Тиманский овраг

– Я смотрю вебкамеру, хотела понаблюдать за закатом. И увидела наезд.

– Понял…

Записав ее номер и сказав, что ей позвонят при необходимости, Наташа задумчиво повертела в руках телефон. "Странно как-то… ДТП произошло в Воркуте, а "скорую" и полицию я вызываю из Петербурга. Поблизости никто ничего не видел, а я на вебкамере с расстояния более 2000 километров увидела! Ну и наворот. Напишешь в книге – хейтеры заорут, как паровозные гудки, что "так не бывает, авторша, ТП, все выдумала! А это нерадостная примета времени. Мы много смотрим на экраны своих телефонов, и слишком мало – вокруг себя!"

Она хотела сразу вернуться к экрану, чтобы посмотреть, как обстоят дела, но тут из детской раздались крики и чей-то плач.

Младшенький и его товарищи из подготовительной группы готовились к "выпускному" в садике и репетировали постановку. Но сейчас там явно что-то происходило. К детскому плачу присоединилась визгливая и злая женская скороговорка.

Наташа встала и вышла из кабинета.

В детской она узнала, что один из мальчиков, отрабатывая танец, неловко взмахнул рукой – и сшиб со столика графин с вишневым соком. На беду, напиток выплеснулся на платье одной из девочек. Пострадавшая начала душераздирающе рыдать. Ее мать завопила, что платье – "от известного кутюрье", стоит тридцать тысяч, так что "никто отсюда не уйдет, пока нам не возместят ущерб". Мать провинившегося мальчика пыталась объяснить, что у нее сейчас нет таких денег, и предлагала застирать платье, пока пятна свежие. Мать девочки истерически вопила в ответ, что не даст стирать "дизайнерское платье всяким рукожопым" и требует немедленной компенсации, "или по суду больше уплатите". Потом она встала в дверях, растопырив руки: "Пока не оплатите ущерб, никто не выйдет!"

– Так! Что тут за рэкет?! – рявкнула Наташа, чуть не налетев на ее пухлую спину.

В "горячих точках" голос капитана Навицкой слышали все даже в самой жаркой битве; она могла переорать даже миномет. От ее грозного рыка скандалистка отскочила. Но тут же справилась с испугом и агрессивно заявила хозяйке, что нечего приглашать "всяких тут конченых", которые портят дорогие вещи и могут "чего-нибудь еще сп…ть".

– В моем доме я сама решаю, кого приглашать, – резко сказала Наташа, – и консультации у вас не просила. И нечего при детях материться, вам тут не кабак! Заложников удерживать я вам не позволю. А платье вашей дочери, "дизайнерское за тридцать тысяч", я на днях на Удельной видела, точь-в-точь такое же, и стоило оно там рублей семьсот. И швы точно так же криво обработаны, так что и вы этот "наряд от кутюр" скорее всего там же и купили.

Теперь она была благодарна Белле за то, что та вытащила ее накануне на рынок. "Теперь мне хоть есть, чем крыть, чтобы эта горлопанка и впрямь не попыталась "развести" нас на бешеные тысячи!"

– Не спорьте с ней, это бесполезно, ее вся округа боится, себе дороже уступить, и в садике она всех "строит", – торопливо зашептала, прихватив Наташу за локоть, чья-то бабушка.

– На линии огня пострашнее бывало, – отрезала Наташа.

И тут скандалистка, увидев, что мальчик и его мать пытаются пройти к выходу, коршуном метнулась наперерез, буквально смела хрупкую оппонентку обратно своей мощной грудью, а мальчику отвесила подзатыльник:

– А ну вернулись! Разговор еще не закончен! Куда намылились? Кто мне ущерб оплатит? Я купила ребенку платье…

– А ну, остынь! – рявкнула Наташа, поймав ее за руку и ловкой подсечкой отправив на низкий детский диванчик. – Руки придержи! И кончай орать! Достала!

Взглянув на ее лицо, "гроза всей округи" не рискнула выйти на новый виток скандала. Она поняла, что эта суровая женщина с короткой стрижкой ей не по зубам. Другие опасливо притихают, тушуются, уступают, а эта женщина совсем другая. И с ней лучше силами не мериться.

– Извинитесь перед мальчиком и его матерью, – жестко сказала Наташа. – И возможно, они не будут тогда писать на вас заявление по факту рукоприкладства. Запомните, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и в чужом доме не надо свои порядки наводить. А если вы собой не владеете, то не монайте всю округу, а сходите к врачу – на Пряжке с сезонными обострениями хорошо умеют справляться. Все ясно, или повторить? Или сразу вызвать полицию? Вымогательство, попытка незаконного лишения свободы, рукоприкладство – приличный букет. И свидетелей предостаточно. Ну, так что?

– Извините, – пробормотала притихшая крикунья, глядя мимо мальчика и его матери.

– Сейчас, – мирно сказала Наташа, давая понять, что инцидент исчерпан, – Лиза поможет вам замыть пятна на платье дочери, а я пока приберу тут.

Она подняла с мягкого покрытия графин и выкатила "умный" пылесос, круглый, с мордочкой манула наверху. Дети с восторгом смотрели, как он, ритмично урча, ползает по полу, смывая разлитый сок.

– Вот так, – сказала Наташа, – если дать жесткий отпор и продемонстрировать хаму, что он заходит слишком далеко, и мириться с этим больше не будут, у него весь кураж пропадает. И наоборот, уступать и тушеваться перед такими, как она, нельзя. От этого такие люди только еще больше распоясываются и наглеют. Лучше вовремя осадить подобную особу, чем терпеть ее вздорные выходки. Пусть знает, что общественные правила приличия писаны и для нее. Конечно, страшно, когда кто-то ухает из темной пещеры, сверкая желтыми глазами… Но если не удирать в ужасе, а метнуть в пещеру камень, то скорее всего, оттуда вылетит самая обычная сплюшка… Тот, кто хочет всех вокруг запугать, сам трусоват по природе и страдает комплексами…

… Вернувшись в кабинет, Наташа "оживила" погасший экран компьютера. В густеющих сумерках она увидела, что дорога пуста. Только следы многочисленных протекторов отпечатались, да на обочине валяются обрывок медицинского жгута и одноразовая перчатка. Пока Наташа разбиралась со скандалом в детской, прибыла "скорая" и увезла пострадавшего… А "пежо"? Свалился в овраг? Или водитель уже дает показания в полиции? Или все-таки выровнял машину и удрал до приезда наряда? Что произошло, пока она ставила на место распоясавшуюся гостью?..

*

Ей позвонили дня через три, когда Наташа курила на балконе после двух часов сидения в кабинете над чистой тетрадью. Первая фраза рукописи никак не хотела складываться – на ум приходили только заезженные штампы или пассажи в духе иронического детектива. "Не годится!"

Номер на экране был незнакомым, и даже не петербургским. "Опять мошенники", – подумала Наташа, вспомнив прошлогоднюю историю в Ходжа-Сола. – Ничему их опыт предшественников не научил! Ладно… Послушаю, что эти придумают, может, посмеюсь!"

– Наталья Викторовна Навицкая? – строго спросил мужской голос в трубке. Звучал он весьма официально, и на заднем плане не было шума офиса, обычно сопровождающего звонки мошенников.

– Да. Кто это?

– Капитан Игнатьев. ГУВД Воркуты.

Наташа сразу вспомнила, как звонила в "скорую помощь" и полицию Воркуты, увидев на вебкамере, как машина сбила прохожего. Она боялась, что пострадавший серьезно травмирован и не сможет встать. Так и замерзают северными зимами… Она помнила, как в прошлом году спасли Беллу. Подруга до сих пор не знает, КОМУ обязана жизнью. А Наташе пока нельзя рассказать подруге, что произошло на берегу Девичьего озера.

– Дело о наезде? – спросила она. "Ну вот, опять тянет на цитаты. Один из романов Чейза так назывался!"

– Да, – ответил капитан, – вы звонили …апреля с сообщением о ДТП на улице Тиманской. К сожалению, пострадавший скончался в больнице от полученных травм. И судя по записи вебкамеры, на которую вы ссылаетесь, наезд был совершен преднамеренно, а потом водитель попытался скрыться с места происшествия. Наталья Викторовна, вы – единственный свидетель происшествия. И не могли бы вы…

– Дать показания? – спросила Наташа. – Без проблем. Диктуйте скайп.

– Со скайпом сейчас проблемы, – замялся Игнатьев, – пуржит сильно, сигнал чаще пропадает, чем появляется. Не могли бы вы… – он закашлялся, – приехать для дачи показаний?..

– Понятно, – пробормотала Наташа, наслышанная о силе тундровой пурги. Немудрено, что интернет ее не всегда выдерживает.

– Если вопрос в дорожных расходах… – начал Игнатьев.

– Это не проблема, я в состоянии оплатить дорогу и гостиницу. – "А может, в дороге голова лучше заработает, и я начну работу над рукописью… Джоан Роулинг, кстати, одного из своих "Поттеров" именно в поездах писала, может, и меня железная дорога вдохновит!"

– Спасибо за понимание, – с облегчением сказал Игнатьев. – А то дело – типичный "висяк". Машину мы в овраге нашли, она все-таки слетела… В ней никого не было, и даже следы водителя замело. В салоне снега было полно, ни одного путного отпечатка или ДНК-материала не нашлось… На вас вся надежда, что хоть какую-то зацепку получим.

*

Открыв сайт авиакассы, Наташа посмотрела на растерянного мультяшку – "неведому зверушку", виновато разводящую руками (и что за мода пошла даже у серьезных сайтов – проблемы обозначать дурацкими картинками: "Что за детский сад, штаны на лямках?"), и вспомнила слова своего комбата, майора Мелешко, балагура, острослова и рубаки: "Это и называется, парни: когда д…мометр зашкаливает!" В ближайшие дни ни один самолет не летел в Воркуту, и когда возобновятся полеты – непонятно. Аэропорт не принимает из-за метеоусловий.

Маршруты поездов с пересадками и сменой вокзала Наташа отмела сразу же. Сидеть несколько часов в зале ожидания или мчаться, волоча за собой чемодан, с вокзала на вокзал ей не хотелось. Но наконец-то ей повезло: оказалось, что прямой поезд идет в Воркуту уже завтра утром, и в нем еще есть 19 мест.

"Ехать двое суток, – Наташа тут же забронировала себе купе, желая ехать в уединении, – ну ничего. Белла говорит, поезд хороший, особенно купейные вагоны, так что годится, беру. А то неизвестно, когда там погода позволит открыть аэропорт!"

Наташа посмотрела расписание: 10.00, с Ладожского вокзала. И тут же открыла сайт гостиницы "Воркута", где останавливались Коган с Беллой. По их словам, гостиница хорошая, и расположена удобно, в самом центре города. Забронировав себе "деловой люкс", Наташа пошла собирать чемодан. Нужно не забыть теплые вещи – Гисметео сообщила о немалом "минусе" в Республике Коми. И рукопись – непременно.

Сборы не заняли у нее много времени. Вынеся чемодан в прихожую, Наташа вернулась в кабинет. И снова открыла вебкамеру.

Перед экраном белели в вазочке душистые ландыши, купленные на днях Виктором. И какой это был контраст – нежные весенние цветы, пахнущие первым солнцем, и заснеженный пейзаж на экране. Подумав, Наташа встала и добавила в чемодан еще пару теплых носков, купленных в Россоши. За зиму она ни разу их не надевала – в Питере "три белых коня, декабрь, январь и февраль" выдались мягкими. А за Полярным кругом нужно утеплиться, вон какой снег лежит.

Она старалась не думать о человеке, которого даже рассмотреть не успела до того, как его сбила машина. Кто он был, куда шел, о чем думал – она не знала. Но все же решила дать показания – может, это поможет поймать убийцу, раз уж она не смогла спасти бедолагу. Хотя по-разному бывает. Иногда убийце больше сочувствуешь, чем жертве. Даже Белла в прошлом году, несмотря на полученную рану, больше сострадала убийце, чем жертвам. "Поделом ворам и мука!" – безапелляционно заявила она.

В прошлом году Белле выпало непростое испытание – ей пришлось защищать от обвинения в убийстве бывшую жену Ефима, Антонину. Когда любовницу второго мужа Антонины нашли зарезанной неподалеку от гостиницы, где отдыхала с подругами-сослуживицами бывшая госпожа Коган, следователь в первую очередь заподозрил Антонину. Немало этому поспособствовал и тяжелый характер женщины – жесткий, авторитарный, циничный. Но адвокатский долг был для Измайловой превыше личных чувств, и она принялась рьяно искать доказательства невиновности первой жены Ефима и даже рисковала жизнью. На память об этом деле у Беллы остался шрам на лбу, но неунывающая Измайлова беспечно хохотала: "Все одно к одному! Я старая фанатка Поттерианы, вот у меня и шрам!" "У твоей тезки Беллатрисы были седая прядь и плохие зубы. Шрам на лбу был у Гарри", – улыбалась Наташа. "Хмм! Тогда бегу покупать круглые очечи и белую сову!" – веселилась Белла.

*

До Ладожского вокзала ехали на машине Уланова по утреннему Петербургу, где уже вступали в свои права белые ночи, а на кустарниках набухли гроздья сирени, готовые расцвести в любой день.

Младшенький вел себя спокойно – к шести годам мальчик уже привык, что папа и мама часто куда-то уезжают. "Зато он более спокоен и самостоятелен, чем дети, которых матери до выпускного бала возле своей юбки держат", – сказала однажды Наташа, когда бабушка Уланова в очередной раз попеняла им с Витей-старшим: "Бегаете туда-сюда, а дитё без пригляда растет, где такое видано?" А Наташа как раз накануне увидела в торгово-развлекательном комплексе на Беговой мальчика, закатившего истерику, когда мать отошла на пару минут в туалет. Он едва не довел до гипертонического криза деда, катаясь по полу, молотя ногами и истошно рыдая. Рассказав об этом Карине Ильиничне, Наташа добавила: "Все хорошо в меру, из перегибов ничего хорошего не выходит. Гиперопека отучивает детей от самостоятельного мышления и ответственности. Вы и сами рассказывали, что вас родители за руку не водили…" "В моем детстве война была", – напомнила бабушка. "Но это дало вам хорошую закалку на всю жизнь – потом все нипочем… А хорошо ли будет во взрослой жизни человеку, которого чрезмерно опекали в детстве?"