Полярные чувства

Клавдия Евгеньевна села рядом с дочерью, и какое-то время все молчали. Каждый думал о несчастной Ксюше. Алексей с ней не был знаком, но упоминание о том, что погибшая была рыжей навело на неприятные мысли. В душе он уже объявил смертный приговор сектанту, нисколько не сомневаясь, что тот убил девушку, потому что она была похожа на его жену. Клавдия Евгеньевна, стараясь не расплакаться, с болью думала о том, какой изверг мог убить хорошую девочку. Кому она могла помешать? Какое надо иметь извращенное понятие о жизни, чтобы так легко взять и отнять ее у бедной Ксюшеньки? А Василиса, прекрасно помня веселую красавицу, мечтавшую о жизни телезвезды, с ужасом осознавала, что ей уже не кажется такой уж романтичной вся эта история с психом. А вдруг этот псих, такой же ненормальный, как и тот, что убил бедную Ксюшу? Она представила, что было бы с ее близкими, если бы ее – молодую, еще не познавшую всю полноту жизни, вдруг взяли и убили. Бедная мама, бедный Лешка! Какого же сейчас несчастным родителям Ксюши! Василиса почувствовала головокружение и опустила голову на плечо супруга.

– Василек, ты как?

– Жива, – тихо повторила она и бесцветным голосом добавила: – Надо помочь ее семье.

– Конечно, Василек, никого в беде не бросим. Ты все еще бледная, может приляжешь?

– Василисочка, я могу одеяло принести. Ты вся дрожишь.

Дочка подняла голову и с отчаяньем посмотрела на Клавдию Евгеньевну:

– Это не от холода, мама, это от страха.

Они с мужем переглянулись, не зная, стоит ли рассказывать о настоящей причине своего приезда – оба чувствовали, что смерть Ксюши не случайна, от этого становилось жутко, и тут Василиса разрыдалась.

Арсений жалобно мяукнул и запрыгнул на колени к плачущей Василисе. Та машинально начала его гладить. Вскоре кот стал выглядеть так, будто принял душ. От возмущения фыркнул, но с коленей не слез.

– Лешенька, вы мне чего-то недоговариваете?

Мужчина молчал.

– Сейчас ромашковый чай заварю. Ох, что же такое происходит…

– Лучше что-нибудь солененькое дай, – жалобно попросила дочь, понемногу успокаиваясь, – и колбаски.

Услышав знакомое слово, Арсений, словно по волшебству спрыгнул с коленей и побежал на кухню.

– Василек, тебе лучше?

Она кивнула, высморкалась и виновато ответила:

– По-моему, это гормоны.

– Все хорошо, Василек, – Алексей улыбнулся и легонько коснулся еще влажной щеки.

Остаток дня договорились не упоминать о трагедии. Клавдия Евгеньевна открыла банку с консервированным болгарским перцем, Василиса опустошила ее наполовину, остальное доела, когда сели к телевизору. Чтобы не испытывать лишних волнений, решили посмотреть музыкальную программу, где новая поп-звезда в платье, напоминающем рваную половую тряпку, рассказывала, как к славе ее привели отнюдь не деньги отца – владельца одного из крупных агрохолдингов, а исключительно талант.

Вечером долго прощались, и Клавдия Евгеньевна не отходила от окна, пока не увидела отъезжающую машину. Только после этого взяла журнал кроссвордов и начала заполнять пробелы, одновременно поглаживая Арсения, но мысли старой женщины были в эту минуту далеки от настоящего.

Она вспоминала молодые годы и свое замужество. Как бы ей хотелось, чтобы у ее Василисочки жизнь сложилась удачнее. Клавдия Евгеньевна боялась за дочь. Боялась, что не сможет ее защитить. Они с мужем явно что-то скрывали, но что? И почему им вдруг понадобился Егор? Она долго думала и в итоге решила, что сама с ним поговорит. Может он как-то мешает личной жизни ее Василисочки?

Клавдия Евгеньевна прошла на кухню, достала из шкафа припасенную бутылку ликера, понимая, что разговор всегда проходит легче в дружеской обстановке, а ей что-то подсказывало, что разговор может быть не простым, да и Егора этого она не плохо знала – тяжелый характер, странное поведение, подумала и приклеила для себя заметку на холодильник: «Захватить котлетки». Затем в компании Арсения вернулась в комнату к своему любимому хобби.

В это же самое время супруги лежали на кровати, активно делая вид, что спят, но на самом деле каждый был погружен в собственные мысли. Алексей был убежден, что должен с утра отменить все дела и поехать к сектанту, чтобы для начала побеседовать, а там уж как пойдет. В школе он отлично дрался, и если понадобится, то готов был вспомнить свои навыки. Только жене он решил об этом не рассказывать. Она впечатлительная, ранимая и категорически против насилия. Его Василек, пусть и была напугана, но всю дорогу до дома говорила, что нужно обратиться в полицию, а не заниматься этим вопросом самим. Полиция… Одно упоминание о том, как к нему отнеслись, вызывало агрессию. Нет, он сам разберется, а супруге скажет, что поехал за сюрпризом. Он решил, что на обратном пути действительно что-нибудь ей купит. Новая шляпка, к примеру, может отлично поднять настроение и снять стресс. Погружаясь в настоящий сон, он представлял, как выглядит сектант, а еще как тот будет выглядеть после их встречи.

Василиса лежала, закусив губу. Перед глазами всплывало веселое круглое личико Ксюши. Ее глаза светили как два солнышка. Василиса не так часто общалась с Ксюшей, но, когда они виделись, то обязательно посещали вместе кафе и покупали шоколадные маффины. Иногда ходили по магазинам, а пару раз даже покупали одинаковые вещи. Глаза Василисы начали слипаться, и, хватаясь за последнее воспоминание о том, как долго они вместе выбирали среди шарфов тот самый – терракотовый, она провалилась в тяжелый сон.

Это снова был осенний лес, она шла по той же самой дорожке, но теперь ее привлекал не силуэт мамы где-то вдали, а мертвое лицо, мелькавшее среди стволов деревьев – лицо Ксюши. Она услышала сзади шаги, обернулась и увидела жуткого монстра. Он раскрыл огромный рот, и, казалось, готов был ее проглотить целиком, когда кто-то схватил за руку и дернул в сторону. Василиса повернула голову и увидела, что ее пальцы сжимает белая рука Ксюши, а через мгновение образ девушки начал расплываться, пока Василиса не обнаружила, что смотрит в зеркало на свое собственное лицо. На мертвое лицо. И она закричала.

– Василек, тише. Снова кошмар?

– Лешка, – губы дрожали, глаза слезились, – а если ее действительно у-у-убили из-за меня? Что тогда, Лешка?

Мужчина нахмурился, ведь он думал о том же, но обнимая жену, спокойно ответил:

– Василек, все будет хорошо, не думай об этом. Забудь. Завтра я поеду и кое-что тебе куплю. Потом, если захочешь, вместе заедем к семье этой Ксюши, а сейчас ты должна поспать. Ради нее, – он наклонился и поцеловал жену.

– Боюсь, я не смогу уснуть. Мне страшно, Лешка.

– Ты можешь рассказать мне свой кошмар, и тогда мы разделим твой страх пополам.

– Лешка… ты такой хороший. Может мне и стоит рассказать, тем более, что похожий сон мне уже снился. А ты мне расскажешь, что завтра хочешь купить?

– Это сюрприз.

– А вдруг я узнаю и перестану бояться?

– Какой же ты у меня все-таки ребенок, – он с нежностью провел по ее волосам, – по-моему тебе уже не так страшно, правда?

– Ты рядом, Лешка, и мне спокойнее, но… я все же расскажу. А вдруг это не просто сон.

– Ты имеешь ввиду предчувствие?

– Да.

– Я не думаю, что сон что-то значит. Ты сегодня такое перенесла, вот и приснился кошмар. В этом нет ничего удивительного, но все равно рассказывай.

И она поделилась всеми своими страхами, не забыв упомянуть о самом страшном воспоминании из детства – о человеке, что пришел от папы – о людоеде. О том, как однажды в деревне испугалась быка, упала и разбила коленку. Как плакала, глядя на струйку крови, и как тряслась, когда поняла, что бык смотрит на нее со злостью и желает убить. Она отчетливо помнила свой крик и примчавшуюся маму. Ей казалось, что она до сих пор чувствует, как нежные взрослые руки смывают кровь с коленки, как губы дуют, в перерыве между словами: «Больно, понимаю, но нужно потерпеть». А когда Василиса закончила рассказ, снова разрыдалась.

– Снова гормоны? – улыбаясь, спросил муж.

– Они. Они во всем виноваты. Лешка, ты же не думаешь, что я плакса?

– Не думаю, Василек. Ты просто очень впечатлительная, совсем, как ребенок. Все твои волнения собрались в кучу и получилась такая… – он задумался в поисках подходящего слова, – бурда, а страхи твои я сейчас развею.

Василиса шмыгнула носом:

– Было бы хорошо. А может, пока ты развеиваешь мои страхи, принесешь чего-нибудь покушать?

– Соленый огурец?

– Нет, Лешка, я хочу банан. Два. И включи свет.

– Все еще страшно?

– Немножко.

Глава 14