Уставший от эротики бездумной. Лучшие рассказы инета

– Ну, что? Молодец, – Михалыч уже пошел обратно, да остановился, глянул на деталь внимательней, пошевелил губами и начал пальцем отсчитывать отверстия. Не поверил себе, начал пересчитывать снова. – Так не бывает. Девять… Это невозможно. Как ты умудрился?

– Сначала показалось расстояние между дырками большое, я уменьшил, а потом осталось пустое место, и я продырявил.

– Витя, знаешь, чем отличается сверловщик от сверлильщика?

– Типа, я?

– Типа, ты… Сверловщик сверлит отверстия, а сверлильщик делает дырки, железо дырявит почем зря!

– Из зарплаты высчитают?

– Иди к Диману, – Михалыч вернул фланец. – Пусть заварит твои дырки. Потом вместе просверлим.

Вставать не хотелось. Жаркое лето с улицы заносило в цех расслабляющую истому. Голоса станков, сливаясь в однообразный напряженный гул, ровно давили на мозг, притупляя и успокаивая сознание. Откуда-то вывернулся Диман. Парень тащил за собой четырехметровую переливающуюся побежалостями на металле стружку, и пел, точнее, орал, стараясь перекричать станки, малопонятную песню.

«Цирк уехал, клоуны остались!»

– Димка!

Сварной, заметив мастера, пригасил пение, скрутил стружку мотком и бросил в ящик. Изобразил руками и лицом невинность, исчез в направлении сварочного поста.

Вот еще чудо. Двадцать пять лет, а все никак не угомонится, шкода. То старую перчатку подпалит, и наслаждается, глядя на высматривающих пожар токарей, то в перерыве краны подачи эмульсии пооткрывает. Рабочий включает станок, а в него струя молочно-белой жидкости. Шустрый хлопчик на проделки, и как-то с рук сходит пакостнику.

Однако, пора работать.

– Витя, оторвись на минуту. Через часик подвезут экскаваторный ковш. Надо будет «ухо» просверлить.

– На «немце?» – Витька вопросительно кивнул на крайний в ряду сверлильный гигант немецкой довоенной постройки.

– На нем. Отверстие большое. Привезут, измеришь и сверло подберешь. Ну и, закрепи покрепче.

– А нельзя было сначала просверлить, а потом приваривать «ухо»? – Витька сделал ударение на последнем слове, он, как всегда быстро, «въехал» в проблему и смотрел на мастера с легкой усмешкой.

– Умничать будешь не здесь, – Михалыч улыбнулся в ответ. – За тебя уже подумали. Просто возьми и сделай.

– Сделаем. Поставлю минимальную скорость и подачу. Просверлим.

– Дерзай.

Прошли времена, когда приходилось оглядываться на Витьку, что он в очередной раз «напортачил». Теперь ладный девятнадцатилетний паренек свободно управлялся с любыми сверлящими устройствами и разнообразной номенклатурой деталей и изделий. Сам оплачивал учебу в колледже.

– Кстати, – приостановился Михалыч. – У тебя диплом скоро?

– У-уже… – Витька заулыбался во весь рот. – И с осенним призывом отбываю в десантные войска.

– А с кем я останусь? – Михалыч глянул на Витькиного напарника, толстого малоповоротливого парнягу лет двадцати, неуклюже ковыряющегося под станком. – Николай, что там потерял?

– Сверло уронил. Вот. – Николай, пыхтя и отдуваясь, выпрямился и загородил своей фигурой проход.

Михалыч взял сверло из его рук и поморщился: кромки неровные, углы разные.

– Пойдем, горемыка, покажу мастер-класс.

Витька, готовясь сверлить семидесяти килограммовый ковш, двигался неторопливо и осмысленно. Отточил и вставил сверло. Разместил, подогнал центр будущего отверстия. Струбцинами и прихватками закрепил изделие на рабочем столе. Выставил нужные скорость и подачу. Пощелкал кнопками: «вперед», «Назад», «Стоп».

– Махина, – напарник Николай хлопнул по станине ладонью. – Не боишься на таком чудище работать? Он ведь железный, ему все равно, что крутить: сверло или сверловщика.

– Железу хозяин нужен, – вклинился в разговор подошедший Диман. – А не как вы: то один на станке работает, то другой, а такую дуру сразу не остановишь.

– А я слышал, – Николай запыхтел, стараясь выложить историю, пока не перебили. – У девчонки-токарихи были волосы длинные, а работала без косынки. Так с волосами весь скальп шпиндель стянул.

– Эту историю в любом ПТУ мастера на первом курсе рассказывают, – скривился Диман, – а вот месяц назад в соседней автобазе водила чинил кардан, включилась скорость, и его, как фуфайку на кардан намотало. – Диман победно посмотрел на приятелей и еще повторил «крылатое» сравнение. – Как фуфайку.

– Не болтайте под руку, – Витька регулировал подачу эмульсии на сверло. – Перед этим станком уже прошли толпы Витьков и Николаев, – глянул на сварного. – И прочих праздношатающихся Диманов, и он сам определяет, кому подарить благосклонность, а кого наказать примерно: башку снести или пинка хватит.

Еще раз осмотрел конструкцию и включил станок. Сверло, толщиной с мужскую руку, не быстро завращалось, коснулось железа и с напряженным урчанием стало погружаться в металл, закручивая толстую широкую стружку.

Витька, понаблюдав за сверлением, отвернулся, поискал глазами и отошел к соседнему станку за кочережкой. Диман хитро подмигнул Николаю и, схватив со стола ворох ветоши, поднес к сверлу. Есть повод повеселиться, пока Витька размотает со сверла груду обтирочных тряпок. Увы, пакость не удалась. Прежде ветоши стружка захватила край рукава, и сверло, равнодушно вращаясь, стало его наматывать.

Оглянувшийся на крик Витька, увидел упирающегося ногами в станину и орущего Димку. Бросился к станку, но путь закрывала толстая туша напарника.

– Как жить с такой жопой? – проломился, прорвался между Николаем и шкафом. Всей ладонью прижал кнопку «стоп!», но шпиндель продолжал вращаться.

Сверло уже стащило и намотало на себя больше половины рукава рубахи, и Диман с трудом удерживал руку в двух-трех сантиметрах от сверла.