Если наступит конец света

– Человеческое бытие – это ответственное бытие, – не согласился с товарищем Эльз. – Хотя он каждый раз решает, чем ему быть. Человек сам выбирает и определяет свою судьбу.

На что Виктор возразил:

– Человек выбирает далеко не все. На мой взгляд, он сам формирует свою «судьбу», а не судьба формирует поведение человека и его жизнь. У идущих в никуда нет пути, есть только судьба. И там, где заканчивается судьба, начинается путь.

– Могу предположить, что люди придумали судьбу, чтобы скрыть свою ничтожность и беспомощность перед окружающей их реальностью, – парировал Эльз. – Ты один из тех, кто думает, что все держит под контролем. В этом твоя ошибка. Из-за этой своей значимости ты не видишь ничего дальше носа. Я никому ничего не могу позволить или запретить в глобальном смысле этого слова. Люди тонут в иллюзии своей значимости и важности. Из-за этого они жалеют, плачут, страдают и радуются. Человеку потребуются огромные усилия, чтобы понять очевидное.

Вездеход тем временем двигался по разрушенной давно дороге. Их путь лежал в северо-западный район Мертвого моря, на западный берег реки Иордан. Приходилось то и дело съезжать с полотна дороги и объезжать препятствие. Морской берег изменился и был необычен. Пляж, который обычно разделяет море и сушу, отсутствовал. Лес прямо спускался в море…

Когда-то Мертвое море было почти высохшим. Но вот полвека тому назад, когда климат изменился, стал менее жарким, сюда пришла вода. На берегах стал расти хвойный лес. Но вот теперь воды значительно прибавилось. Море наступало на сушу. И вот теперь морские волны накатывались на деревья, и ветер качал их кроны. Многие деревья, не выдержав водяной ванны, наклонились и тонули. Зайти в такое море было бы страшным делом.

– Я смотрю на этот затопленный лес, и у меня крутится мысль, что деревья умирают стоя.

И вдруг грозный гул, поднявшись из ниоткуда, заглушил морские воды. Эльз переглянулся с Виктором. Гул нарастал. Казалось, что он сотрясает скалы.

Между дорогой и прибрежным склоном образовалась широкая трещина. Дальше ехать было опасно.

– Давай переждем землетрясение, – предложил Эльз.

Виктор согласно кивнул головой. Заглушив двигатель, они вышли из вездехода и осторожно подошли к краю трещины. Из нее вырывались клубы черного дыма. В трещину страшно было заглянуть. Из глубины расколовшейся земли несся гул. В самой узкой части трещина была шириной не менее двадцати метров. Настоящий ад.

Новый страшный удар сотряс округу. Он буквально расколол землю. Они ощутили, что почва заколебалась у них под ногами. У них в головах пронеслась мысль: «Неужели это и есть тот конец света?» Но нет, это обычное землетрясение.

– Межу прочим мы с тобой находимся недалеко от библейского места, – заметил Эльз.

– От какого? – поинтересовался Виктор.

– Здесь рядом когда-то был город Содом.

– Тот самый Содом?

– Ну да. Это местность внизу, где сейчас море, называлась Сиддимской долиной. Потом часть ее опустилась и сейчас стала гладью вод Мертвого моря. Оседание дна в результате ужасной катастрофы, произошедшей здесь в начале 2000 года до н. э.

– А мне всегда казалось, что Содом и Гоморра – это только легенда, некая метафора, предостережение, посылаемое греховодникам авторами «Бытия».

Эльз тем временем заметил выше в предгорье небольшой одноэтажный домишко с двумя окнами:

– Смотри, там наверху дом и там кто-то явно живет. Заглянем?

Дорога к домику по тропинке не заняла много времени. Дверь была закрыта. Постучались.

– Есть кто живой? Помощь не нужна?

– Сейчас открою, – раздался изнутри старческий голос.

Скрипнул засов. Дверь открылась. Человек, открывший им дверь, был худой, с почерневшим лицом, пожилой мужчина. Он с трудом произнес:

– Спасибо, что заехали. Только все это не нужно. Нет смысла-то… Жизнь прошла зря. Все зря. Есть не могу, желудок не переваривает. По десять часов пища в горле стоит. Умираю я, что и говорить. Скоро все будет кончено. Но мне не страшно, уже не страшно… Проходите в дом, – произнес мужчина, – давно у меня не было гостей. – Его тень по стеночке медленно доползла до кухонного столика. – Хотите чаю?

– Не откажемся.

– Что же здесь совсем один живете? – удивился Виктор.

– Да совсем один. Человек на земле только гость, его уход неизбежен, как смена дня и ночи. Так зачем переживать, если его ожидает вечная жизнь?

– А жалеете, что совсем один?

– Нет, в жизни мне нечего жалеть. Я понял, что главное для человека – свобода. А свобода – это состояние духа, а не тела. Раньше когда ко мне приходили люди, я не мог наговориться, а сейчас даже этого не хочется.

– Почему?

– Я понимаю, что катастрофа может наступить неожиданно. Но что вы предлагаете делать в этой ситуации? Вы были в Содоме? Нет. Увидите, что там происходит, как деградируют люди за совсем короткое время.

– В чем же заключалась цель вашего отшельничества?

– Цель, – он усмехнулся, – быть как мистер Бог.

Как потом выяснилось, они оказались возле его дома очень вовремя. Не успел закипеть чайник, как отшельник вдруг согнулся, схватившись за живот, и застонал. Лицо перекосилось, видимо, боль была очень сильная.

Они принесли из своего вездехода аптечки, лекарства, и старец выпил таблетку.

Стало слышно, как капает на кухне из рукомойника вода. Кап-кап… Нет, это жизнь уходила по каплям…

– Я очень плохо себя чувствую, а точнее сказать, я покидаю этот мир. Мне кажется, что осталось всего несколько дней или недель. Нет, я ничего не могу поделать. У меня пропало желание жить, так случается…

– Жаль!

– Только не надо меня жалеть. Жалость – последняя ловушка дьявола, – отрезал старик. – Еще живые позавидуют мертвым.

Он провожал их на пороге своего дома. Заботливо помахал рукой, внимательно наблюдал, как трогается машина.

– Про—щай—те—е—е! – его слабый голос утонул в шуме мотора.

– Вот как бывает, дух сильный, а вот плоть немощна… – в раздумьях произнес Эльз, когда они покидали отшельника.

4. Содом

Эльз с Виктором проехали еще несколько десятков километров, преодолев это расстояние всего за час. Их путь лежал в город на южной окраине Красного моря. Здесь было несколько лагерей проживающих людей, которые добровольно ушли из общества содружества, но не примкнувших к религиозной общине. Как они жили, что делали в последние годы, никто не знал. Туда стекались все те, кто перестал бороться или потерял веру в бога. Опустившиеся люди. Они жили обособленно. И иногда с ними бывали даже перестрелки, они промышляли иногда тем, что нападали на правительственные караваны, но до серьезных стычек с ними не доходило. Этот сброд хорошо понимал силу содружества и боялся вступать в противодействие с сильным противником. Сейчас, когда до кончины планеты оставалось совсем немного, люди стали относиться более терпимо к этим сообществам. Хотят они последние свои дни жить так, ну и пусть себе живут.

Эльз и Виктор лишь приблизительно знали, что в этих нескольких поселениях скопился всякий сброд вольных людей. До них доходили слухи о вольных нравах, царивших там, напоминавших что-то вроде библейских городов Содоме и Гоморре.

Дорога была монотонной, и, естественно, все их думы были о предстоящей встрече.

Мы торгуем с ними. Они приходят на разрушенные города, заводы и фабрики, собирают цветные металлы. Потом везут его нам, меняя на продукты питания, одежду, обувь, другие необходимые предметы быта. Самые праведные занимаются именно этим бизнесом.

Между тем вид на поселение открылся сразу после того, как они обогнули небольшую гору. Перед ними предстала довольно узкая долина, зажатая между невысоким предгорьем. Здесь горы немного расступались, и образовывалось довольно ровное пространство с небольшой речушкой. Долина была около пяти километров в длину и шириной не больше километра. Поселение неопрятными пятнами строений тянулось вдоль русла пары параллельных улиц. На севере простирались воды Мертвого моря, на юге тянулись горы. Буйная зелень говорила, что сочетание наличия воды и отгороженности от жарких и холодных ветров делало это место удобным и благоприятным для жизни людей.

Это поселение не было обозначено на карте, оно не имело официального названия. Но все же оно существует, и его обитатели вполне реальные люди со своими судьбами, заботами, интересами. Что заставило их стать изгоями? Как сами расценивают свое положение? Эти вопросы интересовали их.