Мафия

– А кроме этого что-нибудь дарили?

– Чего нет, того нет. Разве он спросил пару раз покататься на моих ласточках. Для форса. Ну это не в счет…»

Изображение задергалось, экран опустел.

– Да, техника у нас, прямо скажем… – покачал головой следователь. – Пришлось дальше вести допрос без видеозаписи. Но ничего интересного больше Ступак не показал.

Я недоумевал: какой резон был Ступаку, зарабатывая сорок восемь тысяч в год, отдавать Кирееву… пятьдесят? Работать себе в убыток?

– И вообще, почему он старается вас убедить, что зарабатывает много? – спросил я у Николая Павловича.

– Очень просто: оправдать, откуда у него такой дом-дворец и прочая роскошь.

– А на самом деле, откуда?

– Захар Петрович Ступак – картежный шулер экстракласса! Лобовик, по-ихнему. А лобовики эти играют даже не на тысячи – на миллионы! Все, что он имеет, выиграл в карты. Даже жену. – Шмелев достал из папки с делом фотографию. – Полюбуйтесь.

Я глянул на снимок: настоящая красавица. Молодая. Лет на двадцать пять моложе супруга.

– Ну и дела творятся у нас под боком! – не смог сдержать я негодования. – Что твой Монте-Карло! А милиция спит.

– Что они могут? – вздохнул следователь. – Если кого и ловят, то в основном щипачей. У лобовиков катраны так законспирированы, что иностранным агентам с их явками и не снилось! Понимаете, прижучить Ступака можно только в том случае, если на него поступит жалоба от лоха, ну облапошенного им. Но таких жалоб в органы не поступало. Я интересовался и в горуправлении, и в областном… Ступака не ухватишь! Свои не выдадут ни за что – он босс! И денег на общак не жалеет. По слухам, на съезд картежников в прошлом году отвалил сто тысяч.

– А мы о кооператорах говорим: мол, денежные мешки, – заметил я.

– Да они Ступаку в подметки не годятся. И уж коли зашел разговор о кооператорах… – Шмелев вставил новую видеокассету. – Посмотрим еще один допрос.

На экране появился сам Николай Павлович и полный мужчина восточного типа. Они сидели на балконе какого-то дома. На фоне склона горы и моря.

– Директор ресторана «Воздушный замок», – пояснил следователь.

Я вспомнил недавнюю историю с хулиганским нападением на кооперативный ресторан – она так и не прояснилась до сих пор.

«… – Нет, так работать невозможно! Совершенно! – темпераментно говорил экранный директор ресторана, жестикулируя волосатыми руками. – Все, распущу кооператив к чертовой матери!

– Почему? – интересовался следователь.

– Надоело! Всем нужно класть на лапу! – все более азартно продолжал Карапетян. – Санитарному инспектору дай, пожарному – дай, торговому – дай! Фининспектору дай!.. Но это еще не все! Председателя райисполкома накорми и напои, народный контроль требует, ОБХСС тоже. Хоть по миру иди!

– Что же вы такой покладистый, Сурен Ованесович? – покачал головой Шмелев. – Мало ли кто будет просить…

– Просить?! – прямо-таки взвился Карапетян. – Просят нищие да убогие. Эти же набрасываются, как шакалы! На части рвут! Кровь высасывают, как пиявки… И попробуй не дай!

– Пошлите их всех подальше, – посоветовал Шмелев.

– Вам легко говорить, – поник головой директор ресторана. – Посмотрели бы, во что превратили мой «Замок» на прошлой неделе! У меня волосы на голове дыбом встали! Сколько я туда сил и денег вложил! Всю душу, можно сказать, отдал, а они… – Он замолчал, печально устремив глаза вдаль.

– Так вы никогда не отделаетесь от нахлебников, – сказал следователь.

– А что делать? – в отчаянии спросил Карапетян.

– Помогите следствию, чтобы вывести всех вымогателей на чистую воду. Назовите их имена.

– Вах! – грустно усмехнулся Сурен Ованесович. – Я не враг себе! Вы запишете в свои протоколы, пойдете домой и будете спать спокойно. А что ждет несчастного Карапетяна?.. Дорогой Николай Павлович, у меня ведь есть жена, дочь. Кто нас защитит? – Он безнадежно махнул рукой. – Нет, пропади все пропадом! Заберу семью и уеду подальше отсюда!

– А преступники останутся на свободе и будут тянуть с других…

– Меня это не касается!

– Но ведь кто-то должен встать на защиту справедливости!

– Один уже встал, – хмуро произнес Карапетян. – Я имею в виду нашего дядю Михея. Он хотел помочь следствию – и где теперь находится? Его жена, бедная старушка, все глаза проплакала… Дядя Михей исчез – как в воду канул… Скажите, только честно, вы сможете уберечь меня и моих близких? Можете дать гарантию, что с нами ничего не сделают? – Карапетян испытующе посмотрел на Шмелева и грустно заключил: – Вот видите, сказать вам нечего…»

На этом видеозапись допроса закончилась.

– О каком дяде Михее говорил Карапетян? – спросил я.

– Сторож платной стоянки у ресторана, – пояснил следователь. – Пронин. Пенсионер, инвалид войны. Он дал показания милиции о подозрительных людях, подъехавших к «Воздушному замку» перед самым погромом. Назвал номер машины, сказал, что сможет их опознать… И в ту же ночь пропал. Жена заявила.

– Ну и?..

– Угрозыск занимается. Но пока… – Шмелев развел руками.

– Так Карапетян давал Кирееву или нет?

– Вы же сами видели, Захар Петрович, директор ресторана не назвал ни одной фамилии, не привел ни одного факта. Хотя, по имеющимся данным, он давал взятки начальству ОБХСС, поил и кормил клиентуру Киреева.

– Здорово боится, – заметил я.

– Не то слово! – вздохнул следователь. – Не хотелось бы мне быть на его месте! Ведь что самое страшное – на самом деле никто не может дать ему никакой защиты и гарантии от повторного хулиганского нападения. – Шмелев махнул рукой. – И я сидел как оплеванный.

– Видел, – кивнул я на потухший экран телевизора.

– Что получается, Захар Петрович? Вот пресса шумит о правах обвиняемых, о допуске адвоката к следствию в самом начале… В общем-то правильно ставят вопрос… Но почему газетчики мало говорят о том, что потерпевшие тоже нуждаются в защите? Нужен закон, оберегающий их от вора, насильника, взяточника, рэкетира!

– Согласен с вами полностью, – кивнул я. – Но если бы принятие такого закона зависело от нас!.. Хочется надеяться, что доживем.

– Дай-то бог. – Николай Павлович сложил кассеты, затем извлек из папки еще один документ. – Последний допрос Ларионова. Шестерки Киреева, как сказал Скворцов… Вымогательство взяток у коммерческого директора «Детского мира» оперуполномоченный ОБХСС начисто отрицал. Признал лишь единственный факт – насчет детской дубленки. Да и ту он Кирееву не передавал.

– А для чего взял ее? – удивился я.

– По словам Ларионова, эта дубленка не подошла дочери Киреева по размеру. Ларионов принес ее домой. Жена увидела, говорит, давай, мол, померяем нашей девочке. Оказалось – в самый раз. Ларионовы оставили дубленку у себя, а Кирееву отдали за нее деньги… Вот такая история.

– Значит, деньги Киреев все-таки прикарманил, – заметил я.

– Выходит, так.

– Ну что ж, Николай Павлович, дело серьезнее, чем я предполагал, когда поручал вам следствие.