Под крылом Гамаюна. Книга вторая. Гамаюнов, где Ваша толерантность?

– Не собираюсь медлить, – заявил глава. – Документы фактически все готовы, ещё раз проверю. Выйду на связь с имперской канцелярией, номера в сетях найду, узнаю, когда они смогут меня принять. Тут же и оправлюсь. И ещё на всеобщее одобрение или укоризны. Открытым остался вопрос об использовании усадьбы Внуково с сопутствующим хозяйством. Разумеется, у всех посторонних лиц любого ранга не вызовет недоумений то, что в этом поместье станет проживать глава нашего клана с той службой, которая ему необходима. Но как к этому отнесётесь все вы?

– А кто, кроме меня, может возразить? – удивилась Наталья Ивановна. – Всем присутствующим, даже Ларисе, не всё равно, где ты живёшь? Это я уже привыкла, что ты всегда под рукой и перед глазами, но так и связь не пропадёт небось. А для наших родовых семей вообще прояснится наконец, кто тут в Молотовке главный, а то порой уже и не знают, к кому по делам обращаться.

Гости, на сей раз, можно сказать, официальные, в лице глав родов, входящих отныне в клан Гамаюновых, с семьями разъехались к своим делам. К своим новым делам обратился и Глеб, для начала проведя длительный разговор с Максимом и более короткий – с тем же Коневым. Ничего особенного: Максим прекрасно сознавал, что барон, открывая свои секреты, вправе рассчитывать на полнейшее понимание и ответственность такой должности. Вопросы обсуждались чисто деловые, в основном, касающиеся налаживания связей внутри клана и первоочерёдность решения «внешних» проблем, о которых Максим знал практически всё. Как Глебу и виделось, основным местом базирования бойцов решили сделать Внуково, официально обозначив его учебной базой. Поместья каждого рода имели собственную охрану – тут требовалось, в основном, обеспечить безопасность с технической стороны. Каждую деталь начала новой службы Максим старался уяснить в подробностях, сидели с утра до полудня, но вовсе не напрасно. Глеб думал, что возникнут сложности с семьёй Максима, где дочери вот-вот выйдут замуж, но парень успокоил.

– Вот и выйдут вот-вот, своя жизнь начнётся, а парню по малолетству даже интересно поменять место жительства, чего-то новое узнать. Супруга же всю жизнь работала на добыче макров, хорошо их видит, так и во Внукове найдёт себе место. Нет, не будет проблем.

– Тогда связывайся уже с главами родов… Хотя, погоди, сначала подумай, сколько нам от них людей потребуется и для чего. Как и решили, пусть охрана у них останется своя, какая – это им решать, а нам для начала много народу не нужно: и полноценной войны не предвидится, и лишнее внимание к Внукову нечего привлекать.

Конев же, несмотря на служебные тайны, не стал скрывать, что получил приказ организовать плотное наблюдение за Глебом, в том числе и во время его поездок – тут следовало привлекать тех коллег, что работали в местах пребывания Гамаюнова. Главная цель – участие Глеба в непонятных и странных событиях, особенно конфликтного характера. Вот так, не больше и не меньше. Плотный колпак. Кто распорядился – Орлов или Сычёв, теперь уже неважно. Важно, что не должно быть никаких странностей для внимательного жандармского взгляда. Так и не будет странностей – на обеспечение безопасности своих людей и противодействие противникам много чего списывается. Особенно самой службе безопасности, даже и превентивные действия, нашлись бы законные основания и обоснования.

– Что думаешь делать с Вегонусом? – не выдержал, наконец Конев. – Он ведь пока не отреагировал на разгром Псковского представительства. Точней, плевать ему на представительство, но немалые деньги второй раз пропали. Вот тут он не успокоится, уж поверь – кстати, извини, я всё-таки иногда буду переходить на «ты», само вырывается – поверь моему опыту, таких людей немало встречал.

– «Я тоже», – чуть не вырвалось у Глеба, сдержался. – А что думать, такие неприкрытые угрозы оставлять без ответа нельзя. А ответ может быть только один, самый резкий и эффективный. И в общем я к нему готов, нужно только спланировать отвод всяких подозрений как от меня, так и от клана в целом.

– Конкуренты?

– А откуда мне их знать? Я в торговых делах, тем более такого масштаба, хуже, чем никто. И сколько на это времени нужно – мало ли на что он решится.

– Есть у него противники в торговле, особенно местные, которым Вегонус давно поперёк горла, да и в самой Лифляндии наверняка имеются. Но ещё и внутренние гильдейские склоки нужно бы учесть. Вот потеря миллиона за короткое время, думаешь, ему не аукнется? Его главы представительств – далеко не последние пешки в гильдии, наоборот, это первые люди в руководстве, которые выбирают себе главу, но каждый мечтает об этом кресле. Такой провал – отличный повод, чтобы поднять волну недовольства и прямых обвинений в некомпетентности. И ты правильно сделал, что оставил в живых того Вэйло из Могилёва и Псковского Пауля – они по поводу своего увольнения молчать не станут вдвоём-то, уж точно поставят коллег в известность, какой приказ им отдавал Вегонус, в результате которого они чуть было не погибли.

– И что это нам даст? – не очень понял Глеб

– То, что сейчас в Риге начнутся тихие, а потом и открытые претензии к главе гильдии: с двоими так поступил, так и с другими может. Он же приказывал заниматься делами отнюдь не торговыми. А склоки меж таких людей, владеющих большими деньгами, знаешь, чем могут обернуться?

– Понятно… – Глеб задумался. – И как мне… нам узнать, когда и где, например, соберётся внеочередная сходка гильдейского руководства?

– И что это нам даст? – теперь не понял Конев.

– То, что неизвестно, чем может закончиться сходка людей с большими деньгами и, главное, с претензиями.

– Не до конца, но тоже мысль понятна. Есть у меня, конечно, связи с коллегами в Риге, но также нужно думать, как не оставить следов. А то ведь можно и заинтересоваться, чего это вдруг соклановцу Гамаюновых потребовалось знать о той гильдии? Но я подумаю и очень быстро. Сейчас бы не проморгать ответный ход психованного Вегонуса.

– И уж если позволите, Иннокентий Ильич, один не очень скромный вопрос, – дождавшись утвердительного кивка Глеб, чуть смущённо продолжил. – Насколько я знаю, ваша жизнь, в основном связана с армией – жандармы ведь тоже в военном ведомстве. Признаюсь, меня весьма удивило, когда я узнал, что ваш род занимается далёким от вашей профессии делом, то есть кожевенным производством. Меня сейчас не история интересует, хоть и крайне любопытно, как это произошло. А вот чем вы теперь заниматься станете? По жизни, так сказать? В моём вопросе, как понимаете, есть и несколько эгоистический подтекст, поскольку ваш опыт и знания…

– Можешь не продолжать, глава, – усмехнулся Конев, подняв ладонь. – Мой опыт к твоим услугам в любой момент. А по жизни, что ж, так уж получилось, и это, действительно, история, в которую неохота заглядывать. Из неё могу только сказать – если ещё Наталья не говорила – у меня есть сын, наследник, так что род продлится. Он в армии на дальнем востоке. Приехать на мою женитьбу не смог, но обещал вскоре появиться. Отношения у нас вполне нормальные, и через полтора года вернётся сюда насовсем. К родовым делам. Женится, куда денется, тридцать лет ему. А я… Займусь вплотную делом, тоже – куда денусь. В смысле тем самым кожевенным производством, до которого из=за службы руки не доходили. Народ у Проконевых работящий, во всём на них полагаюсь, так что думаю, моё участие выразится, в основном, во внешних связях. Пока это всё, что могу сказать.

Благодарю.

Неймётся некоторым…

– Где вы находитесь? – спросила в мобилете Алина, как она представилась. Это уже когда Глеб объяснил причину своего обращения в имперскую канцелярию. – Меня интересует, сколько вам потребуется времени, чтобы до нас добраться?

– Э… – растерялся Глеб. – Поезд из Лук может меня доставить в Петербург через три-четыре дня.

– Вот я вас на пятый день и записываю на приём к третьему помощнику на одиннадцать утра. Правое крыло главного корпуса канцелярии, второй этаж, кабинет тринадцать, Смирнов Вадим Алексеевич. Записали? Повторите. Верно, не забудьте документы, что вы перечислили. Всего доброго!

Сходу повторить несложно, а запись в мобилете остаётся, не ошибётся небось. Удивила, конечно, оперативность, так чего в жизни не случается! Остаётся надеяться, что и господин третий помощник кого-то там не станет себя вести, как приснопамятный полицейский в Луках.

Пока Максим вовсю разворачивал бурную деятельность по созданию полноценной, в его понимании, службы безопасности, в том числе усилил наблюдение за подходами с запада к Внукову и Пустошке, пока Конев неведомыми путями искал выходы на Рижскую гильдию торговцев, Глеб готовил и проверял тыщу раз документы на регистрацию клана. Заказал билеты на памятный поезд в вагон люкс – надо же, как понравилось! – да и отправился с двумя Сергеями, получив благословение родителей, сестры и бабушки.

Как ни странно, но об этом эпизоде в виде регистрации клана в имперской канцелярии и вспомнить-то нечего. А ведь как волновались все причастные! Ведь всем известно, что последний раз клан создавался больше полувека тому назад, и сильно переживали по поводу того, как к этому теперь отнесётся императорская власть. Да безразлично как-то отнеслась власть в лице третьего помощника руководителя канцелярии Смирнова Вадима Алексеевича. Во всяком случае, внешне безразлично: решили создать клан – флаг вам в руки! Документы в порядке и по форме, и по содержанию, вопросов не имеем, подождите в приёмной минут десять, пока оформляется свидетельство о создании клана и его регистрации. И второе – об утверждении первого главы клана. Захотите в дальнейшем этого главу поменять – дело ваше, никто и слова не скажет, а первый – утверждается канцелярией от имени императора. И ещё – советую обратить внимание на указанные вами в документах причины создания клана. Безопасность – дело достойное, и обоснование её защиты вами достаточно убедительно и подробно описано в приложении. Глава канцелярии наверняка заинтересуется указанными вами событиями и, возможно, проинформирует о том императора. Реакция их обоих никому неведома, но всё же будьте готовы к приёму официальных лиц. Или приёмам. Или к ответам на вопросы по мобилету. Это на всякий случай предупреждение, чтобы указанные мной ситуации не стали неожиданностью.

Вот и всё. Вручили Глебу свидетельство – просто, без никакой помпы, да пожелали спокойной деловой жизни на благо отечества. Сергей Васильев и Сергей Руденко, оставшиеся ожидать Глеба в «дежурке» первого этажа, настроились «отдыхать» весь день, и крайне удивились, когда меньше чем через час глава клана вышел с победной, но несколько растерянной улыбкой. Протянул парням бумаги, пожал руки.

– И это всё, господин барон? – протянул Руденко. – Столько переживаний из-за часа посещения канцелярии? А говорили – месяц на рассмотрение! Вопросы-то хоть были?

– Нет. Приняли документы, просмотрели, вписали что надо куда надо, выдали свидетельства, куда мы теперь, по кабакам и музеям? Нас дома ждут дня через три, не меньше. А сообщения по мобилету – только к вечеру, а сейчас полдень.

– Смеётесь, господин барон? – Васильев даже покраснел от возмущения. – Какие кабаки? Какие музеи? Какие прочие помешательства нашему возврату, а? Надо же срочно, только как? Нельзя же…

– Почему нельзя, если портальный свиток есть? – Глеб помахал свитком перед лицом своей охраны, а заодно – и перед любопытными физиономиями двоих дежурных. – Выйдем за ворота и окажемся дома. Там кабак устроим, чтобы дым коромыслом!

Дым не дым, коромысло не коромысло, а шум поднялся достаточный, чтобы поднять в воздух всех ворон в округе. И это только при наличии во дворе Натальи Ивановны, Валентины и нескольких работников. Лишь глянув на документы в руках Глеба, старшая баронесса Гамаюнова ухватила мобилет и набрала поочерёдно Конева, Финистова, Жарова и Ларису. Завершала все сообщения тремя словами: «Не жалейте портальных свитков!» Кто бы возразил-то? Разве что Конев не мог прибыть срочно, поскольку в этот момент передавал в Луках свои жандармские дела присланному преемнику. Зато не успели все явиться, пообнимать Глеба и Сергеев, а обслуга не успела накрыть столы, как случилось нечто неожиданное. У Глеба заверещал мобилет, потом при отзыве из него заверещал незнакомый мужской голос.

– С тобой, барон, говорит начальник уездного жандармского управления Сычёв. Ты как осмелился выехать из уезда без доклада о том в управление и лично мне, когда я уже назначен в Пскове? Как ты посмел явиться обратно и опять же мне не доложиться? В тюрьму захотел? Под арест захотел?

Голос слышен чуть не по всему подворью, народ застыл в недоумении. Это что же творится-то, а? Но Глеб сообразил, в чём дело, и не удержался от смеха. Но ответил, как мог, серьёзно.

– Как ты посмел, Сычёв, разгласить государственную тайну? Ты какой приказ получил? Организовать за мной тайное и негласное наблюдение! Так, чтобы ни одна душа об этом не знала, в первую очередь я сам. Ты же объявил сейчас об этом на весь белый свет, и я все твои слова записал. Немедленно сообщаю о твоём неслыханном преступлении графу Орлову лично…

В то время Глеба перебил голос Конева – он, видимо, тоже всё слышал и перехватил аппарат у Сычёва.

– Позвольте, глава клана, мне заняться этим вопиющим событием, так будет удобней и быстрей. А вы, в свою очередь, имеете право обычным порядком направить жалобу на самоуправство жандармерии графу Орлову и князю Болотникову.

– Позволяю, барон! – торжественно ответил Глеб и отключился. И обратился к окружающим. – Вот вам и причина отставки Конева. Раз уж идиот какой-то Сычёв тайну выдал, можно и всем узнать. Некто из ненормальных руководителей жандармов решил, что за мной следует приглядывать из-за частых конфликтов с графами и баронами. Вот они тут и засуетились. Иннокентий Ильич с таким приказом не согласился, но и говорить о том себя вправе не считал. Теперь он доложит куда нужно, на этом всё и закончится. Надеюсь.

– Нет, с таким главой клана, определённо, не соскучишься! – усмехнулся старший Финистов. – Наталья, у вас всё готово? От волнений желудку никакой пользы…

Как выяснилось, причины для волнений в запасе у судьбы имелись, но сначала вернувшийся Конев поведал о финале истерики нового главы уездного жандармского управления.

– Этот Сычёв, оказывается, племянник того барона Сычёва, который сейчас замещает графа Скопина. За какие заслуги или грехи он сюда родственника пристроил, неизвестно. А родственник – дурак натуральный, это я сразу заметил, когда дела передавать начал. Смотрел в бумаги чистыми и пустыми глазами сытой коровы, ни одного вопроса. А когда Наталья сообщила о возвращении Глебы, оживился неимоверно. Разговор вы слышали. Я, разумеется случаем воспользовался, сообщил, что передавать дела отказываюсь до решения по поводу его преступления. Составил доклад, и с помощью своего Листьева отправил его фельдегерской почтой в две канцелярии: князя Орлова и графа Скопина, хоть его и нет пока. С пометками «Секретно, Чрезвычайно срочно!» Думаю, мало не покажется обоим Сычёвым, а главное, снимется это ненормальное указание о пригляде за Глебом. Всё! Празднуем! Дайте глянуть на свидетельства…

Ближе к полуночи обеспокоился мобилет Ларисы. Смеясь, она взяла аппарат, послушала, побледнела, встала.

– Минуту… – произнесла. И сказала никому определённо. – В двух километрах западней пустошки на поляне в лесу открылся портал. Выходят вооружённые люди…

Сидящий рядом Глеб немедленно отобрал у сестры мобилет.

– Надежда, ты? Слушай внимательно. Быстро, но тихо и незаметно, не зажигая огней уводи людей на юг поближе к руднику. Это на всякий случай, справимся. Не сообщили, сколько там? Ладно, действуй, мы сейчас будем… Итак, – обвёл он взглядом народ. Гадом буду, извините, проделки Вегонуса. Но это – последний раз. Надеюсь, никто не откажется перейти в Пустошку? Прекрасно. Но драки не будет, тут хватает магов. Слушайте…

Посёлок словно вымер. Собственно? почему вымер-то? Ночь, люди спят, очень изредка светятся окошки, кое-где – светлячки ночных сторожей. Всё, как обычно. Лишь внимательно прислушавшись да приглядевшись к просветам меж домов и деревьев, можно заметит движение людей – группами быстро и тихо они уходили из своих жилищ к югу. Надежда с несколькими мужчинами ждали у последнего на западе дома. Глеб ей тоже сообщил, что нужно сделать. Глава семейства шёпотом раздавала команды своим помощникам, к которым подходили пришедшие из Молотовки главы родов с семьями. Сопровождающие уводили их в разные стороны, несмотря на темноту.

Отсюда начинался луг, с которого уже вывезено высушенное сено. Ширина его – менее полукилометра, дальше лес, через который шла не дорога, а неширокая просека, ведущая как раз к той поляне, где наблюдатели обнаружили портал. Пришедший с Глебом народ и окружил этот луг редкой цепочкой, встав по указанным места. Сам же Глеб, оставив на месте Конева, прихватил двух парней, которые портал обнаружили и ушёл с ними к этому месту выхода противника. Он уже видел, что довольно значительная толпа – человек сто, не меньше – топает по просеке к посёлку, поэтому взял правее и пошёл по лесу. Все трое знали, как ходить по зарослям, и шли быстро – нужно успеть до того, как бандиты полностью выйдут на луг. И, кажется, успели. Сзади ещё было тихо. Примерно в середине лесной проплешины тускло отсвечивали два макра, да и без них Глеб видел двух человек, сидевших рядом со светляками и напряжённо слушавших округу. Не замедляясь, оказался рядом, привёл обоих в бессознательное состояние и обыскал. Наряду с ненужными ему макрами, амулетами, ножами, кинжалами и прочим, нашёл, что искал: у каждого по портальному свитку. Вот о том, куда они выводят, и нужно узнать. Одного немедленно привёл в чувство, приставил к шее нож.

– Куда открываются порталы?

– На подворье Удодовых, – не стал скрывать ошалевший пленник.