– Она как бы очнулась, вырвала руку, достала из сумки первую попавшуюся купюру, сунула Моржу и цок-цок каблучками… А он стоит как завороженный. Я подбежал, смотрю, держит в руке пятидесятирублевку. Толкнул Моржа, говорю, что это за краля? Он, ничего не ответив, сорвался, побежал за ней. Но так и не нашел, как сквозь землю провалилась… Надрались мы с ним в тот день по-черному. Морж и выложил по пьянке, что когда-то был по уши влюблен в эту дамочку, тогда она еще была совсем молоденькая. И главное, познакомились они сумасшедшим образом. Она его с того света вернула.
– Каким образом?
– Самым натуральным… Морж полез купаться в пруд где-то на окраине Москвы. Ну и свело мышцы. Девчонка эта и вытащила его из воды. Наглотавшегося, без сознания… Откачала, вызвала скорую. Моржа увезли в больницу в балдежном состоянии. Там он оклемался, спрашивает, кто, мол, спаситель. Врачи не знали… Морж мне рассказывал: помню, мол, как в тумане красивое лицо… Словно во сне привиделось. Ну а потом стал искать. Не нашел… Но вскоре их случай свел… А кино так и назвал «Девушка из моих снов»…
– Какое кино?
– Ну, свою первую картину. Ему, понимаете, после ВГИКа дали снимать полнометражный фильм. В главной роли он и решил снимать свою спасительницу.
– Вы видели этот фильм? – поинтересовалась следователь, так как не смогла его припомнить.
– Нет. Я вообще терпеть не могу кино. Разве это искусство? Театр – другое дело.
– Фамилию этой женщины он называл?
– Нет. Только имя. Лайма. Редкое, правда?
– Редкое, – согласилась Гранская. – И что же, они поженились?
– Я так и не понял. Морж сказал, что после съемок они жили как муж и жена, а потом расстались. Почему – не объяснил. А я в душу не лез… Однако после встречи «У Дуни» я понял – здорово его зацепило. Потом Морж где-то пропадал дня три. Заявился и говорит: знаешь, у меня была дочь. Умерла совсем маленькой, грудной. Я спрашиваю: дочь Лаймы? Да, говорит. И напился, неделю не просыхал.
– Юрий Антонович, Морж не делился с вами, может, у него появились какие-то планы в отношении Лаймы?
– Прямо – нет. Но как-то вырвалась фраза: «Я готов ей все простить».
– А что конкретно?
– Не говорил.
– Еще вопрос. Она сейчас замужем?
– Чего не знаю, того не знаю.
У Гранской в голове уже возникла новая версия, в центре которой была ревность, та самая ревность, которая так часто толкает людей на тяжкие преступления.
– Где живет Голенищев? – спросил Захар Петрович Измайлов.
Они сидели с Ингой Казимировной в его кабинете.
– Хутор Большие Ковыли, – ответила следователь.
– Уму непостижимо! – возмущался облпрокурор, записывая что-то на перекладном календаре. – Чтоб в наше время людьми торговали!..
– Я считаю, нужно немедленно проверить показания Молоткова. Представляете, если они подтвердятся?!
– Да, это дело так оставлять нельзя. Сегодня же позвоню в Ростовскую прокуратуру. – Измайлов отложил ручку. – Вы знаете, Инга Казимировна, просто отказываюсь понимать, что происходит вокруг.
– Самое страшное, что мы уже начинаем привыкать. Я последнее время все чаще вспоминаю одно высказывание Достоевского. Федор Михайлович писал: «Я хочу не такого общества, где бы я не мог делать зла, а такого именно, чтоб я мог делать всякое зло, но не хотел его делать сам…» Понимаете, безвыходность, ежедневное, ежечасное унижение пробуждает в наших людях самые темные, самые дикие инстинкты.
– Но какая глупость или слепота привели нас к краю пропасти? – спросил скорее самого себя Захар Петрович.
– Кто ищет зла, к тому оно и приходит, – вздохнула Гранская.
– Разве мы его искали? – недовольно заметил Измайлов. – О чем вы говорите, Инга Казимировна!
– Не я говорю – Соломон… Все наши догмы основаны на культе насилия. Переиначить, переделать, разрушить… Вот и пожинаем плоды.
– Пожалуй, есть над чем подумать, – согласился Измайлов и перешел к другому: – Значит, какая у вас новая версия?
– Она связана с той женщиной, которую встретил Морж. Предположим, убитый – муж Лаймы или близкий ей человек…
– И что из этого вытекает?
– А вот что. Встретив свою бывшую любовь, Морж, как выразился Молотков, ходил словно помешанный. И потом специально ее искал. Три дня отсутствовал. Возможно, у него появилась мысль: вот он, последний случай вырваться из омута, куда загнала Моржа жизнь. Создать семью и прочее… Но на пути стоит другой мужчина. Так он приходит к выводу убрать соперника…
– Алиби у Моржа есть?
– Какое там алиби? Вообще неизвестно, что он делал вечером и ночью 22 октября.
– Сам-то он что говорит?
– Да ничего. До сих пор молчит.
– Врач осматривал?
– Конечно. Главный психиатр области. Считает, похоже на реактивное состояние. Длительный ступор, оцепенение.
– Чем, по его мнению, это вызвано?
– Обычно такое состояние бывает в результате сильного переживания. Если Морж убил, а это могло случиться в пьяном виде, представляете, какой он испытал ужас, придя в себя!
– Короче, как я понимаю, без судебно-психиатрической экспертизы не обойтись, – заключил облпрокурор. – Что вы думаете делать дальше?
– Прежде всего разыскать Лайму.
– По глазам на картине Молоткова? – усмехнулся Измайлов. – Ведь вам неизвестна фамилия, отчество, кто она, где живет, кем работает.
– Фамилию можно узнать из титров фильма «Девушка из моих снов». Правда, в нашем кинопрокате этой картины нет… Как вы думаете, удобно ли опять обратиться за помощью к москвичам?
– Вы, наверное, так обаяли генерала Кочергина, что он не откажет, – улыбнулся Захар Петрович.
– Ну что ж, воспользуюсь, – улыбнулась в ответ Гранская.
– И еще, – снова посерьезнел облпрокурор, – что вы думаете о побеге Бабухина?
– Причина у него наверняка была серьезная.
– Конечно, живет по документам умершего брата, замешан в валютных махинациях…