– Я куплю новый. Вот тогда была беда, если б вы в Совете Министров потребовали прекратить выпуск красных карандашей.
– Мы управимся и без твоего Совета Министров.
И действительно…
Через несколько минут Тамара, жена Медведева, принесла ему вне графика яблоко. Обычно она приносила яблоко в конце трудового дня. Мол, заработал – получи. А тут… Ещё утро.
Возвращаясь, она остановилась у моего стола и игриво спросила:
– Ты назовёшь по памяти все цвета радуги по порядку?
– Н-нет, – растерянно промямлил я.
– Так слушай. Внимательно слушай! Маленький ликбез… К(красный)аждый О(оранжевый)хотник Ж(жёлтый)елает З(зелёный)нать, Г(голубой)де С(синий)идит Ф(фиолетовый)азан. Первая буква каждого слова в прибаске начинает название цвета. Как ловко придумано!
Мы посмеялись и расстались.
После её ухода со мной тайно расстался и мой красный карандаш. Я и не заметил, как Тамарушка его увела.
Пришлось покупать новый.
14 августа
– Толь, – говорит Татьяна, – у тебя деньги не прорезались? Рубля три до завтра.
– Пуст, как после грабежа.
– У-у! Какой ты сегодня моднючий. В манишке…
Я положил голову на стол.
– Продолжай давить подушку, – разрешила Татьяна.
– Ах, Таня… Как жить? Как быть? И на сердце болит, и под сердцем болит… Остался один пустой чемодан без денег. Тебе-то хорошо. С первого сентября в отпуск закатишься на юга?
– А что делать? Поеду одна. Муж после приедет.
– А если забудет приехать?
– Ну-ну… Ты что? Ещё накеркаешь.
– Не горюй. На юге быстренько найдёшь другого.
– О! Я не собираюсь менять своего чёрного полковника. Муж один в мире, второй в Сибири. Он у меня номер отколол. Ушёл из «Известий». Сейчас заведует сектором печати в министерстве флота. Там он напишет свою книгу. Всю жизнь мечтал о море. Лешак его знает…
16 августа, суббота
Гум на свалке
На первом свету разбудил меня Анохин:
– Бегу в ГУМ. Айдаюшки со мной. Это ж такое матобогащение!
– Обогащайтесь без меня. Я ещё посплю.
Прячась от соседей за плетнями, он вернулся уже к вечеру.
Приволок полный мешок черте чего. Обувь, обои, плащи, носки…
За полтора рэ я купил у него туфли.
Смотрю, у него на пальце толстое кольцо.
– Вас что, в «ГУМе» обвенчали?
– Так точно! Нашёл-с… Под золотое. Буду носить… И угощайся, Никифырч, – показывает на позолоченную вазу с яблоками.
– И ваза из «ГУМа»?
– Оттель… У нас всё оттель! – Только, – тукнул себя в грудь, – мы отсель.
Я побрезговал брать яблоко из свалочной вазы и сказал, что к яблокам меня не тянет.
На следующий день, в воскресенье, излишки он оттащил на Преображенку. Суеверный Анохин в прошлый раз перед поездкой на рынок занимал у меня рубль. Выручил шесть. С удачей вернулся! Сегодня просит рубль, хотя он ему и не понадобился. Выручил же всю десятку!
Накеросинился.
Откуда-то притащил щенка своей молоденькой сучонке Джимке.
– Зачем вам щенок?
– Никифырч, не переживай! Анохин зря не будет ссать против ветра. Народ как учит? Бросай кусок наперёд! Вот я и кинул. Вырастет наш кобелёчек – загоню за целую двадцатку!
Рассказывая, он всё подглядывал в окно, как в огороде тумбоватый, громоздкий белый африканский кот ладился уламбадить слабенькую кошечку бусиновских кровей.
– Ну и котище! – восклицает Анохин. – Он и нашу Джимку может лишить девичества.
– Но Джимка сучка.
– А-а! Все сучки одинаковые! Что собачьи, что кошачьи, что людские. Наш африкан может принять Джимку за кошку. У-у! Как у нахального ходока по клубничке глаза горят!
Загораются глаза и у Анохина. Он ловит кошечку и задом суёт её коту под нос:
– Рви! Не раздумывай! Говорю как опытный специалист-агрессор по нарушению девической чести. Айн!.. Цвай!..
При слове айн он проводит в воздухе длинную черту рукой. При слове цвай перечёркивает ту черту. Крест! Пли!
22 августа