Когда-нибудь никогда

На этом намеки закончились, и Яр предложил прямо:

– Оставайся сегодня на ночь здесь. Трогать тебя не буду, обещаю. Завтра утром отвезу тебя к общежитию. Отвез бы и сейчас, но не рискну в такую погоду садиться за руль.

– Ты можешь прямо сейчас отвести меня к остановке, вот и все. Какой-нибудь такой, от который автобусы ходят и по вечерам, а не час в сутки. Или, что ещё лучше, я попросту могу дойти до нее сама. Только скажи, куда.

В это же мгновение по двери ударил поток воздуха, эхом пробежал по подъезду. Выходить наружу резко перехотелось. Впрочем, я и до этого желанием не горела… Но оставаться на ночь у Яра? Белого мага, который, как оказалось, знает мою матушку лучше, чем я? Так себе развлечение.

– Пройти осталось совсем немного, – заметил Яр будто между прочим.

– Домашку надо делать. Если вы, медики, по субботам не учитесь, то мы…

И тут же вспомнила, что завтра у меня стоит три лекции подряд. И физкультура. Ничего, что требовало бы подготовки. По крайней мере, сегодня.

– Между прочим, тебя я тоже ненавижу, – бросила я и шагнула по лестнице. Вверх. К теплой квартире.

– Не могу ответить взаимностью.

Он вдруг коснулся моей голой ладони. Пальцы у Яра оказались обжигающе ледяными. Я обернулась и шумно выдохнула воздух. Заметила:

– Ты совсем замерз, идиот. Потом заболеешь и обвинишь меня.

– Я давным-давно болен.

– Головой. Да, по тебе видно.

Мы остановились возле ведущей в квартиру двери, Яр принялся возиться с замком. Через пару мгновений шагнул в сторону, пропуская меня внутрь. И я вошла.

Пожалуй, делать этого все же не следовало.

Но в тот момент внутри молчало абсолютно: ни от разума привета, ни от чувств. Сплошная пустота, перекати-поле. И глупое подчинение. Позвали – иди. Такие вот тормозные девочки и становятся жертвами всяких нехороших людей.

Яр шагнул следом, захлопнул дверь, и тогда я полюбопытствовала:

– Слушай, а теперь без шуток, не ты есть тот самый охотник за душами? Я ничему уже не удивлюсь.

– О, нет, – он покачал головой. – Мне не нужны души. Хотя одной завладеть, пожалуй, хотелось бы… Но-о-о, – и Яр потянулся довольно, как кот. Сразу видно, домой попал, расслабился. Хотя я-то знала точно: это все – спектакль, гипер-непринужденность, и все это ради того, чтобы я перестала убиваться… – Двадцать первый век, равенство и свобода отношений, друзья, враги и прочие предпочитают держать свои души при себе. Знаешь, как в Древней Руси муж жену называл? «Душа моя», что ли. А она ему – «свет мой». Красиво, правда?

– Невероятно, – я стянула куртку. Душа моя, свет мой. В самом деле, что-то есть. – А ты знаешь, что в Средневековье ведьм сжигали? Боялись, что душу украдут. А красивой ведьме для этого и магией пользоваться не нужно. Поэтому и сжигали красивых…

– Понимаю, – Яр кивнул. Помолчал пару секунд, потом кивнул на кухню:

– Хочешь… не знаю, чай? Как в прошлый раз.

– Я бы сейчас что-нибудь покрепче выпила… Ладно. Закинь два пакетика вместо одного. Надеюсь, это тебя не разорит.

– Могу сделать кофе, – вдруг осенило Яра. —У меня есть небольшой опыт. Как раз утром вернул кофеварку. Из шкафа. Сестра говорит, что она занимает слишком много места, но хочется ведь порой выпить кофе, – и он хмыкнул. – Да и что ей пылиться без дела.

– Сделай, – согласилась. – Можно с сиропчиком и сливками. Или в вашей кофейне нет сиропчиков и сливок?

Заглянула в ванную, а после прошла на кухню, приобняв себя, как будто мне было холодно – или как будто я пытаюсь спрятаться, отгородиться, защитить себя, а от чего или кого – кто знает.

Яр не стал включать большой свет. Зажег лишь небольшой ночник на стене.

Теплый желтый свет разливался по кухне лениво, кофеварка мирно журчала, и в какой-то момент я осознала, что засыпаю. Яр вовремя поставил передо мной большую стеклянную чашку, от которой приятно пахло кофе и карамелью. Сверху примостилось сердечко из пены.

– О, – я улыбнулась и все же зевнула, прикрыв рот ладонью. – Сердечко. Это потому, что его проще всего делать? Читала где-то.

– Нет, – Яр тоже растянул губы в улыбке. Его чашку сердце не украшало. – Это чтобы ты чуть меньше меня ненавидела.

– И больше любила?

Наши взгляды пересеклись, и Яр отвернулся первым.

– Я в самом деле виноват перед тобой, – заметил он серьезно. Итак, спектакль окончен. – Я должен был все понять, как-то… не знаю. Предупредить? Рассказать? Но я не видел очевидного, и…

Не хотелось об этом думать.

Я посмотрела за его спину и заметила:

– Такие красивые огни на улице.

Яр вздрогнул, потом обернулся. Полупрозрачная белая штора отодвинулась в сторону, обнажая широкий подоконник, на котором стоял один лишь горшок. Кажется, фиалка.

– Можешь сесть. Я порой этим увлекаюсь.

Я обхватила чашку обеими руками, сделала глоток – кофе в самом деле оказался вкусным, как в кофейне. Шагнула к подоконнику, очень сильно стараясь ничего не пролить, и села. Подоконник был теплым, будто создавался именно для таких посиделок.

Яр не двигался.

– Кофе классный, – заметила все же. – Учился где-то? Ты смотри, мне понравится, буду каждый вечер приезжать к тебе в гости на чашечку.

– Летом работал пару месяцев в одной кофейне.

– О! Наверняка у тебя было много постоянных клиенток. Приходили только для того, чтобы посмотреть на такого миленького бариста.

Он признался:

– Кто-то даже попытался познакомиться.

– И ты знакомился?

– Нет. Сам не понимал, почему отказываю. Теперь понял. Яна… У тебя такой ареал вокруг головы, светится… – он вновь улыбнулся. – Прости, что все так получилось. Нет, правда. Знаешь… Я ведь всегда был младшим. Родился, когда сестре почти исполнилось пять. Мама, папа, Веста – и маленький Ярик. Олененок. М-да… Когда мамы не стало, я так обиделся на этот мир… Веста возилась со мной, как с маленьким, папа… А ведь им тоже было тяжело. Я привык считать, что страдаю больше всех. Я не такой хороший, как ты себе придумала. И твоя мама… Если хочешь, я не буду рассказывать.

– Говори, – не то попросила, не то приказала я.

– Она тоже была не такой хорошей, как все остальные. Так много знала про черную магию, а сама владела белой… Перерождение?

– О да.