Шахтерский огонек

Семеныча директор «приперла к стенке» премией и угрозой увольнения. Тот поломался для приличия и согласился.

И вот наступил день славного пиара. Семенычу где-то нашли старую изношенную изорванную одежду и как народного артиста гримировали в кабинете у Веры. Особенно стараться не пришлось, годы сделали свое. Глубокие морщины и седая борода, которую «взлохматили», и тощая фигура Семеныча оказались кстати. ТВ было уже на месте, и когда Семеныч разделся и под камерой прошел к рентгеновскому аппарату, картинка была та, что нужно. Медсестра, записав фамилию, жалостливо произнесла: «Ну что же вы так себя довели, сердешный. Вам бы питаться хорошо, подлечиться надо». И на глазах ее появились слезинки.

– Обязательно, сестренка. Вот только премию получу, – успокоил ее Семеныч. – Вы только быстрее работайте, а то подвал закроют, ночевать негде будет.

Малахольный

Большая шахтерская семья Лошаковых сидела за праздничным столом почти в полном составе. Шесть братьев, две сестры, их дети, внуки – не родительский дом, а общежитие. Эх, если бы покойные ныне родители, отец Иван да мама Лида, посмотрели на потомков, то порадовались бы. Но лет десять уже как снесли на погост. Отец был главный в семье по шахтерскому делу – 30 лет на проходке, это «не щи варить». Ну и сыновья не подкачали, на всех подземных годков уже за сотню набежало. А по щам и борщам главной была мама, или, как ее все взрослые дети за глаза ласково звали, матушка. Трудные были времена, война и голодное послевоенное время, однако отец без горячего обеда или ужина перед сменой и после работы никогда не оставался. Бывало, все дети спят, а мама вставала ночью и готовила отцу горячий ужин. Все удивлялись, откуда у мамы столько сил? За день накрутится – надо же всех накормить, обстирать, в школу отправить, но проводить и встретить мужа после работы, покормить свежесваренными щами для нее было дело святое. Может поэтому Иван и оставался цел в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях, потому что забота эта была сравни молитве. Два раза попадал под завал, но отделался переломом руки и ноги. «Везучий ты Ваня», – говорили горняки. – Двоих-то сразу наглухо, а у тебя все по мелочи. Наверно, Бог бережет». «Да неверующий я. Просто везет»,– неловко оправдывался Иван.

А вот матушка была верующая. И хотя Иван ворчал на нее, она пронесла эту веру через всю свою нелегкую жизнь. Когда в городе появилась церковь, матушка иногда ездила туда. Ставила свечи о здравии своих близких, исповедовалась священнику в грехах. Уже взрослые, дети удивлялись: в чем может каяться их мать, которая всю жизнь заботилась только о муже и детях? Может только в том, что не сделала сверх своих сил и возможностей.

Вот и теперь на День шахтера в первую очередь помянули родителей. Ну а потом по традиции начались шахтерские байки. Главным рассказчиком был, конечно, старший сын Александр. Историй знал много, работал всю жизнь электрослесарем, случаев интересных много было. Как только начинался рассказ, старшие внуки бросали игры и сидели тихонько, ловя каждое слово. Младшие же иногда врывались шумной ватагой в дом со двора. Замечая, что всем не до них, вихрем уносились обратно – только звук их звонких голосов доносился через открытое окно.

– Я только в лаву тогда пришел, – начал свой рассказ Александр. – Работали тогда еще в деревянной лаве с очистным комбайном «Донбасс». Машина была ненадежная, то и дело ломалась, а запасных частей мало. Вот и приходилось порой по полсмены сидеть. Нет, в лаве-то всегда работа есть, но иной раз стоит комбайн, все переделано, вот мы и сидим, байки травим. А в звене у нас один мужик «малахольный» был, ну со странностями в общем. Как начнет с кем спорить, так аж пена изо рта летит. Мужики его подзуживают: «Правильно, мол, Петруха, ничего этот пенек не понимает в этой жизни». И этот еще пуще старается. О чем бы спор не зашел, он все знает и всегда прав, настырный – спасу нет.

Вот сидим мы как- то, а Петя: «Хочу, мол, после смены выпить грамм 200, а получка только через неделю». Звеньевой тут же: «Какие проблемы, Петруха? Я тебе литр водки поставлю, если ты голый до «ствола» дойдешь. Хотя куда тебе, слабо, наверное». Ну, Петя наш без комплексов, сразу завелся. А может и смекнул, что до конца смены целый час, до ствола всего-то 15 минут ходьбы, все при деле. «Добегу, и не заметит никто, а халява-то почти в кармане». Другой бы, конечно, ни за что б не согласился, но не Петруха. В общем, звеньевой уже и шутке своей не рад, а Петя нет, мол, уговор дороже денег. Ну а мужики тут же подзадоривают: «Давай Петруха, сбегай по-быстрому, зато погуляем перед выходным». Звеньевой тут же говорит: «Ладно, я после смены у диспетчера транспорта узнаю, был или не был». Раньше в вагонетках уголь к стволу доставляли. Ну а диспетчер под стволом сидел, все считал да распределял вагонетки по забоям.

Петя наш тем временем разделся, нацепил ремень со светильником на голое тело, каску на голову и, в чем мама родила, полетел к стволу. Лава наша правда была первая, недалеко от ствола, и так бы никто ничего и не заметил, но в околоствольном дворе насосная камера была. А там обычно в конце смены бабенки-газозамерщицы с участка ВТБ грелись, лясы точили с мотористом. Соберутся две, три и уже как на базаре – бабы одним словом. Ну вот, одна из них (Мария ее звали), собралась к стволу пойти. Только вышла из водосборника, а тут как раз Петруха голяком и вылетает из-за поворота. Мария от страха чуть не тронулась и быстро обратно в насосную. Трясется вся, кое-как промычала, что, мол, там какой то мужик голый бродит, похоже привидение. Моторист с бабенками конечно же посмеялся, но все-таки решил проверить. Выскочил из насосной, но Пети уже след простыл. Естественно моторист сказал: «Показалось, мол, тебе, Мария. Ты посиди, отдохни, водички попей». Ну, та посидела, оклемалась и точно думает, что показалось. А Петя дошел до ствола, в окошко камеры диспетчерской показывает свою заросшую рыжей шерстью грудь и говорит диспетчеру: «Если спросит кто, скажи, что был Петя, поняла»? И тут же смылся. Диспетчер, женщина в возрасте, всякое видела, но так ничего и не успела понять. Что это за чудо! Кто, откуда, зачем, что за мужик? Полудурок какой-то. Жаль только, что она во весь рост Петю не увидела, а то впечатление было бы намного ярче.

А в это время Мария уже успокоилась и решила все-таки пойти до ствола. Только она вышла из насосной камеры, а тут откуда не возьмись Петя обратно прет во всей своей голой красе. Ну, тут уж Мария заорала так, что моторист и газозамерщицы тоже выбежали. Но успели увидеть только мелькавшие белые ягодицы Пети, которые быстро скрылись за поворотом. Вот так Петруха и выиграл спор, а газозамерщицы долго боялись по одной ходить по маршруту и договаривались друг с дружкой, чтобы к стволу вместе ходить.

– Ну и что, никто так не узнал про Петю, – спросил один из племянников.

– Ну, потом-то кто-то начальству слухи доложил. Но мужики, кто рядом был, Петю закладывать не стали, «малахольный» он и есть «малахольный». Так и заглохло все. А литр мы выпили после работы. И Петя все хвастал, мол, бабы по дороге к стволу от его голой красоты штабелями складывались, а некоторые даже непременно хотели догнать. Да так, что он от них еле ноги унес. Врал, конечно, но смеху было много. Вот такие ребята раньше работали. А вот еще одна история…

До самой темноты сидели Лошаковы за столом. И не надо было им для общения наполнять рюмки и бокалы. Потому что им и без спиртного было хорошо. Кому-то в тот вечер вспомнились шутливые слова мамы Лиды: «Ну и «пиваки» вы у меня. Бутылку выпить не можете».

А зачем?

Мастер.

Электрослесари участка «Автоматизация» всегда были элитой шахты. Особенно в те времена, когда аппаратура автоматики была ненадежной и приходилось её то и дело ремонтировать. В специальном цехе, где производился ремонт выданных из шахты панелей, блоков защиты, управления и т.д., находились электрослесари самой высшей квалификации – асы. Ну а бригадир Александр Гринев вовсе авторитет непререкаемый, профессионал высшего разряда. Конечно, бывало и «подкалымливали», ремонтировали бытовую технику. Не откажешь же своим знакомым горнякам и родственникам. Деньги брать было как-то не принято. Рассчитывались в основном «жидкой валютой», т.е. спиртным. Бригадир и начальство, конечно, знали, но как говориться: «Если не в ущерб – значит на благо».

И вот в один из летних жарких дней в цеху появилась старуха с клюкой. Вся в черном, с матерчатой сумкой, в которой лежало что-то небольшое, но по-видимому тяжелое, так как старухе явно было нелегко. «Смотрите! Баба Яга пожаловала», – тихо, чтобы не услышала бабка, сказал самый молодой член бригады Саша Артемов. «Цыц, пацан! Никакого уважения к старшим», – приструнил его бригадир.

– Здравствуйте, сынки, – негромко поздоровалась бабушка.

– Здрасьте, – хором ответили слесари, от чего бабуля даже вздрогнула.

– Что хотели, бабушка?– спросил Гринев.

– Да вот, «бандура» эта сломалась, а мне без телевизора-то никак, одна я. Помоги сынок, ради бога, – сразу определив старшего, обратилась к бригадиру старуха.

– Да конечно, бабушка, поможем. Рыбкин, закончишь с панелью блока и займись, понял?

– Да сделаем, Иваныч, – не отрываясь от блока ответил Рыбкин.– Кладите бабуля свой агрегат сюда на стол и через пару дней приходите.

Обрадованная бабка оставила «бандуру» у стола и поковыляла на выход.

–Ну, мужики! Я думал смерть за нами пришла, – съязвил опять Сашка.-Только что косы нет.

– Придет, когда срок подойдет. Ты бы лучше о женитьбе подумал, а то 25 лет, а ума нет, – подковырнул в рифму Рыбкин.

– Нет, рано мне еще. Не нагулялся я. А девчонки подождут.

– Ну- ну, смотри, бобылем останешься и будешь на старости лет , как эта бабка, с телевизором общаться, – поставил точку Рыбкин.

– Так, посмотрим, что там бабуле завернули. Ну конечно, наш любимый стабилизатор напряжения. Наверно, напряжение скакнуло и трансформатору конец пришел, – вслух рассуждал Рыбкин. – А на предохранителе «жучок» (медная проволока) и это грубейшее нарушение правил эксплуатации данного устройства нашей бабулей. Но видно кто- то, типа нашего молодого и бестолкового Сашки, ей в этом помог.

– Сам дурак, – огрызнулся беззлобно Сашка.

И точно. Проверив прибором стабилизатор, Рыбкин подтвердил свое предположение – трансформатор сгорел.

–Иваныч,– обратился он к бригадиру. – Трансформатор перематывать нужно.

– Делай. Проволоку на нашем складе возьмешь. С бабули ничего не бери, а то знаю я вас, «хапуг», бутылку хоть с родной матери сорвете.

– Обижаешь, начальник.

Через 2 дня пришла бабка и забрала исправный стабилизатор, сунув Рыбкину бутылку с самогонкой. Тот, оглядевшись , сказал: « Да это лишнее. Не надо бы». Но сам по-быстрому засунул ее в ящик своего стола.

– Спасибо тебе сынок, дай бог тебе здоровья.

– Пожалуйста, приходите еще, – попрощался Рыбкин. Лучше бы он этого не говорил. Старуха пришла на другой день.

– Сынок, что-то я не пойму.

– Что, опять сгорел?– удивился Рыбкин

– Да, нет. Работает телик.Вот только эта «бандура» гудит сильно.

– Ну бабушка! Он и должен гудеть, там же трансформатор.

– Да я не знаю чего там, только ты мне сделай так, чтобы он не гудел. А-то голова от него болит.

– Это у тебя от старости голова болит, а у меня от твоей плохой самогонки трещит, – подумал про себя Рыбкин. – Я даже не знаю, бабушка, что делать. Он что, раньше вообще не гудел?

– Да может и гудел, но, по-моему, потише было.

– Но я тут вряд ли чем помогу. Работает же.

– Нет, сынок. Ты магарыч взял? Вот и делай. Бабка решительно повернулась и ушла.

Растерянный Рыбкин не знал, что ему предпринять. Мужики начали сразу подшучивать: «Ты, Ваня, самогоночку верни, бабульке новый телевизор купи и все утрясется».

– Да пошли вы!– всеръез расстроился Рыбкин. Он впервые оказался в такой ситуации. Прибор работает, а клиент недоволен. Остальные полсмены он прокопался со стабилизатором, но все оказалось напрасным , лучше у же не сделаешь.

Бабка «приперлась» с утра пораньше.