Контролер

Фаза не дал ему договорить, взял за подбородок и поднял голову, внимательно посмотрел на рану. Там и, правда, была лишь царапина. Зато черный нейлоновый ремень держался на одной нитке. Сержант мельком взглянул на миниатюрный «туристический» наборный замок с циферками, который повесил собственноручно, кажется, уже сто лет назад, опустил руку.

– Сначала пытался расстегнуть, – продолжил Пижон, – когда понял, что на замке достал нож. Он с меня хотел снять шлем, перерезать ремень и стянуть.

– Он и есть наш контролер, – устало произнес Фаза.

Пижон минуту не сводил с него глаз, затем закивал, перевел взгляд за спину сержанту на бесчувственного профессора. Но его там не оказалось. От неожиданности парень вздрогнул, глаза полезли на лоб. Фаза резко обернулся, наводя ствол на воображаемого Олега Юрьевича. Но увидел лишь примятую трава. Сержант поразился, как старик смог так неслышно уйти, а затем по спине прошелся мороз, стоило представить, что случилось бы, окажись у того огнестрельное оружие.

Профессор ушел на своих двоих, а не уполз и его не утащили – в сухой траве угадывался одинокий след, которые вели к зарослям орешника.

– Давай поднимайся. Идем в дом, – сказал Фаза, подбирая вещмешок. Пижон с трудом, с кряхтением, словно ко всем напастям еще и заразился от профессора старческой немощью, встал. Он потратил много сил в борьбе с ученым, который оказался куда сильнее, чем о нем думал. Олег Юрьевич скрутил его в два счета. Чтобы скинуть с себя профессора и дать достойный отпор не могло быть и речи. Пижон лишь мешал просунуть нож под ремень и перерезать. Сила научника поражала. Только потому, что он сам слаб и болен, Пижон объяснял его превосходство. Кроме этого, еще думал о том, что сержант спас ему жизнь, причем дважды в одном моменте: первый – когда вырубил профессора, второй – когда повесил на ремень шлема замок.

По дороге к дому Фаза сильно хромал. Он не сажал на спину парня, а помогал идти, перекинув его правую руку себе через шею. Прежде чем разрешить Пижону переступить порог, забрался на чердак по приставной лестнице и все там осмотрел. Пыльный полумрак под крышей оказался тихим и неподвижным. После чего усадил парня на лавку у стола, зашел в комнату со сломанной кроватью, поднял с пола журнал. Им оказался февральский номер «Техники молодежи» за 1994 год. Фаза сел на столик, открыл первую страницу и тут же закрыл.

Он хотел перетерпеть, дотянуть до кордона, но когда бежал на помощь к Пижону, казалось, наступает босой ногой на раскаленные угли. Подумал: «Хотя бы повязку поправлю, а то сбилась и складкой на болячку давит». Он расшнуровал берц, начал стягивать. Боль, словно озлобленная, что ее потревожили, впилась в плоть с особой жестокостью. Крепко сжав зубы, сержант  снял ботинок. Его взгляду предстала скверная картина. Как и предполагал, повязка сбилась и даже давила складкой. Но не это было страшным. Разъеденная плоть с темно-синими, почти черными краями оголила кость. Небольшой участок на подъеме стопы, примерно в сантиметр, полтора, но это была, черт ее дери, кость. Еще не до конца поверив глазам, Фаза шевельнул большим пальцем. Мышцы вокруг кости двинулись, он ощутил неприятную глубокую боль. Достал аптечку, из держателя выковырял шприц-тюбик с обезболивающим: «Должно хватить до кордона, – думал он, скручивая колпачок. Уже готов был кольнуть в бедро, но остановился. Секунду-другую колебался, затем накрутил колпачок на место. – Пижону, пожалуй, нужнее будет. У меня только нога, а он и помереть может. – Фаза вернул препарат в аптечку. Перед внутренним взором вновь возникла белая плесень на губе. – Не задохнулся бы». Повязку сержант менять не стал, лишь поправил старый пропитавшийся кровью бинт.