Тайна озера Икс-Су. Закон-тайга

Соврал, конечно. Доить коров я не умею.

– Коровы у меня нет, – сказала радистка. – Цыплят Светик накормит, а вот дрова – это можно.

Лиза недоверчиво посмотрела на мои интеллигентские руки.

– Светик, проводи дядю Андрея до хаты. Покажи где топор.

Девочка взяла меня за руку и мы пошли вдоль посёлка, здороваясь со всеми встречными. Встречные заинтересованно смотрели на меня и потом оглядывались вслед. Здесь новое лицо – целое событие. По пути заглянули в магазин. Продавщица, полная румяная женщина, сидела у окна и читала книгу с деревенским названием «Над пропастью во ржи». Мы поздоровались.

– Тебе что нравится? – спросил я Светика у прилавка.

– Колбаса, – не задумываясь, ответила девочка. – И ещё «Баунти», «Марс» и «Сникерс». А лучше – сразу по две.

Мы купили батон докторской колбасы, три жирных селёдины, полкило алтайского сыра, а также «Марсы», «Сникерсы» и «Баунти». Всех по три. Немного поколебавшись, я взял ещё тяжёлую бутылку портвейна. Шампанского и Бургундского в этом сезоне не завезли.

– Дядь Андрей, ты что больше любил в детстве, – спросила Света, – «Марс» или «Сникерс»?

– Петушка на палочке…

Рубленый дом Лизаветы был огорожен забором из железной сетки. Посреди огорода стоял разлапистый кедр. Ещё был низкий сарай, баня и туалет. Веранда блестела зелёными стёклами. На крыльце щурила глаза лохматая кошка. Потом я узнал, что это сибирский кот и зовут его Тимофей.

У сарая высилась груда берёзовых чурок. Тут же, в железном ведре, был замочен тяжёлый колун с вытертым до блеска топорищем. Топор был острый и хорошо сидел в руке.

На веранде я стянул с себя джинсы и переоделся в спортивный костюм. Светик тактично смотрела в сторону, однако заметила:

– Какие у тебя длиннюшие пальцы. Как у ведмедя на лапах.

– Это чтобы на кедры лазить за шишками.

Колоть дрова – моё любимое занятие. После забивания гвоздей. Из-за плеча, на выдохе, всаживаешь клин топора в середину чурки и она раскалывается с тонким звоном. Потом каждую половинку кроишь ещё на три части. Я увлёкся, вспотел и снял рубаху. Гора поленьев вокруг меня быстро росла. Пришлось относить их в сарай и укладывать вдоль стены. В этом мне помогала Светик.

Хозяйка вернулась домой, когда я уже искромсал половину напиленных чурок.

– Оцените детский труд, – сказал я Лизе.

Втайне я гордился проделанной работой.

– На сегодня, однако, хватит, – пожалела меня Лиза. – Сейчас ужинать будем.

– Команде руки мыть, бачковым накрыть столы! – сказал я.

– Светик, покажи дядь Андрею, где у нас душ. Вода, аккурат, тёплая, нагрелась за день.

Душем оказалась железная бочка на крыше бревенчатой бани. Резиновый шланг вёл в кабинку, сделанную из четырёх кольев. На кольях гвоздями прибиты шторы из лоскутов брезента. Консервная банка с пробитыми отверстиями заменяла распылитель. Вода в бочке оказалась тёплой и мягкой. Я с удовольствием смыл с себя дорожную пыль и последовательно все семь потов.

Светик и кот Тишка ждали меня на крыльце. Лиза суетилась на кухне. Я зажёг сигарету и присел на ступеньку крыльца.

За оградой, натужно завывая, проплыл синий автобус. Это был старинный транспорт на базе грузовика ГАЗ-51. Мне с детства нравился звук его мотора на второй передаче. Света посмотрела на машину, спросила:

– Дядь Андрей, ты как думаешь, автобус сейчас едет или тащится?

– Тащится, наверное. Потому что медленно.

– Ага, еле-как, – согласилась девочка. – Он едет в Гамовск.

– Почему в Гамовск?

– Туда всегда в гору…

В дверях появилась Лиза. Она успела уложить волосы в причудливую башню и надеть красное платье с яркими блёстками. Плотная ткань ладно облегала стройную фигурку, оставляя открытыми покатые плечи. На её щеках играл самодельный румянец. «Кушать подано», – пропела хозяйка классическую фразу.

Кухня была небольшой и уютной. Кирпичная печь занимала половину кухни. У окна с тюлевыми занавесками располагался стол под узорной клеёнкой. На столе было много хорошей еды: варёная рассыпчатая картошка, усыпанная шкварками, селёдка в кольцах лука, салат из сочных помидоров с варёным яйцом.

– А где сыр с колбасой? – спросил я.

– Не решилась порезать, – смутилась хозяйка, – думала вы себе…

– Это всем нам! – заявила Светик. Потом сказала где-то услышанное: – Мы едим много. У нас работа тяжёлая!

Мама рассмеялась и открыла холодильник.

– Там ещё вино есть, – говорю. – Тоже нам всем.

Я откупорил бутылку. Она сразу запотела. Разлил вино в граненые стаканы. Лиза искоса поглядывала на меня.

– Ловко у вас получается, – с лёгкой иронией сказала она. – Опыт?

– Не без того.

– За всё хорошее! – просто сказала Лиза и мы выпили.

Крепкое вино, да ещё с устатку, действует быстро.

– Лиза, давайте уже на «ты», – предложил я.

– Конечно, давно пора, – согласилась хозяйка, – а то мы как не родные…

Действительно, с Лизой я чувствовал себя легко и свободно. Словно мы были давно знакомы. Мне казалось, что эта кухонька и вид из окна уже когда-то были в моей жизни. А часы-ходики на стене уже отсчитывали моё время.

Мы говорили об общих знакомых, вспоминали чудачества дяди Макара. Ещё я узнал, что племенной бык Сатурн вырвался на волю и перепугал всю деревню. Справиться с ним смог только кузнец, Миша Пахомов. «Заломал рога и свалил на землю, как куль! – сказала Лиза. – Мишка, он здоровый, как амбар с пристройкой!»

Миша Пахомов после восьмилетки уехал в город, выучился на кузнеца и потом отслужил срочную. После армии кузнец не захотел жить в шумном городе и вернулся на прииск. «Он там всякие штуки выдумывает по механике, – говорила Лиза, – и даже паровую машину изобрёл».

Дочка дяди Макара, Маруся Тенешева, уехала в город. Два раза побывала замужем и здесь больше не объявлялась.

– Город затягивает, как болото, – сказала Лиза, – кто туда попал, назад уже не возвращается. Наш папашка тоже там сгинул…

Светик уплетала колбасу за обе щёки и не забывала угощать лохматого Тишку. Вдруг она спросила: