Капитан, капитан, улыбнитесь…
Позолота стирается, свиная кожа остаётся.
Английская пословица
Последние два дня свирепствовал беспросветный дождь. Я промок до нитки. Пиджак никак не высохнет. Брюки сушил утюгом. Ботинки сырые. Надел единственные запасные «гумовские». В них мне не ахти. Хожу, будто кто в зад кол вбил и забыл вытащить. Сгорбился.
Олег кладёт руку мне на грудь, другую на спину. Выпрямляет меня.
– Надо так ходить. Что, болен?
– Нет… Настроение…
– Ты не знаешь, чего Махрова сегодня такая грустная и злая? Наверное, к ней дед Клим заглянул![113 - Дед Клим пришёл – о наступлении климакса.]
– Уточни у неё. Отвянь.
После долгих дождей сегодня не зря появилось солнце. Медведев впервые почти за год по-человечески обратился ко мне, протянув листок:
– Толь, отнеси сельхозникам эту заметку о подсобных хозяйствах в колхозах и совхозах Украины.
Мы с Медведевым не говоруны. Молчуны. Он молчит. Я молчу. А когда он и заговорит, то так сухо, казённо. Будто к стенке обращается. А тут вот потепление такое в атмосфере. Это меня согрело.
Я хватаю заметку и лечу в соседний кабинет.
Возвращаюсь – Медведева уже нет. Ушёл к врачам.
Сияющий он вернулся часа через три. Ощеривает зубы на обзор Аккуратовой.
– Посмотрите. Жёлтые?
– О-о! Вставили! Капитан, капитан, улыбнитесь! Белоснежные! До чего ж белые зубы вчера видела у девушки в метро…
Медведев вздыхает с облегчением:
– У кого что болит… Взял двадцать рублей. Хотел дать сверх квитанции. Сверху в кармане две десятки. Вспотел… Идиотское положение. Дать? Не дать? Не могу я это делать. Не можешь, говорю себе, и не надо. Ну, так и не дал.
– Да, – соглашается Татьяна, – унизительны для человека эти подачки… Я сама… В прошлом году вывалился у меня зуб. Подремонтировала. Хотела дать пятёрку, сунула врачу мимо кармана.
– Ну! – постучал Медведев кулачками по краю стола. – Зубы в норме. Вперёд! За дело!
Он принимается читать статью Татьяны и тут же снимает очки. Спрашивает её:
– Что такое «табличка на двери»?.. Таблица…Это цифры. Ты же знаешь… Я строго слежу за точным употреблением слов.
– Пойду у Даля погляжу.
Принесла словарь Ожегова.
– Александр Иванович, есть такое выражение, – говорит Татьяна.
– Это осовременили. А вообще неправильно. На двери должна быть не «табличка», а «дощечка». А то наделали… Станок-собрат… Родню среди станков развели…
Махрова изнывает от безделья.
Уныло смотрит на кувшинчик с ромашками[114 - Ромашка – цветок, отвечающий головой за чьи-то сомнения.(КСЭ)] со вчерашних проводов Артёмова на пенсию.
– Интересно, как быстро они завянут? – говорит она, ни к кому не обращаясь.
Медведев кладёт ей на стол заметку:
– Займитесь… Чтоб не мучились проблемой долголетия цветов.
Ия кланяется ему:
– Спасибо.
Медведев лишь в крайних случаях даёт ей редактировать материалы. За нею приходится всё переделывать. Она стажируется в отделе уже год. Медведев ею очень недоволен.
Он продолжает читать и в испуге восклицает:
– А разве есть слово сворачивается?
Ну да! – подтверждает Татьяна. – Говорят же: «Сворачиваются работы».
– Нет! Работы заканчиваются!
Вмешивается великий стилист стажёр Махрова:
– Лучше: «Свёртываются работы».
Татьяна предлагает:
– Давайте озаглавим «Рождение стана». У нас сто лет не было такого заголовка. Напечатают на ура.
– Да-а… Статья о трубе. Тогда «Рождение трубы».
– Вылетим мы с трубой в трубу.
Вошёл корреспондент из Братска Совенко. Он у нас на практике.
Татьяна сердито набрасывается на него:
– Глаза мои не смотрели б на вас! Давала ваши материалы о перекрытии Ангары в Усть-Илимске и ничего не поняла. Надо было хоть схему прислать. Схему перекрытия!
На листе бумаги Совенко набрасывает схему, поясняет, как шло перекрытие.
Татьяна с важным видом, что всё понимает, поддакивает. Но её пустые глаза – один на север, другой на юг – выдают. Ничего она не понимает и к Медведеву: