Покойная графиня Вовк

Грей зажмурился. Почему ему вечно так не везет? Почему все невзгоды приходятся именно на его душу?

– Бога ради, поставьте уже этот таз и проверьте, нет ли там доктора!

Что-то ворча под нос, женщина поспешила к господину, неловко зацепилась за валяющуюся сумку, чуть не вылила всю воду на несчастную, удержалась лишь благодаря ловкости Грея. Расставшись с посудиной, женщина хотела уже подхватить сумку, но та оказалась тяжелее, чем казалось вначале. Грей был так увлечен самим процессом раздевания незнакомки, что совершенно не придал значения столь увесистому грузу.

Миссис Уотсон, не желавшая лишний раз прикасаться к бродяжке, не смогла побороть любопытства и заглянула в одну из сумок: два слитка золота. Экономка сперва не поверила глазам.

– Господин Грей… – она хотела сообщить о том, что, впервые за долгое время, у них будет мясо, но тут в прихожей раздался голос старенького профессора.

Экономка поспешно запихала сумку под кровать и позвала старика.

Роксана, довольствовавшаяся лишь обрывками происходящего, не находила себе места в кабинете. Девчонке было настолько невыносимо, что задумавшись, она перепугалась собственного отражения в оконном стекле, с ней такое бывало частенько. Впрочем, своего отражения она не любила и побаивалась уже давно. В конце концов Роксана не выдержала, легла на старый ковер посреди комнаты и уснула сном маленького ребенка, изведшего себя капризами.

Ей снились вещи, которые должны были пугать, но так пленяли воображение своей новизной… Роксана видела мертвецов, встающих из могил, и призрак прекрасной девушки, которая тянула к ней окровавленные руки. Роксана сладко вздохнула, надеясь не забыть это будоражащее видение. А все же, кто эта незнакомка, что умирает в соседней комнате?

Глава 1. Поломанная буква

Круглое лицо, румяные щеки, светлые болотные глаза, кудрявая прядь, нагло выпавшая из растрепанной прически. Бледное лицо, четко выраженные скулы, серая радужка, словно окаймленная темным ободком, золотистые волосы, спутанные и секущиеся. Они смотрели друг на друга, находясь в одинаковом удивлении от того, что их взгляды встретились. Незнакомка открыла рот, чтобы прояснить какую-то неясность, но вместо складной речи изрекла лишь набор несвязных звуков.

– Я не понимаю… – пролепетала другая незнакомка. – Я позову отца…

– А я понимаю, – немного поморщилась первая, переходя на французский. – Моя рука, что с ней? Боюсь смотреть…

– Уже все хорошо, – отозвалась собеседница, – Вас сильно ранили какие-то проходимцы…

– Про-хо-дим-цы – по слогам произнесла она, словно не узнавая слово.

– Роксана? – на пороге возник не слишком молодой мужчина, который с одинаковой вероятностью мог оказаться братом, мужем или отцом девушки с рыжими кудрями.

– Я просто… – Роксана потупилась, не найдя достойного продолжения своему оправданию.

– Выйди из комнаты, – приказал мужчина, приближаясь к больной.

Она склонила голову в легком поклоне и поспешила уйти, не имея обыкновения спорить, да и разговаривать с отцом. Ее округлый силуэт скрылся в дверном проеме.

– Мадемуазель, как вы себя чувствуете? – спросил мужчина, без особой надежды быть понятым.

К его удивлению девушка достаточно чисто, хоть и со странным акцентом, дала ответ на вопрос:

– Я боялась, что вы отрезали мне руку… а потом съели ее, – призналась она.

Мужчина не нашел в себе сил сказать, будто тревоги ее не оправданы. В конце концов, до ее появления, мяса они не ели несколько месяцев… Он усмехнулся.

– Позвольте, как ваше имя?

– А ваше? – незнакомка посмотрела на него большими чистыми глазами.

– Я мистер Грей, барон Гарри Грей, если угодно. Когда вы знаете мое имя, позволите узнать ваше?

– Вы британец? Отчего мы говорим не на английском? – вновь не ответила она.

Грей снова затмился, не зная, как ответить на подобный вопрос? Почему он не говорит по-английски? Потому что живет во Франции так давно, что начал забывать родную речь? Потому что французский – родной язык Люси, а он не хочет терять с ней связь?

– Мы в Париже, отчего я не должен говорить на местном языке?

– В Париже, – словно попробовала слово на вкус незнакомка, а, может, просто пыталась что-то для себя припомнить.

– Так, позвольте, вы не ответили, как вас зовут?

– Я не знаю, – наконец ответила она.

– Не знаете? – удивился Грей. – Как можно не знать своего имени?

– Не знаю, – пожала она плечами.

– Но что с вами приключилось?

Девушка посмотрела на него, как на идиота. Приподняла бровь и покачала головой. Стало очевидным, что если уж она не помнит имени, то едва ли знает, что приключилось с ней две недели назад.

– Я распоряжусь принести вам еды и послать за врачом. Отдыхайте.

– Как будто у меня была возможность устать, – усмехнулась она, нерешительно косясь на свою забинтованную руку.

С момента этого разговора прошло несколько дней. Грею стало очевидно, что чудом выжившая незнакомка не припомнит своего имени. Нужно было что-то решать. Он бы с радостью отпустил ее в большой мир, но чувствовал легкое угрызение совести: все ее пожитки он, без колебаний и с поддержкой миссис Уотсон, забрал себе. Странными ему показались жемчужные бусы с золотой подвеской. Неизвестная ему буква, похожая на сломанную А.

Но вот Роксана, до которой прежде никому не было дела, пришла в восторг от новой обитательницы отцовской спальни. Конечно, сам отец переехал в кабинет, что Роксане доставляло массу неудобств. Во-первых, она привыкла быть единоличной обитательницей комнаты, наполненной книгами. А во-вторых, окна кабинета выходили на оживленную улицу, на которой вечно что-то приключалось.

Так или иначе, но, потеряв возможность жить в кабинете, любопытная Роксана обосновалась в спальне болящей и не имеющей имени. Гостья нравилась мисс Грей какой-то складностью характера и обращения. Явно не глупая, она точно не знала лишь себя, остальной же мир казался ей понятным и давно известным.

И все же, с ней нужно было что-то делать. Не бывает так, что у достойного джентльмена в квартире, как мышь или таракан, заводится какая-то неизвестная девушка. Потому, утром понедельника, а как известно, понедельничные утра самые располагающие к любого рода изменениям, Гарри Грей призвал к себе в кабинет эту самую неопределенную девушку. Пятнадцатью минутами ранее миссис Уотсон без особого удовольствия отдала ей платье покойной баронессы, и теперь перед мистером Греем красовался призрак счастливых воспоминаний.

– Мадемуазель, – начал он серьезный разговор, стараясь не обращать внимание на то, что прекрасное платье его супруги бесстыдно коротко девушке.

Впрочем, ничего кроме этого слова сказать он и не успел, поскольку был прерван:

– Давайте лучше мисс?

– Мисс?

– Да, мисс, признаться, нравится мне куда больше, – кивнула она и улыбнулась.

– Лично мне, куда больше нравилось бы называть вас по имени! – возмутился Грей, который и так потратил последние силы, чтобы начать этот неловкий диалог.

– Мне, признаться, тоже, – вздохнула девушка.

Грей опустил глаза, не находя в себе сил сказать: «На этом, мадемуазель или мисс (значения не имеет), не смею вас задерживать!». И не имеет значения, что там напридумывает Дэмиан, что скажут на Страшном суде, нет, еще одну женщину он не потерпит! Не потянет! Он уже собирался это сказать, когда взгляд его зацепился за жемчуг, небрежно спрятанный в верхний ящик стола. Странная буква А.

– Может быть ваше имя начинается с буквы А? – вздохнул он.