Контролер

– Надо срочно идти, – говорил Малой негромко, с озабоченным лицом, – Олег Юрьевич неважно себя чувствует, совсем плох.

– Мы хотели Чилима похоронить, – проговорил Рама.

– Не сейчас. Давайте на обратном пути. Если не успеем, все жертвы и потери окажутся напрасными. Только проф знает, как добраться до «шара».

– Я его хотя бы в трактор суну, – не дожидаясь возражений, Рама побежал к остову.

– Только быстро! – крикнул ему вслед Малой.

Спецназовец рывком открыл ржавую дверь. Раздался душераздирающий скрип, посыпались гарь и труха. Он заглянул в кабину – все выжжено. Наклонился, поднял Чилима. Обмякшего и тяжелого усадил на ржавый скелет сидения за обгоревший руль. На секунду задержался. Тот выглядел спящим. Нижняя губа Рамы дернулась, глаза увлажнились:

– Я вернусь, Чил. Прости.

Он захлопнул дверь и побежал к дожидавшимся его людям.

Профессор неплохо устроился, восседал на алюминиевых контейнерах, как на диване, голени и бедра его не туго притягивали две стяжки.

– И чего бы вам сразу сюда не забраться? – спросил Рама. Олег Юрьевич ему не ответил. Он сидел хмурый и больной.

– Ну, все, – распоряжался Малой, – пора идти. Сверчок, давай, как и раньше – вперед. Ссэр ты за ним, потом мы с профессором, Рама последним.

Никто не возражал. Даже если и имелись протестные мыслишки, их давила огромная до неимоверности мохнатая алчность.

Глава 2. Пижон и Фаза

– Черт, черт, – Пижон пальцем трогал  под носом и отчетливо ощущал бархатистую поверхность. Фаза покосился на  стрелка. Пятно выглядело неестественно и даже жутковато, словно вытекшая из ноздри сопля-плесень. Оно было до отвратительности белое, глядя на которое, своя боль в ноге притуплялась.

– Не лапь, – проговорил угрюмо сержант, вилкой зачерпнул  из контейнера гречку с говядиной, сунул в рот.

– Блин, – простонал Пижон, – вчера еще не было. И во рту, на языке, там в горле как будто шероховато, першит, блин постоянно, – в подтверждении сказанного он кашлянул. – Лучше бы я с ними пошел, хоть какой-то был шанс.

– Хрен там, а не шанс, – проворчал Фаза с набитым ртом.

– Хрен здесь, – Пижон резко смахнул с пня вскрытую банку. Она полетела, разбрасывая перловку с тушеной свининой. Сержант взглянул на лежащие в сухих листьях консервы, продолжил жевать.

– Они, наверное, уже у ШАРА желания загадывают. Такое раз в жизни случается, а я здесь, – скулил Пижон. В отчаяние схватился за шлем и заскреб пальцами, словно драл себя за волосы. Затем выдохнул, выпрямился и заговорил зло. – Не зря проф в зону полез и Товаруга твой друган подтвердил, что знал того сталкера, который »шар» искал и чей планшет…

– Да не ной ты, – Фаза мотнул головой, досадливо цокнул. – Яйцеголовый этот вертел вас всех, как лохов чилийских. Мозги засрал, а вы и рты разинули. Он помирает, ему что-то там надо в лаборатории. Но не ШАР. Нет ШАРА, это все сталкерские байки. Может лекарство, арт какой-то уникальный, аномалия, не знаю, но не ШАР.

– С чего ты взял, что байки? Всезнающий, да? Хер ли тогда до сих пор в охранниках ходишь? шкурой рискуешь? – язвил Пижон, мерзко кривя рот.

– Потому что это выдумка. Вот смотри, допустим, подвел тебя тот же самый Олег Юрьевич к двери и говорит: «Открой ее, там в аквариуме золотая рыбка. Она все наши желания исполнит». Но при этом умалчивает, что если дверь откроешь, назад дороги, уже не будет. Или Пан или пропал. Ты бы открыл? Поверил бы ему на слово?

– Как-то ты неправильно переиначиваешь, – возмутился Пижон, – почему дороги назад нет?

– Потому, если там не окажется ШАРА, у тебя времени воспользоваться другим вариантом уже не будет. Ты гарантированно помрешь страшной и мучительной смертью. Ослепнешь, твои глаза побелеют, плесень изо рта полезет, будет жрать тебя изнутри и, в конце концов, доконает.

– Я и так помру.

– Не факт. Ты представления не имеешь, какие чудеса творят медики в головном «шпитале». Они арты используют. Целый институт на них работает. Слышал, что в закрытом «северном крыле» Московских шишек лечат, мертвых на ноги поднимают, а с твоей бархоткой в два счета справятся.

– Ага, – уже как-то не совсем уверенно возразил Пижон, – справятся, конечно.

Они снова ели. Пижон без аппетита грыз печенье с размазанным яблочным повидлом, Фаза доедал кашу вприкуску с галетами.

«Разбежались, как крысы. Развалились бревенчатые стены, словно были ниткой подвязаны. Неправильно я их сплачивал. Надо было не только в Зоне коллектив держать, на базе тоже. По сути, вышло, каждый за себя, каждый своей жизнью жил. Блин, но раньше работало. Да, – отвечал он себе в мысленном диалоге, – раньше такой жопы не случалось. Мы как колотый лед в ведре. Вроде бы и сплоченные, а как вода через край полилась, так и по кускам распались, вытекли кто куда, а кто и в ведре остался. А теперь… Где Седой, где Чилим, где Рама. Один Кишлак по чесноку откололся. Хреновый, в общем, я командир оказался. На страхе да на кулаках парней держал. А надо было за совесть топить. Гнать чертова блатаря взашей, набирать молодых типа Кишлака и по-товарищески, по-доброму, как-то объединять. Конечно, и спрашивать, но не так сурово. А то построил порядки, как в тюряге и что получил в итоге? В ходках держались  друг за друга только по необходимости. Какой в задницу кулак, нунчаки на соплях, вот кто мы. Палки по отдельности вроде есть, а связки между ними – ёк. Так и не поговорил с Рамой, а он ведь на меня обиду держал за тот выстрел. И Седому по зубам зря съездил. Блин, даже Товаруга … А че Товаруга? Они все побежали за профессором гребаным. Слишком соблазнительной конфетой он помахал перед их харями. И чего я такой уверенный, что ШАРА нет? – на мгновение сержант потерял опору под ногами. Слишком складно  говорил Московский ученый. Так складно, что даже Товаруга проникся. У каждого оказалось, что просить. Может, потому и поверили, что мечту имели? А о чем я мечтаю? – Фаза не сразу смог ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. – До конца дней в спецуре лямку тянуть? Бабла наколотить да артов насобирать? Разве это мечта. Она вроде бы должна от самого сердца идти. Про Чилима понятно – семья, кредиты. Рама с ним – по фиг куда. Сверчок – мать там, невесту вернуть, Товаруга – брата, Ссэр за свою жизнь скромно бедную натерпелся, на море ни разу не был, тоже как-то понять можно, проф ясно, Малой, наверное, тоже что-то сокровенное затаил. Может, – Фаза улыбнулся, – я потому в «шар» этот не верю, что у меня нет сокровенного? А Пижон? – Фаза повернул голову, украдкой взглянул на понурого парня, безразлично жующего печенье. – Зря я его не отпустил. Не дойдем, на меня его смерть ляжет. А так – взятки гладки. Тем более, сам хотел», – от таких мыслей Фаза тяжко вздохнул. Вслух сказал:

– Давай собираться. Время дорого.

– Да чего спешить, и так понятно – писец мне, – Пижон продолжал сидеть, вяло жевал и обреченным взглядом ковырял под ногами.

– Вечно ты такой нытик, давай собирайся и пошли, – прогудел Фаза и принялся убирать провиант в вещмешок.

– Никуда я не пойду, – Пижон сплюнул тягучей слюной , взгляд его оставался стеклянным и неподвижным.

– Не дури, – Фаза затянул верхний клапан, закинул шмотник за спину. – Тут недалеко осталось, выкарабкаемся.

– Че-то мне уже не хочется выкара…, – он поперхнулся и закашлялся. Поднес руку к губам, затем отвел, посмотрел на пальцы. Они были в крови.

– Топай давай, – лапища с силой хлопнула его по спине, схватила за шиворот и поставила на ноги, – успеем, если сопли жевать не будешь. Утрись и пошли, – сержант говорил с нажимом.

Пижон обернулся. На него смотрела скуластая рожа с уверенными злыми глазами, глядя в них, становилось понятно, этот шутить не будет. Пижон подчинился.

Фаза взвалил на себя его шмотник и уверенно зашагал через лес. Время от времени оборачивался. Приходилось замедляться, а то и останавливаться, чтобы подождать плетущегося следом стрелка. Тот был слаб, голова под тяжестью шлема гнулась на шее, как маковка на стебельке.

«Как все быстро это у него пошло, – с тревогой думал Фаза, вглядываясь в бледное лицо, на выступившую на лбу испарину, на плесень под носом. – Сколько он еще прошагает на своих двоих? Километр, три? А потом тащить его? А куда деваться? Был бы Ссэр, может, таблетку какую-нибудь дал. Стопэ», – Фаза резко остановился, скинул вещмешок, покопался в недрах. Пока он это делал, приковылял Пижон. Вид у него был крайне уставший.

– На, глотни, – сержант протянул парню банку.

– Что это? – выдохнул тот и обвалился на гнилой пень.

– Энергетик. Выпей, немного взбодрит.

Пижон взял банку, стал цеплять ногтем кольцо:

– Далеко еще?

Фаза с болью взирал, как тот мучается с кольцом и никак не может его отогнуть, затем взял банку, открыл, вложил обратно в руку:

– Нет, километров шесть, семь, – помолчал и добавил, – сегодня вряд ли успеем, но завтра будем на месте. Ты как?

– Херово, – Пижон закинул голову и большими глотками стал пить. В таком положении сержант прекрасно видел разросшееся пятно под носом, которое уже залезло на губу, обогнуло ноздрю и карабкалось на нос. Пазуха внутри была белая, словно набита ватой.

– Слушай, – Пижон оторвался от банки и тяжело дышал, – можно  хотя бы шлем сниму. У меня башка его не держит и замок в шею врезается.

– Нельзя.

– Что ты к этим каскам привязался, словно нет ничего страшнее контролера в этой ЗОНЕ! Не видишь, я и так подыхаю, – взвился Пижон, схватился за подбородочный ремень, будто хотел его порвать и яростно уставился на сержанта, – расстегни!!