Очевидный выбор

– Мадам Дюран? – я подрываюсь на ноги.

– У тебя проблемы со слухом? Давай быстрей, собирайся. Мы с отцом уже целую вечность ждём тебя.

Она выходит из комнаты, оставляя меня в одиночестве. Быстро переодеваюсь в зеленый шелковый топ с открытой спиной и льняные белые брюки. Вылетаю из комнаты, в предвкушении. Мадам Дюран. Я обожаю эту женщину.

30

Родители ждали меня на улице. Отец с бутылкой наверняка дорогого вина, а мама в стороне. Она выглядит расстроенной, смотрит на отца, но тот не замечает, уткнувшись в свой смартфон.

– Я готова. – оповещаю я, и мама натягивает фальшивую улыбку, словно я ребенок, который не должен знать ни о чем плохом.

– Отлично. Прекрасно выглядишь, дорогая. – бросает она мне, и берет под руку.

Прекрасно выглядишь? С ней явно что-то происходит.

– Ты в порядке, мам? – тихо спрашиваю я, чтобы отец не услышал.

– Разумеется, я в порядке. –  снова эта жуткая улыбка. Губы растягиваются, но улыбка не доходит до глаз.

Мы двигаемся по саду к соседнему участку, потому что моя бабуля и мадам Дюран дружили всю свою жизнь и между их домами не было заборов, их до сих пор нет.

– Если хочешь, чтобы я тебе поверила, –  шепчу маме. – тебе следует быть поубедительней.

Она сглатывает и с удивлением, хотя нет, скорее со страхом смотрит на меня. Точно сложно сказать, о чем она сейчас думает. Но тот факт, что ей всегда казалось, будто я ничего не замечаю просто тупость какая-то. Дети всегда чувствуют смену настроения в семье. И то, как она сейчас цепляется за меня, еще одно доказательство этому. Она неосознанно ищет поддержку. И причина тому мужчина, идущий за нами, ее муж, мой отец. Свободной рукой я сжимаю мамину руку, и показываю ей то, чем меня научила она сама – улыбаюсь так, будто сегодня самый лучший день в моей жизни. Она повторяет за мной, и это самая странная вещь, которую мы когда-то делали вместе.

Впереди слышится легкая музыка, голоса становятся громче. Мы доходим до конца тропинки и оказываемся на зеленой лужайке перед домом мадам Дюран. Когда нас замечают первые знакомые мамы, я не отпускаю ее руки, давая ей понять, что я, черт возьми рядом. Никогда бы не подумала, что буду делать нечто подобное. Тем не менее вот она я. Мой отец появляется рядом, как обычно перетягивая одеяло на себя. Я окидываю лужайку взглядом, ища мадам Дюран. И вот она. В самом центре за круглым столом. Ее черные волосы, такие, как я помню. Она начала седеть еще в тридцать, и с тех пор красится в один и тот же оттенок. Мне она всегда напоминала Монику Беллуччи, такая же элегантная, женственная, притягательная. Ей уже около 70, но выглядит на все 50, ну, максимум 56.

– Иди. –  шепчет мне мама на ухо.

Я перевожу взгляд на такие же, как мои синие глаза, затем смотрю на отца, и снова на неё. Она только кивает, улыбаясь, на этот раз искренне. Наклоняюсь к ней так, чтобы меня никто не слышал.

– Если что, кричи.

Отстраняюсь, и вижу, каких усилий ей стоит не засмеяться. Выпускаю маму, точнее это она отпускает меня, и пересекаю лужайку. Чем ближе подхожу, тем больше людей возникает вокруг. Мне нравится атмосфера этого места. Слева открывает вид на море, справа небольшой особняк из светлого камня, между деревьями натянуты маленькие фонарики, повсюду стоят высокие белые столы, скамейки. Официанты бегают с подносами. В детстве все это вызывало во мне ужас. Но сейчас я больше не ощущаю острого желания сбежать. Уверенно подхожу к мадам Дюран именно в тот момент, когда какой-то мужчина оставляет её одну. Она поднимает на меня карие глаза. Секунду колеблится, не узнавая, но затем сразу же улыбается.

– Ma chere! Какой ты стала! – восклицает она, прижимая меня к себе. От неё пахнет чем-то сладким, цветочным. – Красавица!

– Значит, раньше я была так себе?

– Скажем так, – она берет бокал вина со столика и протягивает мне. – раньше тебе было над чем поработать.

Отпиваю немного вина, и она ведет меня через лужайку к небольшой смотровой площадке, откуда открывается вид на все побережье.

– Рассказывай, как ты, чем занимаешься?

– Ну, – я верчу бокал в руках, когда мы садимся на лавочку. – меня отчислили из медицинского, я уехала с теперь уже бывшим парнем в Париж, работаю, работала официанткой, а теперь занимаюсь продвижением одного ресторана.

– Должно быть, твои родители в ужасе. – весело говорит она и достает одну сигарету из серебряного портсигара, протягивает мне, спрашивая.

Я сразу ищу глазами родителей, но потом вспоминаю, что мне как бы уже 24 и беру сигарету. Ментоловая. Думаю, моя любовь к сигаретам зародилась еще в детстве, когда я наблюдала за тем, как курила мадам Дюран. Есть люди, которым это идет, так вот, она одна из них. Причем, она делает это с таким наслаждением, что тебе невольно и самому хочется попробовать. Она подносит огонь сначала к своей сигарете, затем к моей.

– Мои родители не знают, чем я сейчас занимаюсь. – говорю я выдыхая дым, чувствуя теплый ветерок на своей шее. –На самом деле я сменила работу совсем недавно.

– И молодец, нельзя стоять на месте, не в твоем возрасте.

Я улыбаюсь, отпивая вино из бокала.

– А как вы поживаете?

– Прошу, давай на "ты", предпочитаю, чтобы на "вы" ко мне обращались только те, кому что-то от меня надо. – она подмигивает, и я киваю.

– Хорошо, как ты поживаешь? – из моих уст такая фамильярность звучит странно, но ей, кажется, нравится.

–Я живу. – просто говорит она, ее взгляд устремлен в толпу. – Два года назад не стало моей Адель. Это тяжело.

– Мне очень жаль. – тут же отвечаю я.

Она слабо улыбается.

– Знаю, дорогая, знаю. Но моя дочь подарила мне внуков. Те еще засранцы, но они продлевают мне жизнь. Разумеется, еще и мой любовник Жак хорошо в этом преуспевает. – снова подмигивает, и я улыбаюсь. –Один из них кстати здесь. Правда, у него всегда на таких мероприятиях лицо, будто кто-то вогнал бревно ему в зад. Но мне кажется, ты в его вкусе.

– Не думаю, что готова сейчас к новым знакомствам. – деликатно отказываюсь я, выдыхая дым.

– Всегда нужно быть готовой к новым знакомствам. – она тушит сигарету об урну и выбрасывает. – Никогда не знаешь, что может из этого получится. Как думаешь, для чего устраиваются такие вечера?

– Для того, чтобы богатые люди смогли обсудить дела в неформальной обстановке?

– И это тоже. Но по большей части им всем просто скучно, включая меня.

Я хмурюсь.

– Это мало похоже на развлечение.

– Потому что ты не участвуешь. Стоит сказать что-то не тому парню или оскорбить глубокое декольте новой жены какого-то политика, как начинается настоящее веселье. Они – не боги, Дана, просто считают себя таковыми.

Делаю большой глоток вина, обдумывая её слова.

– О! – вдруг восклицает она. – Рафаэль, иди сюда.

Вино идет не в то горло, и я начинаю громко кашлять, пытаясь восстановить дыхание, из глаз брызгают слезы.

– Ты в порядке, дорогая? – слышу голос мадам Дюран, и киваю.

– Знакомьтесь, – говорит она. – Дана, это мой внук, Рафаэль.

С тревогой поднимаю глаза и сталкиваюсь со знакомым пренебрежением на лице Рафаэля Ревиаля.

– Мы знакомы. – холодно бросает он, и тут же отводит взгляд.