Время собирать урожай

–Лис, – недовольно повторила она, – умываться.

Я молчала.

–Ты что, – Настя начинала злиться, – по утрам зубы не чистишь?

Я отрицательно покачала головой.

–Совсем?! – ее накрыло недоумение.

–Иногда, – тихо пробормотала я.

С каким презрением тогда на меня смотрела эта девушка. Я была маленькой и не понимала, в чем заключается необходимость каждое утро чистить зубы. Как я должна была это понять, если меня к такому даже не приучили? Я чистила зубы, но далеко не ежедневно. В детстве у меня часто был отвратительный налет и ошметки еды на зубах. Я вообще удивляюсь, как я умудрилась не остаться с гнилым ртом, ведь регулярно я стала умываться только лет с двенадцати, когда меня начали обижать за это в школе.

Настя жестко схватила мою руку и поволокла к своей машине. Там все еще мирно спал Алеша, но она не собиралась его тревожить, хотя, если бы ей понадобилось, то сделала бы это с легкостью, потому что забота о других редко вставала на первый план, когда дело касалось ее желаний. Настя открыла багажник и достала оттуда целлофановый пакетик, в котором были зубные щетки, мыло и паста.

–Так, – заявила она строжайшим тоном, – сейчас будем умываться. И я твоим родителям пропишу нагоняй за то, что они тебя к этому не приучили. Держи синюю, – сказала Настя, протягивая зубную щетку, – это Викина, только ей не говори, – ехидная довольная гримаса показалась на ее лице, – и пошли умываться.

Я сделала то, что велела эта девушка, и мы пошли на пляж. Было противно и стыдно чистить перед ней зубы, но ради пляжа я и не на такое была готова.

–Так, Лиска, – говорила Настя, пока мы шли к заветному месту, – тебе, конечно, еще только пять лет, но тебе не кажется, что уже пора ходить не в трусиках, а в купальнике? Девочки в твоем возрасте так и ходят.

О, Анастасия, не будь дурой! У этих девочек есть нормальные родители! А моим наплевать. Так бы сказала я ей сейчас, но тогда я лишь стыдливо молчала, уткнувшись мелкими глазками в зеленую тропинку, и чувствовала себя виноватой. А спутница моя продолжала:

–Я не понимаю, почему родители тебе не купят хотя бы один купальник? Нет, я поговорю ними.

Я бы хотела посмотреть, как эта девица будет отчитывать моих предков. А еще я бы хотела купальник. Думаете, мне не было стыдно ходить на людях в трусиках? Позже воспитание и обстановка сделали свое дело, и я стала считать, что такой детский нудизм в порядке вещей, продлилось это лет до десяти, когда у меня уже начала виднеться грудка, а я продолжала плескаться в Волге в одних трусах. Но тогда еще моя голова немного соображала, и я мечтала о розовом купальнике, как у всех девочек моего возраста. Только вот родителям моим было вовсе не до детских желаний.

Мы пришли на пляж. Хотя было еще только утро, но народ уже заполнил поверхность постепенно нагревающегося песка. Чем больше было людей, тем сильнее стыд сверлил мой мозг: мне казалось, что они все смотрят и смеются надо мной, над девочкой в трусиках. За все годы я часто ловила на себе недоумевающие взгляды взрослых по поводу моего вида на общественном пляже, со временем даже к ним привыкла, но тогда еще было стыдно. Еще мне показалось, что Настя тоже стыдилась являться со мной в таком виде в людное место. Эта девушка вообще была очень сильно подвергнута зависимости от чужого мнения, поэтому мое общество ее тогда очень угнетало. И каждый раз в последствии, когда мы ездили на дачу вместе, она негодовала из-за того, что отец так и не купил мне купальник.

–Так, Лис, – строго инструктировала она, – ты либо слушаешься меня, либо нет. Я сейчас пойду плавать, а ты плескайся тут у бережка. Если я увижу, что ты делаешь шаг в сторону от назначенного места, то приплыву, поругаю тебя, и мы пойдем назад. Уяснила?

Я кивнула. Все поняла. Я старалась не спорить со взрослыми, тем более, если они приносили мне пользу. Я была той еще приспособленкой. Послушные дети нравятся больше, чем сорванцы. Надо было набирать очки.

Настя уплыла, а я стала с огромным удовольствием плескаться в обозначенной зоне. Мне было так хорошо, так приятно в этой воде. Моя спутница всегда любила плавать далеко и долго, поэтому времени у меня было достаточно, чтобы насладиться утром на пляже.

Когда мы вернулись на дачу, никто уже не спал. Мама, Вика и Алеша сидели на веранде и посасывали пиво. Выглядели все ужасно, помято. Алеша был скомкан из-за ночи, проведенной на заднем сиденье машины, а Вика и мама перебрали вчера и плохо себя чувствовали.

–О, алкаши, – обратилась бесцеремонно Настя к сидевшим за столом, – похмеляетесь уже? Какой пример подаешь дочери, кукушка? – обратилась она уже к моей матери. – Ты лицо хоть умыла?

Я, росшая в антисанитарии и частом отсутствии гигиены, считала тогда, что эта девушка помешана на чистоте и просто всех донимает. Я не думала, что именно такое отношение к себе норма.

–А вы где были вообще? – строго парировала Алина, желая уйти от неприятной темы. – Я проснулась, а дочери нигде нет.

–И поэтому сразу взялась за пиво, – надменно отбила нападение Настя. – Не смеши, Алин, – лицо говорившей было хмурым, она не любила, когда с ней спорили, – ты либо знала, что Лиса со мной, либо положила на эту тему большой и толстый. Иначе бы трубила во все рога и металась в поисках дочери. Не так ли? – эта высокомерная, как я тогда думала, но справедливая, как мне кажется сейчас, девушка сверлила мою бестолковую мать взглядом, а та и возразить не смела.

–Тише вы, – вмешалась Вика, – не надо тут ссориться. И без этого тошно. Сядь лучше сама к нам, накати, – позвала она подругу.

–А завтракать кто будет, алкаши? – ехидничала Настя, но не спорила (как я поняла со временем, она никогда не спорила с лучшей подругой и подчинялась ей во всем). – Ребенка уж точно надо накормить.

–Я завтракал, – робко влез в разговор Алеша. – Там в холодильнике нашел немного шашлыка. Я не все съел. Лиске его как раз можно скормить.

–Холодный? – недовольно спросила Настя, но все промолчали. – Хорошо, – в итоге решила она, – пускай ест. Наложи, мамаша, – сказала Настя Алине и уселась за стол, – а еще, будь добра, пивка принеси. Тоже выпью и буду разводить мангал. Лех, включи радио, ты ближе всех сидишь.

Команды были розданы, назначенные приступили к их выполнению. Настя решила скормить мне вчерашний шашлык, потому что его надо было кому-то сбагрить, вот и вся ее любовь. Лицемерка считала, что ребенок будет сыт, мясо съедено, а она молодец. Свежак же она пожарила для себя любимой.

Второй день нашего пребывания на даче начал разгоняться. Пьяную пятницу сменила пьяная суббота. Они пили, ели, купались, смеялись, пели. Про меня никто не забывал благодаря участливости девочек и Алеши. Вот бы и родителям моим такую память. Кстати, отец даже не звонил – ему и без нас на Буровой, видимо, было хорошо.

После обеда моя мама была самой пьяной. Вика с Настей расслаблялись между собой. Алеша старался не налегать, желая быть в рассудке для избежания нападок хищной Алины, которые все учащались. Алина же, в свою очередь, злилась на свои неудачи и требовала водки.

Вечером мама прижала ни в чем неповинного Алешу к стенке и крепко поцеловала в засос. Я стояла за углом и все видела. Душа моя сжалась от печали, которую тогда я не смогла еще полностью осознать. Я прикусила обветренные губки и тихо ушла спать. С этого момента начался дикий роман наркомана Алеши и вертихвостки Алины.

На следующий день после обеда мы уехали домой. Никто не знал об интрижке моей мамаши с Алешей. Он рассказал сестре об этом позже, уже в городе, когда они остались вдвоем. Ему было стыдно, а Вике смешно. Мама же гордилась тем, что добыча была схвачена. Да, она поцеловала его силой, но поцелуй тот четко значил то, что Алеша теперь привязан к этой нимфоманке.

Я сильно переживала по этому поводу. Правду говорят, что дети все чувствуют, у них волшебная интуиция. Мне даже спрашивать ничего было не нужно, я и так все понимала.

Вика моментально рассказала о новости своей лучшей подруге, как это у них водится. О, сколько смеялись они над этим варьете. Подругам моего отца, коими он их считал, не было даже жаль его. За его спиной творился сексуальный бардак.

Мать начала зазывать Алешу на пьянки прямо к нам домой. Ох уж эти влюбленные бабы, которые бросаются в свои интрижки, словно в омут. Алина так сильно хотела видеть своего нового возлюбленного, так хотела быть с ним чаще и ближе, что ее даже не пугала мысль о том, что рано или поздно он и Седой столкнутся лбами. Седой, в свою очередь, с удовольствием делил с подлым соперником стол и рюмку. Я знаю, что Алешу корябала совесть, но он был во власти моей матери, которой такое слово было неведомо, поэтому ему приходилось сидеть за одним столом с мужчиной, чью жену он имеет из раза в раз. Седой даже не мог предположить, что этот простак за его спиной трахает чертовку Алину. Мой отец был слишком глуп, чем мать пользовалась, даже не стараясь скрыть свое чувство страсти к молодому наркоману.

Крах брака моих родителей стал еще ближе, когда в конце осени бабушка Алеши, надеясь на то, что нерадивый внук образумится, купила ему квартиру в соседнем (в нашем) подъезде. Дешевая однушка, которая была с натяжкой пригодна для жилья. Самое ироничное заключалось в том, что была эта однушка на нашей лестничной клетке. Бабка, которая жила там раньше, долго умоляла своих детей забрать ее из этого ада, в котором невозможно жить, особенно спать, из-за пирушек Седого, и дети наконец сжалились.

Мама моя была несоразмерно рада. Но, к ее великому сожалению, Алеша не торопился звать ее на новоселье. Дело в том, что Алеша в тайне от мамы водил к себе девушку из своего круга, которая тоже употребляла с ним заветную дрянь. Алина прознала не сразу. Но будьте уверены, когда она прознала, шашням бедного парня с юной подругой настал конец. Хорошо, что Седого не было дома, когда моя глупая неудержимая мать устраивала ту дикую сцену прямо на лестничной площадке. Соседи, которые общались с нашей семьей, ну, те, о которых я уже упомнила несколько раз, были крайне удивлены и посчитали, что мать моя избивает юную гостью Алеши из-за неприязни к наркотикам, в страхе за свою маленькую дочь. По крайней мере, они так говорили, но все они на самом деле знали, просто не хотели лезть в эту грязь. Произошла эта гнусная сцена спустя неделю после переезда Алеши. Все попытки Алины проникнуть в его новую обитель венчались крахом. Было ясно, что парень хочет избавиться от моей надоедливой мамаши, но не знает, как это сделать, чтобы ее не обидеть. Этот кроткий мальчик был слишком робок для того, чтобы отказывать женщинам прямо в лицо. Алеша был настолько труслив в своем нежелании разбирательств с влюбленными барышнями, что всеми силами пытался сохранить тайну своих новых отношений. Не вышло. Однажды вечером Алина услышала звон ключей в подъезде и подскочила к дверному глазку: выслеживала любимого. Она крайне разозлилась, когда увидела, что тот самый любимый входит в свою квартиру с незнакомой девкой. Однако Алине хватило ума, чтобы не выскакивать со скандалом в ту же секунду. Комната бабушки и дедушки была через стенку от Алешиной квартиры, туда мама и метнулась. Когда баба Вера попыталась выяснить, что происходит, грубая сноха наорала на свекровь, заткнув ей тем самым рот, и принялась подслушивать. Алина вся извелась. Через час ее потуги привели к результату: за стеной послышались девичьи стоны. О, как взбесилась моя мать. Она выскочила в подъезд босиком и принялась с криками тарабанить в дверь нового соседа. Алеша не открывал несколько минут, зато открывались двери на других этажах, ведь люди недоумевали, что за погром творится в подъезде. Алеша понял, что настырная не остановится, и открыл, надеясь угомонить и выпроводить сдуревшую Алину, но не тут-то было. Моя мать с силой оттолкнула парня, которого застала врасплох своим напором, и залетела внутрь. На самом деле Алеша был под влиянием дурман-травы, иначе он бы легко совладал с истеричкой. Тем временем Алина выволокла в подъезд раздетую девку, избила ее и выпроводила вон.

Позже Алина говорила отцу, до которого баба Вера донесла обо всем произошедшем, что почувствовала запах травы, которую курил Алеша со своей шкурой, поэтому решила прекратить этот мерзкий бордель. Седой (только этот неразумный кретин был способен поверить в подобную чушь) даже похвалил маму, а вот бабке, этой несчастной старухе, он вставил нагоняй. Бабушка никак не могла понять за все годы побоев, что лучше молчать, чем выслуживаться перед сумасшедшим сыном за чей-то счет, ведь от этого лишь ей самой бывало плохо. Что касается Алеши, он понял, что от жены соседа ему теперь уже никуда не деться.

Алина перестала контролировать свое поведение, она сбегала к любовнику в любое время, если того желало ее половое влечение. Отец начинал подозревать неладное. Да нет, до него дошло, что жена изменяет ему, но не дошло, с кем. Он стал безбожно колотить Алину в надежде выбить правду, пытался запирать неверную жену, но та находила неординарные выходы. Первый раз, когда тиран ушел к дяде Славе, мама выцыганила ключи у дедушки. После этого Седой избил и ее, и родного отца, а ключи у родителей отнял. Второй раз Алина перелезла с нашего балкона на соседний, вышла через чужую дверь с помощью хозяина квартиры, который был ввергнут в некое недоумение, вернулась в свой подъезд, но уже в квартиру любовника. Когда папе, сидевшему тогда на кухне очередного товарища по стакану, доложили, что его жена, словно мартышка, скачет по балконам, он впал в дикую ярость. Он так избил неверную, что той даже пришлось лечь на пару недель в больницу. Когда Алину выписали, она, так сильно за эти дни заскучавшая по любовнику, явилась сначала именно к нему. Отец не знал, что она дала деру раньше уговоренного времени и поехал за ней, но в назначенном месте ее не оказалось. Папа сразу понял, что мать у любовника, но он и не думал, что она так близко. Пока Седой пил с горя, Алина жила в соседней квартире и не выходила оттуда несколько дней. Своей невероятной привязанностью эта дикая кошка заставила Алешу полюбить себя, и он принял наконец эти отношения, которые сначала считал нелепицей. Он предложил Алине свое заступничество, но та отказалась, хотя ей и было приятно, потому что считала, что это доставит воз лишних проблем. Изменница пока была не готова к разоблачению и последующему разводу. Когда она вернулась домой, папа жестоко избил ее, неистово желая узнать имя того, кто был с ней все эти дни, но та лишь смеялась мужу в лицо, опьяненная своей любовью. Безмозглый Седой так ничего и не понял. В таком цирке мы кружились почти год.

Однажды летом мама снова куда-то сбежала, но уже не к любовнику, что для самого Алеши, считавшего мою мамашу уже почти своей собственностью, стало большим удивлением. Гулящей кошки не было сутки. Седой искал ее по друзьям и подругам, но тщетно. Озадаченный, он сидел на лавке и курил Приму (потому что на другие сигареты денег не хватило). К подъезду вышел Алеша.

–Здорова, Седой! Чего злой такой?

Отец ответил с печальной злостью:

–Представляешь, Алинка опять сбежала. Бросила нас с дочерью и шарахается по койкам. Вернется – прибью.

Я сидела рядом с отцом и болтала ножками в новых сандаликах, подаренных мне любимым дедушкой. Мне было привычно слышать такие разговоры, поэтому я даже не шелохнулась, ни один мускул на моем маленьком конопатом лице не дрогнул от мысли, что моя мать снова будет побита: мне было ее нежалко. Дикость, не правда ли? А вот на Алешином лице мускул дрогнул. И не один.

–Как так? Куда сбежала? – в волнении, которого не заметил мой тупой отец, спросил он.

–Да кто ж ее знает! – рассерженно фыркнул Седой.

Алеша был взбешен тем, что мама сбежала не к нему. Он был не настолько глуп, чтобы думать, что та сидит у подруги. Папа рассказал ему, что он всех подруг обзвонил, что сбежала она ни с того ни с сего, что ссор не было, просто он проснулся вчера, а ее нет. Алеша за эти месяцы хорошо узнал свою любовницу, он не был таким слепцом, как мой несчастный папаша, поэтому он знал, что практически нет других вариантов, кроме того, что Алина вторые сутки зависает на хате с каким-то мужиком, одним в лучшем случае, и пьет, как последняя скотина. Так как парень был ей всего лишь любовником, а не мужем, он не мог предъявить гулящей какие-либо претензии. Алеша молча отправился по своим делам, но выводы сделал.

На следующий день, когда мама явилась домой весьма потрепанная, отец, как и обещал, был с ней беспощаден. Побитая, она сбежала, а он даже не стал ее преследовать, что ей сыграло на руку. Мама тихонько шмыгнула в квартиру Алеши, так как у нее тогда уже были ключи. Дома его не оказалось. Она осталась ждать.

Парень вернулся домой глубокой ночью в дурном своем состоянии. Кайф давно отпустил его, телом и разумом завладел психоз. Когда он увидел на своем скрипучем диване маму, проснувшуюся оттого, что хозяин громко закрыл дверь, лицо его перекосилось в отвращении.

–Что ты здесь делаешь? – брезгливо спросил хозяин.