13 лет назад мне будет 13

13 лет назад мне будет 13
Анастасия Суховерхова

Это подлинная история одной девушки о том, с чем ей пришлось столкнуться в жизни. О борьбе не просто за жизнь, а за то, что она имеет право быть частью этого грешного мира. Как она ищет понимание себя и окружающих, как пытается найти своё место в жизни, проходя разные этапы взросления. Какой разной она может быть, а главное, надежда и вера, которые не оставляли её ни на миг. Что чудеса существуют, и, несмотря на все преграды, сложности, в её жизни живут свет, добро и любовь. Она открывает главное для себя слово – добро, и в его понимании находит спасение мира, что не красота спасёт мир, а именно доброта, которая живёт в её сердце и душе, и она хочет поделиться ею! Как она пытается внести свою лепту в жизнь окружающих, как хочет сделать мир добрее и краше, в ответ на что получает удары судьбы. Вы вместе с ней познаете мир, увидите и узнаете то, о чём никогда раньше не слышали.

Любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

Анастасия Суховерхова

13 лет назад мне будет 13

1

Шёл конец мая, я недавно уволилась с тяжёлой работы, из-за того, что мне физически трудно было с ней справляться. Начальница и коллеги, а главное клиенты, в большой обиде на меня, ведь я была хорошим работником и сотрудником. Работала я оператором связи первого класса в 366 отделении почтовой связи в самом культурном центре Москвы, недалеко от ВДНХ. Рабочий день начинался в восемь утра и заканчивался в двадцать часов, но для меня было всё гораздо раньше и позже, впрочем, как и для других, работающих в этой сфере. Я вставала в шесть тридцать утра, иногда завтракала, в семь пятнадцать выходила из дома и полчаса шла пешком до работы, чтобы экономить на проезде, так же и возвращалась. Завтракать не успевала, потому что метровую кипу волос приходилось очень долго приводить в порядок, заплетала одну или две косы.

Тяжесть работы заключалась в приёме и обработке тяжёлых посылок. Если на приём было ограничение до десяти килограмм, то приходить в почтовое отделение могли посылки весом в двадцать пять и более. Так же тяжело двенадцать часов подряд работать с клиентами и принимать сотнями корреспонденцию, кварплату, выдавать пенсию… В общем, работа с деньгами, людьми требует определённой сосредоточенности внимательности и ответственности! От окна отойти не возможно даже в туалет, ты все двенадцать часов подряд прикован к окну. Особенно тяжело было работать, когда шли налоговые письма, потому что один клиент мог припереть тебе подряд писем пятьдесят, и таких клиентов в день могло быть много. Ценные письма отличались тем, что оператор, то бишь я должна была на двух описях расписаться поставить штемпель, одну опись отдать клиенту, другую вложить в конверт, заклеить этот конверт, поставить на нём пломбу, штемпель, взвесить, внести данные в компьютер.

В мои обязанности входило не только обслуживание клиентов, а также разбор и обработка корреспонденции. Каждому письму, посылке нужно было присвоить свой номер, определить место, выписать извещение от руки и на каждом извещении ещё и поставить штемпель. Иногда моя напарница подменяла начальницу, и я работала одна за двоих, и, не смотря на закрытие в двадцать часов, мне приходилось работать: делать ящики, мешки, пломбировать их, сдавать отчёт, выручку, и если я справлялась единственная безупречно, то мы все раньше уходили домой. Раньше это минут пятнадцать девятого, но иногда из-за огромного объёма, эти пятнадцать минут превращались в двадцать один час вечера, и я изморённая и уставшая ели-ели, как заезженная лошадь тащилась домой. К счастью, мы работали через день, но бывало и по два дня подряд, если кто-то уходил в отпуск или на учёбу, то есть почти полгода я работала в режиме двойной нагрузки, и остальное время, если никто не болел в нормальном режиме. Конечно, сильный напряг был и из-за постоянных проверок, которые я выдерживала безупречно, спасая при этом всё отделение почтовой связи. Нам платили неплохую премию, поэтому никто не хотел со мной расставаться. Но главной причиной моего ухода была не с ума сошедшая нагрузка, а мечта и давнейший выбор совсем другой профессии воспитателя, которую получить мне мешали разные жизненные обстоятельства. И не смотря на все преграды и трудности, я решила идти сложным путём, добиваясь желаемого. Хотя профессия воспитателя была не самой главной мечтой, мечтала я стать актрисой или журналисткой. Эти две вещи получались у меня лучше всего, и были любимыми и желаемыми на столько, что менее любимая профессия воспитателя уходила на второй план, но детей я любила. Эту любовь мне привила мама. Она с шестнадцати лет работала в детском доме, и когда я была маленькая, частенько в нём бывала. В этом же детском доме воспитывалась и моя бабушка, поэтому я с особым трепетом относилась к таким детям.

Сложно осознавать, что все мои сверстники либо уже заканчивают что-то, либо пошли учиться выше, я же не могу. Вернее, по своим способностям, вполне могу освоить медицинский институт, стать хорошим врачом, встретить свою любовь, родить детей, но мне… Мне всегда приходилось труднее всех, найти понимание, поддержку, не нажить врагов… Завистников у меня хватало сполна, но я всегда рассуждала, что если бы они знали мою настоящую жизнь, то от их зависти не осталось и следа. Да, мне тяжело, очень тяжело, настолько тяжело, что я смотрю на мир холодным мёртвым взглядом, осознавая, что я слишком чёрствая внутри, и моё сердце никто и не что не сможет растопить. Я не всегда была такой, да и сейчас я могу себя назвать доброй открытой, слишком наивной и доверчивой девушкой, которую часто окружающие называют инфантильной, смотрят, как на дурочку, которой можно воспользоваться, поиграть, как с куклой, но это далеко не так.

Моя жизнь сложилась так, что мне рано пришлось обеспечивать семью, зарабатывать, при этом не учиться, тянуть на себе тяжёлый воз. Характер и воля моя настолько закалены, что я не плачу, когда умирают люди, внутри я чувствую какое-то облегчение, применяя его к себе, но зато плачу, когда меня унижают и сквернословят. Подумаешь, такие мелочи, а я плачу.

В свои двадцать два года я выгляжу, лет на двенадцать, по крайней мере, мне так говорят окружающие. А когда видят сформированное тело, то дают лет шестнадцать, конечно, находятся и такие, кто мне прибавит пару годков к моим настоящим, но меня нисколько не трогает, ни то, ни другое положение возраста. Единственное, что меня беспокоит, что из своих лет я уже потеряла пол жизни, и как мне всё восстановить, что я потеряла, мысль эта меня не оставляет ни на одну секунду.

В свои годы, я не знаю, что такое любовь, нет, не простая любовь, подразумевающая обширное значение, а любовь к другому полу. Я не знаю, что такое поцелуй, букет цветов, нежный взгляд, не говоря уже о других вещах, которые постигли мои сверстники. У меня почти нет друзей, а те, которые имеются, представления не имеют, как я живу. А в разговорах на интимные темы приходится придумывать, что у тебя кто-то был, плавно строя разговор так, чтобы тебя не стали подробно расспрашивать о девичьих делах, удовольствиях и прочем, о чём я не имела даже малейшего представления, лишь бы не быть униженной!

В моей жизни был один очень хороший человек Борис Николаевич Климычев, которого я очень сильно любила, но как человека, как прадедушку, друга. Он был писателем. Мы с ним познакомились, потому что я в шестнадцать лет пришла к нему в литературную студию «Родник» при детско-юношеской библиотеке города Томска. Он разглядел во мне способности и так мы стали с ним очень близкими друзьями. Он знал мою семью, я часто приходила к нему домой, он бывал у меня в гостях, помогала ему, брала домой стирать вещи, постельное бельё, делала прочие мелочи, которые необходимы в восемьдесят лет, ведь он жил один. Можно сказать, я выполняла те же функции, что и соцработник, но не за деньги, а просто так от души. Я написала его портрет, который висел у него в гостиной на самом видном месте. Он был старше меня ровно на шестьдесят лет. Мы с ним родились в год лошади, и очень похожи характером. Он говорил всем, что я его любимая ученица, не чаял во мне души.

Вы наполнили жизнь мою

Солнцем и светом,

В нашей жизни столько

Прекрасных моментов,

Вы осчастливили жизнь мою,

Осуществили заветную мечту,

И я вас очень, очень сильно люблю!

Он пережил войну в сороковые годы двадцатого века, а я войну, правда, уже не такую, о которой знаю только я, в его же возрасте, хотя она длиться до сих пор. А позже этот человек меня предал, и я получила ранение, как на поле боя. Страшно оказаться в плену родного и близкого человека. После этого я окончательно перестала верить людям, отдалилась от них, я была полностью одинока, на меня никто не обращал внимания, а в моей душе не стихала боль. А ещё разлука с одним из самых близких мне людей – бабушкой, которая осталась жить в маленьком провинциальном Сибирском городке, добивала меня окончательно.

Странно, у меня столько родни, но всем, абсолютно всем, я не нужна. Большинство из них не хотят принимать то, что я существую, а остальные… Биологического отца я ни разу в жизни не видела, его сестра с моим двоюродным братом жили в Москве не так далеко от моей работы, но познакомиться со мной не желали. Крёстная, когда мне было семь лет, ударилась в секту свидетелей иеговых и наша связь с ней прервалась. Тётя Надя крестила меня, когда мне было три годика, после чего моя семья стала набожной.

В детстве, когда шёл великий пост, и моя семья его соблюдала, я пришла к подружке в гости, а потом мы пошли гулять. Мама подружки дала деньги на мороженое, хотя я сказала, что пощусь, но мама настояла, чтобы девочка купила два мороженого и я его ела тоже. Подружке ещё дорогой, а потом и в магазине я несколько раз повторяла тоже самое. В конце концов, она его купила, но я не стала брать, потом она всучила чуть ли не силком мне его в руки. Она шла его так смачно ела, лизала языком, кусала хрустящую корочку. А я держала своё мороженое, всю дорогу смотрела на него, а Ульяна всё говорила мне: «ешь, да ешь его». Потом оно стало подтаивать, а подружка говорила, что оно у меня растает и чтобы я его ела. Я уже так и быть хотела лизнуть подтаявшую смачную вкусную пенку сливочного мороженого и всё больше и больше смотрела на него и всё хотела лизнуть, но останавливалась, внушала себе, что этого нельзя делать, что пост! Потом я старалась не смотреть на него, чтобы не искушаться и дойти до дома и отдать его маме, чтобы она убрала его в морозилку, чтобы я смогла съесть его, когда закончится пост. Пока мы шли до меня, Ульяна уже доела своё мороженое, а я как шла, так и дошла до квартиры, держа мороженое в руке, лишь смотря на него. Мама радостная встретила меня и похвалила, что я не искусилась.

Именно разлука с бабушкой привела меня к моим новым чувствам.

Когда наша небольшая семья: я, мама и бабушка жили вместе в городе Томске, мы смотрели то телевизору одно популярное ток-шоу на Первом канале «Пусть говорят». У меня был небольшой перерыв после увольнения, поступлением на учёбу в педагогический колледж и устройством на новую работу нянечкой в детский сад, появилась возможность посетить то самое шоу в качестве зрителя. Ещё я присматривала хорошие места с телеэкрана, на которые мне хотелось очень сильно приземлиться, чтобы моя бабушка наверняка смогла меня увидеть, какая я, изменилась ли, поправилась, нарастила мышцы после тяжёлой работы на почте.

Идея была замечательной, на мой взгляд, но возник вопрос, как я попаду на шоу!? Я частенько думала об этом, о самой передаче, и конечно не выходил у меня из головы главный участник этой передачи, его ведущий, ведь места, на которых мне хотелось сидеть, близко стоял тот самый человек. Я стала думать о нём и о передаче, и даже посвятила в ночи ей свои светлые мысли, открыла душу, попыталась заглянуть в душу к человеку, которого я должна была бы очень близко увидеть. Даже заглянула в интернет к нему на сайт и отправила свою небольшую прозу. За такое длительное время, большой перерыв, душевные страдания, я что-то написала, сама не понимала, зачем я это делаю, да ещё и отправляю ему.

«… Я смотрю на звезды и мечтаю… Как жизнь прекрасна, как она ужасна! Я живу среди людей в этом большом и прекрасном мире, созданном душой человека… Здесь всё превосходно, всё правильно. Дождь идёт, чтобы остудить землю, прибить пыль, охладить воздух. Солнце греет и освещает весь белый свет! И звёзды… Созданы, чтобы мечтать! Мы крутимся, вертимся в этом многолюдном мире, и иногда чувствуем себя одинокими. Мы имеем семьи, и мы счастливы! Есть горе, которое приносит нам много боли, от которой ты не знаешь куда деваться, спрятаться, убежать… Кто-то тебя поддержит и утешит, а кто-то наступит на твою боль! Со временем боль проходит, и снова приходит счастье. Ты веришь и надеешься, что оно навсегда, и горя больше не будет в твоей жизни никогда! Смотришь, мечтаешь, и снова в мыслях прокручиваешь и вспоминаешь события! Твои глаза не плачут, в них светится счастье, которое блестит в звездах, и отражается в твоих глазах – плачет твоя душа! Как бы не было больно и страшно, на твоём лице всегда улыбка! Но ты смотришь на мир, и понимаешь, сколько боли в нём, и не понимаешь, мир приносит тебе эту боль, или ты миру; ты смотришь на мир, или мир смотрит на тебя! Но как бы больно и плохо тебе не было, боль отступит, ты победишь её, и к тебе вернётся счастье! Не думай, что его нет! Оно есть! Просто из-за этой боли ты его не замечаешь. Оно живёт в тебе, в твоих мыслях, твоей душе, сердце, снах. Ты не одинок, у тебя есть я. Пускай, мы и не видимся с тобой, возможно, видим друг друга в последний раз, но знай… Ты в моём сердце, а значит и я в твоём, и ты не одинок…

О чём может думать Андрей Малахов, смотря на героев своей телепередачи «Пусть говорят»!? Мы живём, и смотрит эту передачу каждый день, а может и не каждый, а может, так… не вникая! Андрей же проживает каждую историю судеб, люди которых делятся ими со всем миром! Что он чувствует… как может разрываться его сердце от переживаний… Ведь он находиться рядом со всеми, общается, видит их глаза, слёзы, смотрит им в душу, мысленно обнимает и успокаивает. А главное, его слова бывают бальзамом для сердца! Он поддерживает и защищает именно того, кто в этом нуждается! Все его слова и действия правильные и доброжелательны! Как же бывает ему трудно… сдерживать эмоции, чувства, мысли. Трудно найти подход, подобрать правильные слова! Он смотрит на героев и сопереживает, сочувствует вместе с ними. Смотришь на него и замираешь от чувств, особенно от его глубокого взгляда, в котором храниться доброта и искренность.

Всех нас создал Бог! Он каждого из нас наделил особенным качеством, подарил жизнь на Земле, дал дар. А ещё он подарил нам подарки, один из них имеется и у Андрея! Это особенный подарок – это ключ, ключ, который находится у него в чистой доброй душе, чутком сердце. Это ключ к сердцу, который открывает любое сердце к добру, любви, счастью…»

Я такой человек, что не люблю ковыряться в чужой жизни, узнавать что-то, хотя достаточно любознательна и пронырлива. В старших классах занималась в кружке юного корреспондента. В кружке у меня у единственной не было компьютера, и все свои заметки я писала от руки, так же и сдавала их главному редактору, а ещё и уходила с занятий раньше всех, чтобы домой приехать пораньше, приготовить ужин и успеть к началу «Пусть говорят». Писала небольшие заметки для межшкольной и экологической газет, так же активно писала сказки, рассказы и стихи. Вообще, когда я встретила того писателя, моя жизнь во многом изменилась и я сама изменилась, но после его предательства жизнь и перевернулась. Никогда не забуду тот день, когда узнала о себе неприятную вещь, которая обсуждалась за моими плечами целый год, но я об этом ничего не знала. Борис Николаевич рассказал одной женщине, которая являлась членом нашего литературного кружка, что якобы я у него украла золотое широкое кольцо, которое не выпускают в наше время.

В семь лет меня уже обвиняли в воровстве, и чувство было немного похожее, но сильнее, ведь я любила этого человека. А тогда меня тоже обвинила преподавательница танцев в музыкально-театральной студии «Хобби центра», что якобы я что-то украла со стола, но она сама так и не поняла, что. Эти мысли её постигли тогда, когда я прятала в рюкзачке, состряпанную мамой, вафлю и незаметно кушала её, когда преподаватели занимались с другими детьми. Я не хотела, чтобы это кто-то видел, и когда заметила, что преподавательница идёт в мою сторону, я быстро спрятала вафлю в карман рюкзачка, а она подумала, что я взяла что-то со стола и раскричалась на меня. Я сказала, что ничего не брала, она не стала проверять меня, но для меня это было большой трагедией. После занятий бабушка забрала меня домой, всю дорогу я молчала, а дома резко расплакалась и рассказала всё маме, та меня немножко поругала за то, что я не сказала сразу об этом бабушке, чтобы она на месте там разобралась. Мы с ней вернулись в детский центр, бабушка поговорила с преподавателем, та даже извинилась, но в студию ходить я больше не стала. Она даже частенько встречала меня в центре на других кружках и звала обратно к ним в студию. Да, мне нравилось там заниматься, я там играла в спектакле «Муха Цокотуха» пчелу, роль моя пусть была не главная, но основная и ведущая. Ещё я там занималась хореографией и рисованием, а потом меня мама ещё записала на бальные танцы и в бассейн. Правда рисование и бальные танцы я потом оставила, потому, что время с кружками, на которые я хотела ходить больше всего, совпадало с другими. Помню, наша танцевальная студия открывала футбольный матч, мы выступали на настоящем футбольном поле, и сам танец был необычным, там использовался парашют, из-под которого мы выскакивали и танцевали. Мы много выступали и танцевали, но у меня не было ни одной фотографии, а только воспоминания, потому что мамина подруга Инесса не давала нам фотоаппарат, а больше спрашивать было не у кого, поэтому иметь свой собственный фотоаппарат была наша общая и заветная мечта.

2

Почему именно меня он обвинил в воровстве, ведь через его квартиру, известного человека на весь город, и даже за его пределами, проходило столько человек, порой с ночёвкой у него останавливались разные известные личности, писатели и журналисты из других городов. А он такой грех решил повесить на мои плечи. Он мне так доверял, давал деньги, чтобы в Москве я купила ему семиструнную гитару, которая в нашем городе не продавалась, и не купив заветного подарка, по причине того, что концертной семиструнной гитары не нашла, а с простой возвращаться не хотела, я до копейки вернула ему все деньги. Так же мама моя, находившись в Москве на лечении, высылала ему лекарства, которые в нашем городе не продавались. Я столько всего ему отдала, он мне сам не менее дал в жизни: подарил свой старенький, почти первый компьютер, ещё на дискете, чтобы я могла печатать на нём, что пишу, он даже посвящал мне стихи.

Все никак ни пьется, ни поется,

Впору убежать куда-то в лес,

То электростанция взорвется,

То взорвется скоростной экспресс.

То в Перми огня и дыма клубы

С треском завиваются, летят,

Там в ночном элитном самом клубе

Пареньки и барышни горят.

Мне автомобиль ломает ребра,

Тело боль теперь тупая рвет,

Смотрит на меня совсем недобро

Уходящий в вечность этот год.

Я тебе теперь желаю Настя,

Чтобы не болела никогда,

Чтоб не знала сроду ты несчастья,

Чтобы не взрывались поезда,