– Калистратов! Я зла на тебя! Ты меня не удовлетворил!
Калистратов, краснея, бормочет:
– Так это не моя функция…
– А чья? Пушкина?! – Татьяна безнадёжно махнула рукой и тоненько завыла обиженной сучонкой.
Олег стал басовито подвывать ей.
Калистратов пыхнул:
– Олег! Я заткну твою энергию вот этой заметкой! – и протягивает Бузулуку листок.
– Пожалуйста, Псевдолабиринтович! – кланяется Олег. – Давай выправлю.
5 июля, воскресенье
Я лихорадочно докрасил рамы, в спехе переложил несколько кусков жести на крыше. Теперь дождевая вода с моей крыши не будет захлёстывать угол комнаты Соколинки.
Взялся погладить рубашку безрукавку – сжёг. От спешки только ну и жди беды.
Уже три. Бегу на поезд.
Старухам – они разговаривали у калитки – наказываю:
– Ледя Маха и ледя Катрэн! Без меня хорошо тут ведите себя. Не балуйтесь!
Они заулыбались, а я почесал дальше.
Еду в Сухум и далее везде в южном направлении. Проведаю родные места детства, юности.
6 – 13 июля
Летящий в пропасть не оглядывается.
Н. Шилохвостов
СУХУМ, НАСАКИРАЛИ…
В Сухуме благодать. Плюс тридцать пять! Не обморозишься.
Я снял койку у эстонки на улице Эшбы и понёс в «Советскую Абхазию» переводы рассказов Чечвянского. Какой-то Аршба отобрал два рассказа, а потом попросил показать удостоверение личности.
– Город пограничный. Столько проходимцев!
Я молча сунул ему паспорт.
Скоро у меня была подружка Алиса Балуева. Я назвал её Лиса-баловница.
Выходим мы поздним вечером из ресторана на море «Диоскурия», идём по набережной. Навстречу парень и три девицы. Вдруг одна из них подлетает ко мне, ласково берёт меня за локоть:
– Я хочу сегодня быть с вами. Пойдёмте.
Я ошалел и обрадовался.
Впервые ко мне сама подошла девушка.
«А вдруг она меня проиграла и на виду у спорщиков решила арендовать меня, искусить, обесчестить и обесточить?»
Она пошатала мою руку:
– Ну что же вы не идёте?
Я пожал плечами. Мол, я б и пошёл, да вот…
И смотрю на Лису.
– Нет! Он не пойдёт, – глухо проговорила Лиса и крепко сжала мою ладонь.
На сцену очень развлюблённо смотрела незнакомая троица. И ждала. Конца. Ждала конца и смущённая дева.
Мы молча разошлись.
Утром рыжая Лиса усвистала в свой Кисловодск.
Слегка погрустив, я забрёл в клуб туристов на фильм «Миллион лет назад» и гладил руку раздавшейся вширь и вкось грудастой старшекласски Наташи. Её папа и мама сидели по ту сторону юнчихи. Бдительно стерегли. И не устерегли. Стережённая марксами Наташа схватила мою руку и крепко прижала к тёплой и большой одной своей вершине Гиндукуша и пылко повелела: «Приходи завтра на медицинский пляж».
Конечно, я был на медицинском.
Конечно, мы не встретились. Я ж не знал её в лицо. Сидели-то в тёмном кино.
А молодых полнушек – весь пляж.
Я подходил к одной юнице, ко второй, к третьей.
Убеждал:
– Сознавайтесь! Вы Наташа!
Все мотали головами, и я мотал дальше.
Я сказал себе:
«На век твоих красных плавок хватит мармеладок и без Наташки. Остановись!»
И я остановился возле Вали. Она сидела под тентом на пляже Совмина Грузии и грустно лакировала в одиночестве ногти на ногах.
– Почему ты одна под небом Грузии печальной?