Колокола весны

Видать, себе дороже.

Отведал наш панок Понитков порохового дыма. Вскоре после отъезда полканчика Вострокнутова вовсе стёрся с экрана, пропал с двориковских глаз.

Жидок оказался на расплатку.

16

Что тебе, милая Раиска, рассказать ещё? Я посмотрю, глаза у тебя грустные. Ну это мы исправим… Так что тебе рассказать?..

А-а, да…

Я, милая, скрывать, таиться не умею. Не хочу. С человеком меня тянет начинать с полной ясности. С белого листа.

Чтоб пасьянс был полный, доложу про своих жён…

Не расскажу я, расскажет колодезное радио.

А это будет ой да ой не одно и то же.

Ко мне в паспорт слетелось их целых три присоски. Трио!

Бог любит троицу. А чем я хуже? Я тоже трёх любил…

Я, может, и посейчас всех трёх люблю. Да безответно…

Что же они всей артелью спокинули меня? Что им во мне не в масть?

Поди пойми…

Наверно, нету у меня того магнита, что не пускает человека от человека.

Первая была…

Вначале… Мы только задружились. Но я был уже вхож в её хату. Да мне от этого легче не было. Всякий раз, как только пойдём мы на сближение в поцелуе, к нам в светёлку невинно входила её мамунька. Бли-ин горелый… Забомбись! Раз вошла, два вошла… А на десятый раз я сам вышел. И из хаты, и из себя. И больше не вошёл. Ни туда, ни туда. На том и ссохлась наша любня. Ну это ж немыслимо! Мать невесты – самый надёжный недремлющий презервуар. Враг детей!

А детей я любил. За детей я и постою, и полежу!

И я пошёл до конца.

Мы всё же расписались.

И от шатучей тёщеньки я теперь мог гордо закрывать дверь на крючок.

Ну, живу я со своей лялькой год. Разменял второй…

Чего ей не хватало? Вредных же привычек вообще не держу! Не мотыга[75 - Мотыга – ветреный человек.] я. Не пью, не курю, не…

В шутку она как-то плесни: «Вечером минута опоздания – расстрел!» И с работы я – минута в минуту. Как швейцарские часики! По магазинам я. За водой к колодцу я. В огороде я… Ка-ак любил… Трясся над ней, как над комом золота. А с золотом, что с огнём: тепло и страшно.

Убоялся, не под пару я ей. Стирывал за ней! Ножки мыл! Только что воду после тех лебединых ножек не пил.

Вру.

Однажды подожгла. На спор выпил.

На четвереньках тапочки в зубах нежно подавал!

А благодарность какая в конце отвалилась?

Бывало, в сумерках прибежишь с работы голодней волка. Спрашивает: «Вечерять будешь?» – «Обязательно буду!» – «Бу-удешь?! – на гневе она. – Я ещё ничего не сготовила…»

Я перед нею спину ломал, она и угнездись мне на шею. Ну и знай давай сиди!

Так нет. Не сиделось. Стала царскую заботу обо мне метать. Побежала по чужим мужикам. Знай всё меня берегла. Этого ей мало. Попутно пригрозила уложить меня на голодную китайскую диету, по которой супругам дозволено-с строго лишь один раз в месяц разговеться сладкой любовной радостью. Я к ней за законной супружеской данью под бочок, а она давай теперь ногами драться. Я ей и говорю: ты рессорами[76 - Рессоры – ноги.] особо-то усердно не дрыгай, целинку порвёшь. Чем штопать-то будешь? Смоляной дратвы с цыганской иголкой я тебе не дам. Девсит![77 - Девсит – дефицит.]

Чую, припашет[78 - Припахать (здесь) – бросить.] она меня.

И горькое предчувствие меня не обмануло.

К участковому слиняла! Ойко… Ни струя себе фонтан!

Бегали, бегали за один плетень и – на! Стриганула сума перемётная к участковому. Это ж какие сладости-мармеладости раскопала в этом милицианте моя щеколда?

Руки, ноги, уши…

Ничего сверх того, из чего в горячке скулемали и меня. Ну, может, этой херзантеме форма глянулась? Формы у меня, понятно, нету. Так будет! Вернись только. Все формы одинаковые!

Каждый крутится по-своему.

Один кругом, другой через голову…

Она об меня не только ноги вытерла, но и всё остальное… Да я ничего не могу поделать с собой. Не могу отлипнуть от неё.

Прибился и я к милиционерии.

Прошёл курс первоначальной подготовки. Стажировку.

Вот и мне пожаловали пистолетио.

Вылетаю я на крыльях от хоря в яме,[79 - Хорь в яме – начальник в кабинете.] вижу: под дверью с бумагами мой разлучник. Чёрт моей бабы!

– А! Привет, Красная Шапулечка!

От полноты чувств в первый раз после того как слилась к нему моя дурцинеюшка подал я ему руку.

Без охоты протянул он в обмен свою.

Что Бог дал силы давнул я вялую, липкую бульонку.