.

Наркоту, 5 килограммов 375 граммов опия-сырца, нашли конечно же сразу. Да ее особо и не прятал никто – валялась на грязном полу узенькой прихожей в той же сумке, что привез азиат, завернутая в прозаическую районную газетку. Нашли и пистолет, старый обшарпанный «макаров» со спиленным заводским номером, судя по отпечаткам пальцев, принадлежавший Клещу. Отыскали несколько пачек «зелени», видимо приготовленных для оплаты груза. Были также и «деревянные», хотя, как ни странно, довольно мало. Но все это – сущая ерунда…

В мозгу Александрова занозой засели злополучные монеты. В точности как значилось в описи изъятого: «Пункт 12. Монеты из желтого металла, царской чеканки с портретом Николая II и надписью „Б.М.Николай II императоръ и самод. всеросс.“ на лицевой стороне и двуглавым коронованным орлом и надписью „10 рублей“ на оборотной. Даты выпуска: с 1986-го по 1997 год. Количество – 47 штук».

На предварительном допросе Грушко вел себя нагло, дерзил, все отрицал, ссылаясь на сильное опьянение. Дескать «ничего не помню, а пушку, наркоту, баксы и рыжевье подсунули менты, с… драные». Последнее утверждение, правда, вышло ему боком, так как в КПЗ Хоревского ГОВД его доставили уже с «ушибами средней тяжести на лице и торсе». На вопрос, как такое могло случиться, два конвоировавших Грушко сержанта только потрясенно разводили руками, божась, что бандюган сам пытался выбить дверь милицейского «уазика» плечом, боком, спиной и даже головой, причем совершенно разными ее частями, включая щеки, подбородок и нос…

Допрос второго задержанного, Базарбаева Бахтияра Динмухаметовича, 1980 года рождения, киргиза, проживающего, судя по штампу в паспорте, в поселке городского типа Аласы Ферганской области Узбекской ССР, тоже ничего не дал. Базарбаев стойко держался не самой проигрышной в данном случае линии под кодовым названием: «Моя твоя не понимай». Промучившись с «иностранцем» два часа, Александров сдался и отправил последнего в камеру подучить немного русский язык.

Хозяйка квартиры, допрошенная, как известно, первой, тоже ничего вразумительного сказать не могла, так как Лешик ее ни во что не посвящал.

Слава богу, из показаний сопливой дурочки, ежеминутно прерываемых истеричным ревом, все же удалось выудить пару-тройку подробностей, позволявших надежно прищучить ее сожителя. Наркоманкой она, по мнению освидетельствовавшего врача, не была, приводов в милицию, как ни странно, несмотря на антиобщественный образ жизни, не имела, честно работала на местном закрытом предприятии обжигальщицей и уже к вечеру была отпущена на все четыре стороны, правда, под подписку о невыезде.

А монеты здесь все-таки были далеко не посторонними.

Дело в том, что две-три недели назад, а точнее, 27 февраля нынешнего, 2002 года, в своей квартире был обнаружен уже тронутый разложением труп известного в городе зубного техника Пасечника Ефима Абрамовича, 1927 года рождения, еврея, вдовца, некогда дважды судимого за валютные махинации, но в последние годы ни в чем предосудительным не замеченного, со следами насильственной смерти. Проще говоря, старика запытали до смерти какие-то отморозки, расплодившиеся в последнее время в изобилии, вероятно добиваясь, чтобы тот добром отдал спрятанные ценности. Ничего от слабого сердчишком дантиста не добившись, бандиты ушли, забрав все мало-мальски ценное. Милиции однако повезло больше: при дотошном осмотре квартиры под ванной был обнаружен искусно устроенный тайник, а в нем кроме валюты на солидную по нынешним временам сумму и всякого рода ювелирных украшений 159 золотых монет различной чеканки. Обыск, правда, производил не Александров, а его коллега из «убойного» отдела капитан Альбертс.

Как и большинство сотрудников, Николай Ильич недолюбливал суховатого и скрупулезного Владилена Герардовича, истинного арийца из коркинских [2 - Коркино – небольшой шахтерский городок южнее Челябинска, в который в годы Великой Отечественной войны были депортированы немцы, в основном из бывшей Республики Немцев Поволжья.] немцев, и несказанно обрадовался, найдя, как ему тогда показалось, ошибку в описи изъятого при обыске в квартире дантиста.

Значилось же там совершенно несуразное: «Монеты царской чеканки из желтого металла с портретами различных императоров и датами выпуска с 1884-го по 1995 год». Александров, хотя и не являлся нумизматом, со старинными монетами сталкивался по роду службы довольно часто. Чтобы не быть полным профаном, что только сыграло бы на руку весьма подкованным жуликам, он в свое время кое-что прочитал и был уверен, что Альбертс просто-напросто перепутал одну из цифр во второй дате. Тем более что в 1995 году, на семьдесят восьмом году Советской власти, никаких золотых монет с портретами каких-то там императоров выпущено быть просто не могло. Предвкушая предстоящий занудному коллеге начальственный разнос, Александров тогда злорадно промолчал.