Когда-нибудь никогда

– Через пятнадцать минут я ухожу, – ответила я. – У меня встреча.

– Ты не думала о том, что в сложившейся ситуации ходить по улице в одиночестве – не самое лучшее занятие для черных ведьм? – вмешался отец.

Я посмотрела на него недоуменно, как будто в самом деле не понимала, о чем говорит отец. В самом деле, лично он – и Милана – мне ничего не сообщали.

Но недоуменный взгляд не сработал. Отец бросил:

– Я прекрасно осведомлен, что тебе все известно, не старайся зря. Владислав понесет наказание, которое заслуживает. Из-за этого можешь не переживать.

Он спокойно повесил куртку на один из крючков.

Я не стала ничего уточнять. Да отец мне бы и не ответил. У него какие-то свои мотивации, недоступные моему скромному уму.

Развернулась и ушла в комнату.

Поправила макияж, причесалась и надела свитер, найденный в углу шкафа. Сколько ему уже лет? Кажется, я ходила в нем классе в восьмом. Впрочем, класса с восьмого я как раз и перестала меняться в фигуре… Уж не знаю, как так получилось.

– Ты все же уходишь? —полюбопытствовал из кухни отец, когда я направилась из комнаты в прихожую.

– Да, – ответила просто. И зачем-то добавила: – Я вернусь до темноты.

– Не разрешишь прикрепить на твою душу маячок для надежности?

И непонятно было, то ли он смеется, то ли говорит всерьез. Но выражение лица оставалось серьезным – серьезнее некуда. И Милана тоже вмешалась:

– Это и вправду было бы неплохо, Яна. Для общего спокойствия.

Одна я против их двоих. Ещё непонятно, кто победит.

– Делайте, что хотите, – пробормотала я, без боя проигрывая. А отцу только это и надо было. Он поднялся из-за стола и подошел ко мне. Не такой высокий, как казалось в детстве – я могу спокойно смотреть ему в глаза, не поднимая голову. И не всесильный. Хотя, кажется, отец пытается выглядеть передо мной именно таким.

– Ты разрешаешь? – уточнил он.

Но вообще-то мой отец не из тех, кому нужно спрашивать разрешения, чтобы воздействовать на чужую душу. А маячок его вообще не требует. Уж я-то знаю. Я ставила.

Но отец все равно почему-то задал этот вопрос.

Может, взыграла совесть.

– Я разрешаю, – отозвалась я. Не удержалась и добавила: – Так и быть.

Легкое касание к плечу. Тоже абсолютно бессмысленное.

Маячок – не та вещь, которую можно почувствовать. Тем не менее, уже в следующее мгновение я точно знала, что он прикрепился к моей душе. Теперь отцу так легко можно будет распознать, когда я решу поколдовать. Или когда кто-то решит поколдовать надо мной. Но ведь отец тщательно вкладывал в мою голову знания о том, как следует себя защищать. Неужели сомневается в собственной компетентности?..

Больше мы с отцом ничего друг другу не сказали.

Милана пожелала мне хорошей прогулки и закрыла за мной дверь. И я ушла.

Покинув подъезд, я первым делом огляделась вокруг. На первый взгляд все оставалось относительно спокойным. Но ведь и в тот раз, когда я ездила на встречу с прошлым, все начиналось довольно неплохо…

До школы было минут десять пути. Десять минут по улицам, знакомым с самого детства, мимо детского сада и домов, в которых жили мои «подружки». По-моему, вполне такое неплохое испытание.

Но вот, пожалуйста, и она.

Школа, в которой я просидела одиннадцать лет.

Вика не уточняла конкретного места. Да и самой ее ещё не было видно – я пришла на три минуты раньше положенного, а Вика, как уважающая себя девушка, предпочитала опаздывать. Поэтому я решила остановиться между главным воротами в школьный двор и входной дверью самой школы. Вика должна была появиться с противоположной стороны, справа. И я надеялась ее увидеть.

Ровно в два прозвенел звонок, и уже через минуту из школы начали появляться ученики. В два часа дня обычно заканчивается шестой урок, и много кто сразу после него предпочитает уходить домой, не оставаясь на дополнительные занятия.

Ученики проходили мимо. Многие лица казались мне знакомыми. А кто-то, кажется, узнавал и меня. По крайней мере, удивленно смотреть не стеснялся.

Многие выпускники после возвращаются в школу. И это я не про тех, которые решают становиться учителями сами, а про тех, что приходят в качестве гостей. У нас в школе такое практиковалось часто. Особенно в конце января и начале февраля. На каникулах – в случае с теми, кто уехал. Многие ученики нашей школы уезжали в другие города…

Мне ведь тоже можно было зайти.

Несмотря на множество плохих воспоминаний, со школой были связаны и хорошие. Достаточно большое их количество для того, чтобы нельзя было от них избавиться, посчитав за погрешность. Но мне почему-то казалось – шагни за порог, и все одиннадцать лет обрушатся на голову, и непонятно, кто ещё победит в этой битве.

– Яна, – раздалось совсем рядом со мной. – Удивлена, что ты все же пришла.

Я повернула голову в сторону.

На Вике была шубка с капюшоном, укрывающим голову. Короткие черные волосы, глаза с острыми стрелками, темная помада. Как будто Вика изо всех сил старалась соответствовать званию черной ведьмы.

– Я была здесь пару раз после выпуска, – заметила она, кивая на школу. – Не хочешь зайти?

– Не хочу.

Вика скривила уголки губ. Взгляд ее был уставшим.

– На твоем месте я бы тоже не пошла, – призналась она. – После всего что я для… против тебя сделала, я бы не пришла даже на эту встречу. Так почему ты здесь?

В Вике до сих пор сохранилась эта удивительная особенность – рушить все самой, а потом обвинять в этом кого-то другого.

– А почему я не могу здесь быть?

– Никогда не понимала твоей логики, – Вика покачала головой. – Пройдемся? Знаешь, Яна, мне кажется, ты пришла за тем, чтобы посмотреть, как я буду ломать себя. Ты ведь знаешь, что я хочу сказать?

– Понятия не имею.

– Да ладно, – не поверила Вика. – А мне кажется, что ты отлично все понимаешь. Или имеешь определенные догадки.

Мы вышли со школьного двора и оказались вблизи одной из детских площадок.

– Предпочитаешь места потише? – поинтересовалась Вика. – Или хочешь, чтобы моим унижением насладилось как можно большее число людей?

– Ты думаешь, окружающим мы небезразличны настолько, что им есть хоть какое-то дело до чьих-либо унижений?