Грация королевы небес. Лимитированное издание дилогии

– Возможно, я бы согласилась?

– Может, но рисковать я не стал. Не люблю отказы.

А она ему отказала в прогулке! Он, наверно, расстроился. Поэтому отказывать в чашке горячего шоколада Адель уже не могла.

– Я с радостью выпью с тобой шоколад. – Адель кинула пачку бумажных салфеток в сумку и захлопнула ее. Она встала одновременно с Лукой, который протянул ей напиток и сел на край кровати.

– Значит, о работе ты говорить не хочешь. – Он сделал глоток, и Адель последовала его примеру, отпила напиток.

Шоколад был насыщенным, вязким, его запах тут же расслабил. Лука не просто так принес его ей в комнату? Хочет загипнотизировать и пытать ее о работе журналиста. Так она расскажет, а почему и нет? Но бабочек она упустит, а фантазия у нее хорошо развита.

– Почему же! Моя работа очень интересная, я общаюсь со многими людьми, узнаю много нового, придумываю разные ходы, чтобы добыть интересную информацию. Вот, например, недавно мне дали задание взять интервью у человека, который вообще неразговорчив…

– Немой?

– Если бы, – нахмурилась Адель, – за каждое его предложение я должна платить!

Лука даже открыл рот от возмущения:

– Чем?

Наверно, он подумал, что телом, но нет, он ошибся:

– Ни деньгами, ни телом, а тем, что я боюсь делать.

– Мама мия! Он извращенец?

Адель кивнула, а потом пожала плечами. Знал бы, что речь идет о его брате, может быть, даже стал его защищать.

– Да, иногда приходится сталкиваться с психически нездоровыми людьми, это тяжело, и надо найти подход к каждому.

– Я очень надеюсь, что ты найдешь к нему подход, – улыбнулся Лука и чокнулся своей чашкой горячего шоколада с ее чашкой. Шоколад уже изрядно остыл, но был не менее вкусен. – Но хочу тебе сказать одно: этот чувак полный придурок! Если бы у меня такая красивая девушка брала интервью, то я бы говорил много и долго.

Братья совсем разные, Лука активный, разговорчивый, коммуникабельный. Такие люди просты в общении, с ними легко. Марко же, напротив, говорит только после того, как подумает. А думает он много, поэтому говорить не успевает. Хотя… после того, как они сидели друг напротив друга в аэропорту и пили кофе, она посмотрела на него с другой стороны: Марко раскрывался. Это происходило медленно, но это происходило! Лука же молол языком все подряд, и не разобрать, где правда, а где ложь. Одно слово Марко стоит миллион слов его младшего брата.

Осознав это, Адель смущенно опустила взгляд на свой шоколад. Она так углубилась в свои мысли, что пропустила рассказ Луки о том, как один работник в аэропорту, который регулировал руление самолета, станцевал перед пилотами и пассажирами. Всем понравился юмор, но, к сожалению, он пришелся не по душе диспетчеру.

– Его уволили.

– За то, что человек позитивный?

Лука кивнул, а Адель поняла, что есть прекрасная возможность использовать эту историю в своих целях:

– Мне кажется, если бы пилотом на том самолете был Марко, то юмора он бы тоже не понял.

– Как сказать, – Лука пожал плечами. – Сейчас, может быть, он расценил бы такую выходку как угрозу безопасности. Знаешь… он стал более серьезным после… ну… после трагедии.

– После такого любой станет серьезным и будет обращать внимание на выполнение всех пунктов безопасности. Наверно, его жена очень переживает, когда Марко улетает в рейс. – Адель чуть не прикусила язык. При чем тут его жена? Она никак не касается статьи и трагедии! Для статьи его жена вообще не нужна! Можно упомянуть ее, но не более.

– Работа Марко нравилась Патриции лишь в самом начале, – начал свой рассказ Лука, и Адель затаила дыхание, внимательно слушая, – быть девушкой пилота престижно. Думаю, что все ее подруги сходили с ума от зависти. Но жизнь жены пилота, видимо, иная, более приземленная. Не мне судить, но я рос в семье, где отец тоже был пилотом и часто отсутствовал дома. Мама стойко переносила его любовь к небу, ведь она тоже касалась этой профессии. Патриция другая, ей надо, чтобы муж утром уходил на работу, а вечером возвращался. Она любящая жена и Марко любящий муж, но когда любовь одного делится на два и любовь к семье спускается на второе место, то будут недовольства. Так и случилось, недовольство Патриции нарастало. Я не вмешиваюсь в эту семью, просто наблюдаю со стороны, и знаешь какой вывод сделал?

Адель боялась шелохнуться, лишь бы только Лука продолжал. Но взглядом дала понять, что ждет ответа.

– В семье либо все должны быть преданы одному делу, либо один должен понимать, принимать и разделять любовь к делу другого. Как в случае с моими родителями. Но в случае семьи Марко этого нет. Он никогда не бросит небо, и Патрицию это злит. Марко делит любовь на двоих, хотя, могу сказать, после трагедии их семья сплотилась, они стали относиться друг к другу более внимательно.

– Сколько у них детей? – наконец спросила Адель, ведь дети должны соединять.

– У них нет детей, что злит мою маму. Марко вроде все устраивает, как устраивало и Патрицию, ведь каждый из них все эти годы делал карьеру. После трагедии они по-другому взглянули на свою семью и решили, что время детей и полной семьи наступило.

Адель сглотнула и перевела взгляд на кружку в своих руках. Она от Луки о Марко узнала больше, чем из всех статей и личных разговоров. Но эта информация для статьи не нужна, зато приблизила ее к капитану, как к обычному мужчине со своими проблемами. И эти проблемы далеко не на последнем месте, ведь так она узнавала его лучше.

А еще… Еще она могла сказать, что он молодец! Он пережил много трудностей со своей женой, но катастрофа сплотила. Иногда необходим толчок, но толчок бывает жестоким.

– Я так много болтаю, – Лука отпил шоколад, – ради бога, не выдавай меня. Ты ведь не просто так рядом с ним? Пишешь статью о катастрофе? Марко знает? Конечно, знает! Ведь журналисты возле него надолго не задерживаются, он им ничего не рассказывает. Странно, что тебя он привел прямо в дом.

Лука следил за Адель, за тем, как изменилось ее лицо после его заявления, она буквально не могла выдавить ни слова, закрыла глаза и опустила голову.

– Может, ты ему заплатила?

– Нет, – тут же вставила она, – это было бы очень просто. Твой брат не выбирает легких путей. Я действительно должна написать статью о капитане: герое или, напротив, виновном, потому что в чем-то ошибся. Но я не эксперт и не бог, чтобы судить. – Эти слова давались тяжело, Адель сжимала чашку, боясь, что та расколется в руках. – Честно, я даже не знаю, что бы написала. Но я точно написала бы правду.

Пришлось рассказать Луке все от начала и до конца: про боязнь летать, про статью, которая даст ей право работать в крупном журнале, про больницу в Катании и свой первый рейс.

А теперь она сидит с чашкой остывшего шоколада и почему-то чувствует внутри нечто странное – грусть. После слов Луки о странной семье Марко, о его жене… Это ли было виной? Или то, что Лука ее раскусил? Наверно, все в совокупности.

– Ты думаешь, у меня есть шанс, что Марко поведает мне правду?

Она могла задать этот вопрос лишь Луке, точно уверенная, что он ответит без лжи.

– До того, как ты переступила порог этого дома, я бы с уверенностью мог сказать, что у тебя нет шанса. Но сейчас, находясь напротив тебя в комнате для гостей в доме родителей Марко, уже не знаю. – Лука задумался, его взгляд был направлен куда-то в сторону, но потом он улыбнулся и перевел его на Адель: – Может, он и скажет, но тебе придется признать, что самолеты – это любовь всей твоей жизни и летать ты можешь сутками напролет.

– Ты с ума сошел! – возмутилась девушка. – Он же увидит ложь.

– Ой, знаешь, сколько раз я обманывал его в детстве, Марко наивный. Это он кажется грозным затворником, но за этой оболочкой прячется очень чувственная и сентиментальная натура. Кстати, все пилоты романтики, ты знала об этом?

Адель пожала плечами, не представляя Марко наивным сентиментальным романтиком.

– Нет, мне он кажется черствым сухарем.

Лука хихикнул и встал с кровати:

– Черствый сухарь оставил бы упавшую девушку лежать на холодном полу в аэропорту.

Он был прав! Адель об этом как-то не подумала. Марко оказал ей помощь, привез в больницу. Зато потом издевался, загоняя ее в самолет. Но разве понять это Луке?

– Спокойной ночи, Адель. – Он взял пустые чашки и вышел из комнаты, которая тут же опустела.

Девушка перевела взгляд на планшет, думая над тем, что надо бы дописать то, что еще свежо в памяти. Правда, теперь в памяти возникла жена Марко и их семейная жизнь. Зачем Лука поведал все детали этой непростой семейной жизни? Она не романист писать о судьбе Марко дель Боско. Ей нужны факты трагедии. Надо было спрашивать по делу.