– Стало быть, прощай, товарищ.
– Прощай… Вэйрад… Свидимся еще!
И они по-дружески обнялись.
– Не нарушаю ли я вашу идиллию? – поинтересовался Отсенберд, стоя чуть за порогом, скрывшись за дверью.
– Фирдес… – произнёс Вэйрад.
– Всё-таки уехать решил, – сказал Вэйрад.
– Да. Хочется забыться на время: война грядёт, и мы в ней… разменные монеты. Предчувствие у меня, что немало потерь мы понесём. А до того хочется ещё немного насладиться жизнью, – пояснил Отсенберд.
Затем оба молчали. Ранее утро – на улице пусто, мрачно, но спокойно и благодатно.
Вэйрад, откинувшись на спинку скамьи, на которой они сидели, начал:
– Мне сон привиделся… Сладкий сон, что теперь отравляет мою душу… – Фирдес вопросительно взглянул на товарища. – Ничего, казалось, особенного: я, сынишки, Агата… наш семейный очаг… И, понимаешь, чувство такое беззаботное, мирное, находишься вдали от суеты, от города, войны… – Глаза Вэйрада заблестели, и на лице отобразилась печаль. – Этих дней-то и не было никогда. Я постоянно был на службе… Зендей обижался, Эди ещё малышом совсем был. Агата скучала, вечно письма отправляла, говорила, как дни её проходят. А в этом сне мы все вместе… Я не на службе – можно подумать, и войны нет… Иногда задумываюсь, а зачем я выбрал этот путь? Разве счастье не в этом тёплом семейном кругу, где нет места боли, переживаниями, страхам. Одинокий тихий и уютный домишка где-то далеко от всего мира, и в нем только да и моя семья.
– Да… Извини, Вэй, я не могу понять тебя. Я никогда в жизни не любил и считаю это чувство самым нелепым, что было придумано человеком. Дети… супруга… Вечный долг и нескончаемые обязанности, чувство привязанности, беспокойство за жизнь кого-то ещё, кроме самого себя… Нет! Не нужно мне такого, – холодным тоном ответил Фирдес. – Настрадался уже…
– Я сына не смог уберечь… я не успел… Он был вынужден в одиночку пережить боль утраты… – Из глаз побежала струйка. – Я никогда не прощу себя за это… и не прощу того, кто в ответе за случившееся…
Оба замолкли. Наконец Леонель встал.
– Я пойду взгляну, не проснулись ли мальчики, – сказал он и ушёл, оставив Фирдеса греть скамью в одиночестве.
– О, с добрым утром, ребята! – крикнул Отсенберд, увидев покидающих постоялый двор с мешками в руках Вэйрада и детей. – Я полагаю, пришло время прощаться, – несколько призадумавшись, произнёс Фирдес, не скрывая грусти.
– Прощайте, дядя Отсенберд! – кинувшись на шею, завопил Зендей. Генерала слегка удивил данный жест, но все же он ответил нежным объятием.
Адияль, корчась от неудобства ношения корсета, подошёл к Фирдесу и протянул руку. Отсенберд пожал её, но затем всё же решил обняться.
– Прощайте, друзья! – сказал Отсенберд.
Вэйрад подошёл к товарищу и они, простившись, тоже обнялись.
Временем спустя…
Пролог.
По приезде домой Вэйрад обнаружил письмо следующего содержания:
Здравствуй, Вэйрад. Это Зельман. И вновь я вынужден обращаться к тебе через записку без указания адресата и автора, которую (уж не знаю как) доставит Леонардо Эйдэнс. Он единственный, кому можно доверять.
Ближе к сути… На прошедшей конференции стран континента всплыл – иначе и не сказать – один юноша… На первый взгляд простой и незаурядный. Однако он выступил на нашей стороне, будучи князем одного из Южных княжеств… Казалось бы, сумасбродное решение! Но всё оказалось куда как забавнее… Этот парень знает о свержении Эстороссо Мудрейшего. Ты уж понимаешь, к чему я клоню и о чем это свидетельствует.
Среди тех, кто выжил и сбежал, есть реальная УГРОЗА. И я хочу, чтобы ты лично обнаружил её. И назвал мне его/её имя. Я не могу на данную операцию поставить кого-то из армейских, сам понимаешь. И тебя прошу не доверять никому, кроме меня, себя, детей и Эйдэнса. Ты получишь некоторые документы, которые могут помочь тебе с выполнением задания. Приезжай в небольшое поселение Орлон близ столицы. Там ты спросишь в гостинице Леонардо Эйдэнса. Он всё объяснит и передаст.
Спасибо, Вэйрад. Но прошу отнестись к заданию не как к просьбе, коей она фактически является, а как к приказу короля. Ибо на кону стоит не только легитимность моего престола, но и устойчивость внутренней политики нашего государства.
Акт второй.
Продолжение.
XIV.
– И всё же мне совсем неясны твом с братом отношения… Ты, казалось, ненавидел его, постоянно твердил о том, какую громадную боль он тебе причинил, но… ты ему по-прежнему доверяешь больше кого бы то ни было другого, не считая, если только, меня, – озадачился Эйдэнс.
– Наверное, узы…
В этот момент в голове Златогривого пронеслись сцены из прошлого. Из тех дней, когда он был ещё мальчиком, как и его младший сводный брат.
– Дядюшка Мариус, а можно я буду играть с Вэйрадом? Я уже умею! Я научился! – вопил Зельман.
– Конечно можно, но только спроси у него разрешение, ибо я не уполномочен говорить от его лица, – с добротой ответил Мариус Ольд.
– Брат! Брат! – побежал к Вэйраду Зельман. Но тут же остановился, увидев, что он его даже не слышит, и, наверное, не хочет слышать.
Вэйрад играл с детьми знатных чиновников и офицеров, которые проживали в столичном дворце. На его лице сияла искренняя улыбка и из его детских уст ещё совсем юным голоском раздавался неутомимый смех.
Зельман чувствовал неодолимое чувство одиночества, но не мог ничего с этим поделать.
Он убежал. Бежал по всему бескрайнему двору замка, пока не споткнулся об торчащий из-под земли корень. Расшибив себе лоб, он заплакал.
В этот момент раздался детский голос где-то поблизости:
– Эй, мальчик, ты в порядке?
Эти слова произнёс юноша примерно такого же возраста с янтарными глазами, оттенок которых напоминал отдалённо взгляд дьявола из детских сказок. Это был Леонардо Эйдэнс – сын одного из прислужников относительно низкого класса при королевском дворце.
– Да и надо уметь прощать людей… Грех грехом нельзя покрыть – от этого ненависть лишь будет распространяться. Гораздо важнее соблюдать простую истину, которые многие в наше время забыли: «Прощай – и тебя простят», – в конечном итоге ответил Зельман.
XV.
Спустя несколько дней сложного пути Вэйрад вместе с сыновьями наконец прибыл к месту встречи. Растолковав план действий, разъяснив ход операции и её некоторые подробности, они отправились в дорогу. Но здесь их ожидал ряд иных трудностей: все дороги уже были перекрыты, все города и крупные посёлки, деревни были закрыты, куда ни глянь – всюду скопления воинских частей. Казалось бы, мало чем подобные трудности могут помешать в передвижении по стране, однако, как оказалось, практически все дороги и большаки вели к крупным городам или деревням, а они, в свою очередь, были всячески ограждены так, что объехать их не представлялось возможным, поэтому им пришлось добираться до судового порта мелкими проселочными дорогами, заметно удлиняя путь.
В порту было необходимо сесть на королевское судно, капитан которого должен был довезти их через морские просторы к берегам княжества Лерилин. Того самого государства, правитель которого выступил на стороне Невервилля. По сводкам разведчиков и информаторов подтвердилось, что скрывшийся свидетель переворота пребывал именно там. И именно он напрямую, вероятнее всего, и сообщил об этом Гефесту Гербинскому. Сложность заключилась в том, что не было ни малейшего представления, кто этот человек.
Вэйрад вместе с детьми поселился прямо во дворце князя Гефеста. По официальным словам, Леонель – один из трех генералов, что будут исполнять военную подготовку на территории Лерилина. Но истинная причина пребывания его здесь известна была лишь королю Невервилля, Леонардо Эйдэнсу, детям генерала и самому Вэйраду.
Первые шесть дней Леонель старался не привлекать излишнее внимание и выполнял ту работу, за которой он и был якобы отправлен. Адияль и Зендей чувствовали себя неуютно в чужом государстве. Во-первых, сразу бросалась в глаза культура южного княжества: все дома на улицах выглядели безобразно, скучно, блекло; все они имели плоские крыши, маленькие редкие окошки, чересчур простые формы квадратов и прямоугольников; большинство из домов шли подряд, прислоняясь друг к другу так, что не оставалось и малейшего переулочка, дабы пройти на другую сторону города. Но что стало самым неприятным – так это люди, живущие здесь. Все жители Лерилина – темнокожие и с неприязнью принимают тех, кто от них отличается. Когда Зендей в один день решил прогуляться по улицам города, то неоднократно замечал, как люди шепчутся сзади него, как бросают на него косые взгляды. Во-вторых, непривычный был и климат на южных землях: в то время, как на их родной земле уже царит лютый мороз, выпадает снег, здесь стоит невыносимая жара, которую в Невервилле можно почувствовать лишь в самый разгар лета. Однако стоит отметить, что в Лерилине были замечены и положительные моменты. Один из них – обилие фруктов и ягод на любой вкус. Что Адияль, что Зендей, что Вэйрад не ели никогда в жизни и половины из них.
– Ты куда? – спросил Зендей, увидев, что Адияль одевается. – Рассвет же только… в такую рань…
– Мне надоело торчать во дворце. Здесь ужасно душно и пахнет отвратительно.
– Ты ещё на улице не был… – сонным тоном ответил старший.