Больное сердце

– Потому что он пришел крайним.

– А я тут при чем?!

– А ты теперь тоже крайний, – все еще спокойно сказал Пират Димитович. А потом взорвался вдруг: – Пурга хренучая! Не сметь повышать голос на капитана! – И затем опять тихо: – Вообще никому нельзя орать на моем судне. Кроме меня. Или старпома. В мое отсутствие.

И покрасневший как рак провинившийся пересел к Тиму, которому стало уже совсем неуютно. Тимофею было еще неприятно оттого, что ершистый мужчина назвал их «юнатиком». Он уже без подсказки Тимура, сразу из зоны общей памяти, становившейся все обширнее, вытянул информацию об этом слове. Юнатиками взрослые презрительно называли юношей и девушек от четырнадцати-пятнадцати до восемнадцати примерно, реже до двадцати лет. Почти как «желторотик» во времена Тимона. Но ведь Тимофею было двадцать два, а Тимуру и вовсе двадцать три!

«Мы что, так ему это оставим?!» – спросил возмущенный Тимон у напарника.

«А тебе мало того, что и так уже в изгои попал? Драка на судне – это уже серьезное чэпэ. Простым сюрпризом не отделаешься. Потерпи, от тебя не убудет. Мы ему это на Эстере припомним».

«Да что за сюрприз-то нас ждет?»

«Вот сейчас и узнаем».

– Наливайте, – словно и не было стычки, мирно и вежливо, как добрый хозяин, сказал капитан. – Вот здесь кофе, здесь чай, кто чего хочет. Кофе, правда, с лунных оранжерей, гидропонный, зато чай настоящий, земной.

Когда все разлили по чашкам напитки, Котомаров повел себя странно. Он стал пристально наблюдать за набранными работниками, будто ему и правда было очень важно, чтобы гостям было хорошо, чтобы им понравилось его нехитрое угощение. И когда один из мужчин, выбравший кофе, сделав глоток, поморщился и отставил чашку, капитан участливо спросил:

– Что? Невкусно?

– Да это вообще тухляк, а не кофе! – раздраженно буркнул недовольный. – Не гидропонный, а дерьмопонный.

– Ай-ай, – сказал Пират. – Какая досада. Зато команда счастливчиков полностью укомплектована. Будь так добр пересесть вон к тем двоим, – показал он мужчине на Тима и прошлого провинившегося.

– Но я не повышал голос! – повысил голос мужчина. – Я просто сказал, что кофе дерьмовый. А он и есть дерьмовый!

– Лерон Таминович, я что, и впрямь непонятно с ними говорю? – печально посмотрел на старпома кэп. – Может, у меня дефект речи появился, а я не замечаю?

– Более чем понятно, Пират Димитович, – ответил Сапов. – По-моему, ты просто чересчур с ними любезничаешь. А они ведь не привыкли, когда с ними по-хорошему. Разреши, я объясню бедолаге, что капитана на судне нужно слушаться?

– Ты уж только помягче, без мата, – кивнул Котомаров. – Не терплю на борту мат. Плохо на корабельной ауре сказывается.

– Нет-нет, мат я не приемлю, ты же знаешь, – помотал головой старпом.

Затем он встал, подошел к будущему лесорубу, которому не понравился кофе, и вылил горячий напиток тому прямо на голову. Мужчина, шипя от боли вскочил:

– Ты обурел?! Больно же!

– Нет, – сказал Лерон Сапов. – Я не менял цвета. И это не больно. – Затем он повертел в руках кружку и со всего маху заехал ею по носу ослушнику.

Тот взревел и схватился за сломанный нос, из которого хлынула кровь.

– А вот это больно, согласен, – сказал старпом. – Желаешь еще побольней?

– Н-нет… – гундяво ответил страдалец.

– Хорошо, – кивнул Сапов. – А я желаю. – И двинул того уже кулаком в челюсть.

Удар был такой силы, что несчастный рухнул с ног. А старпом помахал кистью:

– Теперь и мне больно. И если ты не поднимешься, дальше я стану бить тебя ногами – для меня это и очень удобно сейчас, и не больно.

Поверженный мужчина поднялся на ноги. Помычав, выплюнул на ладонь зуб. И сказал:

– Не надо… Я понял.

– Что именно?

– Что на судне нельзя буреть с капитаном…

– Правда? Только с ним?

– С тобой тоже.

– Отлично! – радостно заулыбался старпом. – Тогда сядь, будь добр, куда тебе сказано.

И когда шмыгающий разбитым носом мужчина опустился возле Тима на скамью, он почти неслышно шепнул:

– На судне нельзя, а на Эстере поспорим, грузилы тухлые.

А капитан как ни в чем не бывало продолжал собрание. Сам он, кстати, пил кофе. И ничуть при этом не морщился. Наверное, привык уже к гидропонному.

Сделав очередной глоток, он сказал:

– Значит так. Одной проблемой стало меньше.

– Проблема – это мы? – вырвалось у Тима.

– Ни хрена. Вы как раз решение этой проблемы, – широко улыбнулся Котомаров. – Да ладно, не ссыте вы, я же не зверь. Я вас всего лишь на корм другому зверю отдам.

Они со старпомом дружно заржали. Точнее, ржал капитан, а Лерон Сапов ему подхихикивал. Старпом вообще сейчас выглядел славным душкой, будто и не он только что походя сломал нос и выбил зуб нехилому мужику. Тим подумал, что с этим человеком нужно быть осторожнее, он совсем не так прост, как грозный на вид Пират. Который, отсмеявшись, наконец пояснил свою шутку:

– Я ведь уже говорил, что заказчиков на всех вас трое. Значит, надо всех вас тоже по трое поделить. Вот я эту дележку и начал.

– Но в чем все-таки проблема? – решил выяснить Тим, которому становилось все тревожнее. – Почему вы отделили от остальных нас… провинившихся?

– А в наказание, сынок, как раз в наказание, – грустно улыбнулся Котомаров.

– Но ведь тогда получается, – осторожно заметил кто-то из оставшейся шестерки, что вы этим наказываете и заказчика…

– А так и есть, – посмотрел на него кэп с оценивающим прищуром. – Кое-кого из наших заказчиков мы тоже хотим наказать.

И они со старпомом снова заржали.

Глава пятая

После такого собрания Тимон совсем было упал духом. А Тимур ничего, держался. И даже попробовал поддержать напарника: