Земля бессмертных Восток

В голове Карнэ заплясал зеленый костер. Это жуткое зрелище, что-то было в её детстве такое! Быстро потушить…

– Не нужно, ничего не вспоминай! Забудь, – подал он сигнал на подавление болезненных эмоций, – ты просто устала…

Огромные глаза смотрят удивленно, появляется неуверенная улыбка.

– Спасибо, Виктор, – слышится шепоток.

– Девочки, – обратился ко всем, – пора бы нам отдохнуть, слишком много пережили за один день и наговорились до полусмерти. Лечи вас потом… Давайте-ка по своим берлогам, завтра встретимся.

Никто и не подумал возразить. Дверь за тихими барышнями легонько прикрывается. Да, все-таки Карнэ еще раз успела обернуться и выдать:

– Виктор, а ведь нашу затворницу Дроню ты просто очаровал. Она сказала, что уже несколько лет говорит старшим жрицам о необходимости включить в обучение валентинок почти всё, о чем говорил ты – она ведь много знает и умеет думать. Только никак не связывала это с семейной жизнью. И никто её не слушал. А у тебя это получилось убедительно и даже, как она сказала, красиво. А еще, – Карнэ хихикнула, – Дроня сказала, что ей жаль, что она не девственница!

Язва-горянка показала язык и исчезла.

А времени, по ощущениям, около двенадцати. Успеет ли выспаться? Да, совсем из себя выпал – он лекарь или так себе странник? Себя-то поддержать всегда сумеет, и суток ведь не прошло с предыдущего рассвета! Всё-таки картами, что ли заняться в конце концов? Правда, настроение как бы рассосалось… Виктор не спеша начал перекладывать листы и свитки.

О, женщины…

Перемены настроения – это тоже признак предчувствия некоего события. В дверь тихонько постучали. Да что это с дверью творится? Подошёл, открыл… Марэн! М-да…

– Проходи, Марэн, – с улыбкой пригласил новую визитёршу, – рад, что не успела еще меня позабыть.

Первая сестра шутливого тона не принимает, проходит в комнату, окидывает её рассеянным взглядом, также рассеянно перебирает карты, устало присаживается на кровать.

– Тебя уже не позабыть, странник. Какого шороху навел в Храме! – совсем немножко улыбается она. – Думаешь, спит кто-нибудь из сестёр? Разве что Карнэ с Дроней. Остальные спорят о твоих… гм… догадках. И о их возможной проверке. Я и пришла… проверить… Если ты согласишься.

Марэн выглядит растерянной и вовсе не уверенной в себе.

– ???

– Так уж вышло, Виктор, по твоей же вине.

Ой, можно подумать, когда-то была женщина виноватой, если рядом случайно оказывался мужчина!

– После твоего ухода все потребовали немедленного… э… опыта с твоим участием. А со стороны сестёр почему-то, – тут Марэн заулыбалась, – предлагали себя все, даже ярые противницы твоих выводов. И чтобы никого не обижать, я воспользовалась правом Первой сестры… – Марэн снова занервничала. – Виктор, ты, вправду, можешь показать, что мужчина может доставить женщине настоящее удовольствие… здесь… – она провела рукой по кровати.

– Марэн, скажи мне, только честно, ты всё это ради проверки только или вправду хочешь удовольствия?

Эльвина осторожно опустила руку Вмктору на плечо, взглянула на него уверенней и глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду.

– Хочу, Виктор, я очень хочу, но не очень верю в то, что ты говорил. Тем более… мой возраст, то есть как я выгляжу по сравнению с тобой и сёстрами… то, что я – эльвина… мало ли… Не знаю ведь, как ты ко всему этому отнесёшься. Но… хочу, потому и решилась. Случится ли?

А вот что будет, если он откажется? Может ведь легко. Неожиданно всё это. Такие «сюрпризы» наёмниками не предполагались. Однако… Однако оказалось у Андрея три жены. Нет, чёрт, как раз не о жёнах речь, а об этой вот «проверке», кто его за язык-то тянул сегодня? А с другой стороны, можно ли было знать, куда этот язык доведёт? Итак, отказался и что? Да то, придурок, что всем твоим словам – грош цена! Значит, это начало полного недоверия. Вот, разум вовремя заработал, хотя именно тут эмоциям бы место. Чёрт!

А почему же «чёрт»? Вся сущность милицейского земного организма требовала ответа на вопрос «зачем». И где найти ответ, кроме как искать того, кому это выгодно?

– Случится, Первая сестра Верхнего Храма Марэн, если ты кое в чём послушаешься!

– Что такое быть послушной, я не представляю…

…Дальнейшее сложно передавать вслух или описывать, даже невозможно. Да и ни к чему. Однако! Происходило ведь нечто крайне странное и удивительное даже для подготовленного наёмника. Мага, лекаря!

Без всякого сознательного участия Виктора организм Марэн изменялся! Он молодел и подстраивался под мерки землянина, что ли. И под мага-лекаря, которому это было заметно. Ярче становились энергоканалы, крепче кости, свободнее дыхательная и кровеносная системы, более упругими – связки, мышцы, грудь, чуть шире бедра и длиннее ноги… на лице приподнялись высокомерно опущенные кончики губ, и выше взлетели ресницы, вовсе пропали чуть приметные морщинки… Не было от Виктора установок на эти перемены! Значит… А чёрт его знает, что это значит, разбираться с этими делами – после когда-нибудь. Может, взаимодействуют таким образом ауры – у Марэн она ведь практически белая, да уже и не видно в ней замеченных ранее синих отблесков! Страсть, однако! Может быть. А может, у этой расы таков настрой на людей? Вопросы появляются и множатся. Размножаются.

Ожидал он такого? Нет! И Марэн, скорей всего, за всю долгую жизнь не предполагала ничего подобного. Что ж, наверное, был Мальцев в какой-то степени прав, невольно инициировав споры в Храме, и что скрывать, остался доволен!

– Ты ужасен, странный странник, – прошептала эльвина, глядя в потолок, – ты кошмарно ужасен, а свои слова ты доказываешь очень убедительно, поэтому я не уйду отсюда до утра, не надейся.

Неожиданно Марэн замерла, как будто к чему-то прислушиваясь, на лице мелькнула тень тревоги, которая, впрочем, тут же сменилась удивлением. Её лицо, не меняя удивлённого выражения, обернулось к Мальцеву. Вместе с головой.

– Ты знаешь, Виктор, меня просит прийти мама. Ничего тревожного, но ночью это бывает крайне редко. При этом она хочет, чтобы я и тебя прихватила… Не знаю, зачем.

– Что ж, просьба мамы не обсуждается. А кто она, и как мне себя с ней вести?

Марэн погрустнела.

– Мама… весьма пожилого возраста, даже по нашим эльвинским меркам. Она очень долго была Первой сестрой Храма. Но уже пятнадцать лет не встает с постели. Никакие лекарства помочь не могут, магия тоже… Но она не потеряла себя, нет. Виктор, мама по-настоящему живет, она знает всё, что происходит вокруг, знает и то, что случилось днём… У меня ближе неё нет никого, я ее очень люблю, да и все сёстры относятся к ней, как к самому родному человеку, и все, кроме меня, зовут её Матушкой, – Марэн вздохнула и улыбнулась, – а как себя вести, мама тебе подскажет.

– Странно… – продолжила она, одеваясь. – Платье как будто не совсем мое – тут жмёт, тут чуть великовато, и короче, что ли немножко стало… ладно, разберусь…

Через полянку, освещенную луной, подошли к теремку, расположенному рядом с центральным зданием. Проследовали в невеликий зал, да нет – комнату на первом этаже. Неяркий свет уже знакомых «шариков», стены и потолок в цветочном орнаменте – без никакой больничной грусти. Запахи леса. В середине, наверное, чтобы удобнее было ухаживать за больной, – широкая кровать. Высокие подушки, на которые опирается спиной… как вот честно-то сказать? Не старая, а очень старая женщина-эльвина: сухое лицо в редком венчике совершенно седых волос, обтянутые почти прозрачной кожей скулы, кисти рук, выглядывающие из ночнушки поверх покрывала – сухие веточки… И лишь глаза! Черные яркие глаза, полные жизни и света устремлены на странника. Хотя нет, сначала эльвина недоуменно воззрилась на Марэн, хотела что-нибудь сказать, но удержалась. Две молоденькие сиделки, увидев Первую сестру, одновременно открыли рты и закрыли глаза, потом сделали наоборот, и уже не отводили от неё взгляда. Марэн же подбежала к кровати.

– Мама, что случилось? – спросила с тревогой. – Время такое неурочное, ты же обычно спишь…

– Не суетись, дочка, со мной-то как раз не случилось ничего пока, – улыбнулась старушка, – а просто захотелось понять, что случилось с тобой. Видишь ли, впервые меня разбудили твои необычные чувства. Я удивилась, когда их увидела в таком букете: радость, удивление, удовольствие, даже наслаждение, блаженство и просто счастье… Ты хоть помнишь, что с тобой было-то? И ведь я ясно видела, что ты была не одна, и твои эмоции возникли в присутствии твоего э… Так разве могла я не посмотреть на это твое «блаженство»? Как я понимаю, это ведь оно стоит столбом? Виктор, расслабься, – обратилась она уже к Мальцеву, – присядь и вставь хоть слово. Меня, кстати, можешь называть, как и все, Матушкой.

Мальцев склонил голову и присел в кресло рядом с ложем.

– Спасибо, Матушка. Очень рад познакомиться с такой оригинальной интересной женщиной.

– Эк, ты меня удивить хочешь? Ничего подобного давненько не слышала, если слышала вообще. А подробней можешь об этих двух словах: «оригинальная» – что это? «интересная» – поясни, если не трудно, в каком это смысле.

– Да легко, Матушка, даже об трёх словах! – Виктору отчего-то в присутствии престарелой эльвины стало очень легко и спокойно. Странно это, но появилась интересная лекарская мысль.

– Оригинальная – это особенная, ни на кого не похожая. Может, ты знаешь ещё кого-нибудь, чей разум, несмотря на… некоторые сложности с другими частями организма, оставался бы таким светлым, не потерявшим связи с окружающим миром и желающим участвовать в его событиях? Я вот до сих пор никого подобного не знал. Теперь смотри, Матушка, разве не интересен человек, пусть эльвина, извини, хотя в Храме – какая разница, как я понимаю? – человек, который так тонко и отчетливо воспринимает чувства и эмоции другого, и неважно, что это родная дочь? И третье «место»: может быть, ты позвала меня к себе по делу.

Здесь глаза эльвины почему-то чуть дрогнули. Угадал? Есть дело? Надо смягчить.

– Но главным поводом для этого, думаю, было все-таки обычное женское любопытство. Ценное свойство, между прочим, потому что пока оно действует, женщина остается женщиной, не так ли?

– Да-а! – протянула Матушка. – Ты и меня начинаешь удивлять. И где только учат так необычно выражаться? Ведь нутром подвох чувствую, а ни капли обмана! Марэн, я за тебя начинаю радоваться и, не поверишь, уже слегка завидую.

Марэн заалела и прошептала: «Спасибо, мама…»

– Виктор, – продолжила Матушка, – ты, оказывается, ко всему, весьма догадлив. Дело тоже есть, и по моим меркам, не очень обычное дело. Небывалое. Пресветлая Валента хочет с тобой поговорить сама.

Марэн и сиделки прикинулись статуями. А у Виктора мелькнула мысль понять сущность этой Валенты – кто она: натуральная богиня, как та Арахнита, или нечто иное?