Провокация

Ступени

Весны невнятные ступени,
каблучный звон и оторопь цветов,
на них дожди, деревьев тени,
надежды вечно страждущих ветров.

Пройдёшь, головушку наклонишь,
где тихий зов зелёного ручья,
топтал ли здесь траву Адонис
вернув красу земле из забытья.

Ещё застенчивы восходы,
кроваво – розовы его шипы,
и лёд, разливов пароходы,
всё в серебро, всё в лунные серпы.

Апрель вздохнул и май воспрянул
в зелёную метель и алый стяг,
а девушка в опушке пряной
срывает цвет рябиновых бродяг.

Ей холодок весны приятен,
закат, рассвет не требуют труда,
день василёк лучистых пятен
средь паперти заросшего пруда

Чёрный цветок

Ночь весенняя густая
лунный диск уводит мысль,
словно птиц златая стая
каждым пёрышком дивись.

Отражается беспечно
унесённая в луга,
а берёзовый подсвечник
не находит берега.

Что – то тайное храниться
в свете черного цветка
может это власяница
духом острым жжёт бока.

Только утро, ангел счастья,
озарив лесную даль,
лучик солнца за запястье
нарисует пастораль.

Неужели дошёл, тут причал

Угасают слепые в квартире

проходя от стены до стены

их глаза словно в стареньком тире

мимо бьют в корешки старины.

Там прекрасные дремлют палитры

воспевая весну и восток

и японки запрятались в титрах,

гейш опасных торчит коготок.

Вечно ночь, вечно только портреты

из глубин пролетевшего дня,

но ведь песни не все ещё спеты…,

забывает меж делом родня.

И шагает, шагает, шагает

старой ночью шуршат сапоги

вот деревня, изба, два сарая —

ох темница, не видно ни зги.

Но упал, прямо в грудь табуретка

прямо в сердце, за что и вскричал,

ах ты черная, черная редька

неужели дошёл…, тут причал.

Зима в апрель

Зима в апрель упёрлась с ходу,
её я вроде пережил,
льды скоро канут в злую воду,
а в почках капелька чернил.
Пишу строку, весенний почерк
всё зарифмует на бегу