Завр – вождь Яруллов

От трав и шерсти, сгоравших в огне, по пещере пополз дурманящий голову дым. Голова начала кружиться, а настроение – подниматься… Сородичи начали прихлопывать в ладоши и подвывать в такт шаману. Впрочем, картинка знакомая, я это уже видел не один раз…

Пока я вёл свои наблюдения, Гукур оказался лицом к лицу с вождём, быстро наклонился к самому его уху и что-то коротко шепнул. Вождь, в свою очередь, кивнул нескольким мужчинам, стоявшим поблизости, и подбородком указал на ожидающих своей участи калек.

Мужчины взяли в круг лежащих сородичей, встав рядом с ними на колени. Крепко сжав в руках заготовленные заранее обломки копий, подняли их над своими головами.

Жертвы лежали с закрытыми глазами и не могли ничего этого видеть. Но наверняка всё слышали и улавливали чувствами и мыслями. Я заметил, как напряглись их лица, хотя ничто более в положении их тел не изменилось.

Речитатив шамана достиг своей максимально низкой точки. Казалось, голос его раздаётся откуда-то из глубокого подземелья, рыча и прокатываясь волнами над нами. Но вдруг тон его резко изменился, отчаянно взвившись ввысь кличем пернатого стервятника, бросающегося на добычу.

И тут же копья, поднятые над головами охотников, изо всех сил вонзились в тела тех, кто добровольно приносил себя в жертву роду.

Пробивая покрытую густым жёстким волосом кожу, стремительно раздвигая в стороны затрещавшие рёбра, заострённые куски кремня пробили лёгкие и сердца выгнувшихся навстречу им тел. С губ приносимых в жертву мужчин сорвался короткий вскрик, переходящий в хрип умирающего.

Вождь, упав на колени между двумя убиваемыми, острым каменным резцом поочерёдно вспорол им животы, поочерёдно просунул свою руку сначала одному, потом – другому и так же поочерёдно, вырвал у них ещё живые, конвульсивно сжимающиеся сердца.

Гукур замер на месте, оборвав свой речитатив на полуфразе.

Поднявшись с колен, вождь подошёл к шаману и протянул ему окровавленные руки, держа на раскрытых ладонях по сердцу.

Тела только что убитых охотников ещё сотрясали мелкие конвульсии, но оба они уже были мертвы…

Не двигаясь, шаман осмотрел их сердца и повернулся к нам. Весь род, замерев в самых разнообразных позах, смотрел на двух своих вожаков. «Мать рода» поднялась со своего места, напряжённо ожидая, что скажет шаман. Не была ли жертва напрасной!?

– Род выживет! – твёрдо произнёс Гукур, – Я вижу. Их сердца сильны и кровь светла. Предки говорят: род будет жить!

И тут же громкий крик десятков ликующих людей оглушил меня.

В самом деле, что ещё нужно было для счастья в те времена? Знать, что род твой не пропадёт, не зачахнет, растворившись во времени, а – выживет! Значит, не напрасной была жертва. Предки приняли к себе охотников, ушедших к ним из мира живых.

Чем не повод для радости!?

Пока я обдумывал причины ликования своих нынешних сородичей, взрослые мужчины продолжили ритуал.

Когда я увидел и в полной мере осознал, что будет происходить дальше, меня замутило. В какой-то момент я даже думал, что лишусь сознания. Но нет, удержался…

Охотники разделывали два мужских тела, как обычные звериные туши, разрубая их на куски и нанизывая на заточенные колья. Колья эти, в свою очередь, расставлялись вокруг костра для жарки мяса.

Только сейчас я в полной мере осознал, в чём именно заключался истинный смысл принесённой жертвы.

Покалеченные охотники отдали родичам свои тела, дабы прокормить их и не дать умереть от голода!

Тело умершей девочки, кстати, тоже было разделано и отправлено на костёр…

И мы потом это ели.

Да. Именно так оно и было. Оказалось, что при необходимости мы вполне могли быть и каннибалами.

И я ел тоже. В первый раз, с непривычки, меня мутило, были даже позывы к рвоте. Мой желудок через моё сознание не принимал подобную пищу. Ничего… Пересилил сам себя и съел то, что было… Выбор у меня, собственно говоря, оказался невелик. Либо ешь то, что дают, либо – голодная смерть. Да и сородичи не поймут, если я вдруг откажусь…

Закончив с трапезой, обглоданные и очищенные от мяса кости убитых сородичей мы бросили в костёр. Это немного добавило огня и тепла. Головы их, вернее – черепа, выскобленные до блеска, шаман унёс куда-то вглубь пещеры.

Я не заметил момента его возвращения. Но когда Гукур вновь оказался среди нас, черепов с ним уже не было…

Сейчас, сидя у себя дома на мягком диване, поблизости от своего набитого продуктами холодильника, вы можете думать и говорить обо мне всё, что угодно. Морализировать на тему каннибализма и моей (якобы) пропаганды столь гнусного дела. Может быть, кто-то из вас даже напишет в правительство (или ещё куда-нибудь) гневное письмо с требованием запретить мою книгу…

Но только прежде, чем вы займётесь этим, сначала поживите месяц-другой без еды, в лесу или в горах (лучше – зимой), в тесной группе особей, таких же голодных, как и вы сами. Без всякой надежды на получение помощи от кого бы то ни было. Вот тогда я и погляжу, насколько высоки будут ваши хвалёные моральные устои.

При этом хочу заметить, что я с величайшим презрением, если не сказать – омерзением, отношусь к каннибалам современным.

Имея полные холодильники самой разнообразной еды, они жрут человеческое мясо, потакая своим извращённым, низменным гастрономическим вкусам.

Невозможно ничем объяснить и оправдать их изуверские способы удовлетворения своих мерзких пищевых позывов.

Но это так, к слову пришлось…

Продолжим…

Метель, длившаяся несколько дней, к утру утихла. Снаружи наступила такая тишина, что, казалось, мы в пещере можем слышать, как осыпается снег с деревьев в лесу.

Взрослые охотники, усвоив за ночь полученные калории и заметно приободрившись, проснулись с рассветом. Доели то, что осталось от вечернего ужина, быстро собрались и вышли из пещеры. Пора было отправляться на поиски добычи. Род надо кормить.

И только тогда я понял, почему ритуал поедания сородичей произошёл именно вчера.

Смерть Шуа дала знак вождю и шаману, что люди дошли до крайней степени истощения. И самые слабые уже начинают умирать.

А вой волков дал сигнал опытным охотникам, что метель близится к концу. И нужно готовиться к выходу на охоту. А для этого, прежде всего, нужны силы. Вот так и была решена судьба самых слабых и уже не приносящих роду никакой пользы калек…

Что ж, в какой-то мере решение было вполне логичным и обоснованным. И даже (если хотите) гуманным.

Род должен выжить!

И малое должно отдать свою жизнь ради большего. Уже тогда, живя дикарями в пещерах, люди понимали и осознавали это. И старательно прилагали к этому все свои усилия.

И не только в плане пропитания…

В ту зиму моя мать была не единственной женщиной, вынашивавшей ребёнка. Едва ли не треть женщин в роду были беременны.

Как я убедился впоследствии, дети гибли, часто не успевая дорасти даже до подросткового возраста. Они срывались со скал в горах, тонули в воде, умирали от голода и болезней, подвергались нападениям хищников.

Но, всё же, род продолжал жить, рожая всё новых и новых своих потомков и по возможности сберегая каждого, кто умудрялся выжить в столь непростых условиях. И потому та малая жертва, что была принесена вчерашним вечером, не только позволяла продлить жизнь всем нам, но и забирала из рода двух его членов.

Как считали у нас в спецназе – «минус два»… Две потери…

…Мужчины, во главе с вождём ушедшие на охоту, не возвращались более двух суток. И только под вечер третьего дня снаружи пещеры раздался ликующий крик подростка-караульного, поставленного там шаманом.

– Идут! Идут! – заскочивший в пещеру мальчишка подпрыгивал на месте от возбуждения и тряс копьём, высоко поднятым над головой.

«Мать рода» с надеждой подняла на него глаза: