Очень живучая тварь

– Всё, хватит разговоров. В яму его. Скоро придет арбитр.

– Господин! Калека в сознании!

– И чего ты ждешь от меня? Разрешения?

Я снова проваливаюсь в темноту.

Глава 16

Этот город будет ассоциироваться у меня с грязью под ногами, звездным небом и бородавчатыми громилами.

– Эй, калека, глянь сюда!

Муг, кажется. Зеленый ушлепок стоит у кромки каменного колодца. Смотрит вниз, на меня. У жабы в руках мой тесак. Громила любуется алой кромкой лезвия. Честно, я полюбил этот нож. Даже язык тянет кверху свою морду, словно желает его вернуть. Надо же, не думал, что такое возможно. Эти тентакли за моей спиной странные создания. И вроде бы часть меня, но в то же время со своими отдельными заморочками. Я начинаю думать, что они могу быть разумны. Иначе как объяснить тот факт, что морда красного питона сейчас неистово желает дотянуться к ножу. А серый колючий шланг? Вечно норовит продырявить первого встречного. Постоянно голодная змеюка. Может, я схожу с ума?

– Классный ножик, оставлю себе! ВА—ХАХ!

– Ты Муг, да? – спрашиваю бородавочника.

– А? Что ты там бормочешь, калека? Говори громче! – жаба дразнит меня, ходит по краю колодца, крутит в руках мой нож.

Новый город и новая бочка—арена. Похоже, судьба у меня такая. Сейчас я валяюсь на дне круглой каменной ямы с ровными стенами. Десяток метров вверх до бородавочника. Шансов преодолеть такую высоту у меня нет. Но что хуже всего – способности не работают. Отсутствие жетона-подвески обесточило красные черви за моей спиной. Теперь это просто бесполезные куски мяса. Костяной бур неподвижен, строчки текста перед глазами больше не появляются. И все из-за Брестуса. Ему-то я когда успел дорогу перейти? Запишу в свой блокнот это имя.

– Муг, я отсюда выберусь! – вопреки всему, пообещал бородавочнику.

– ВА—ХАХ!! Десятка, я бы сам к тебе спустился. Хочу откусить твою перемотанную башку! Но Брестус будет злиться.

– Гребаный Брестус… – тихий мужской голос раздался за моей спиной.

Вдоль стен этой круглой каменной ямы расположены зарешеченные двери. Ровно пятнадцать. И все ведут в маленькие камеры – кубрики метр на метр. Голос доносится из ближайшей каморки.

– ВА—ХАХ! Ящерка заговорила! Скоро светлые придут за вами. Надеюсь, тебе не повезет белоглазый. Жду, когда ты выползешь из ямы. Люблю пинать ваше племя! ВА—ХАХ!

Я присмотрелся. Высокий, широкоплечий громила, стоит у прутьев своей клетки. На ящерицу не похож от слова совсем.

– Десятка, лезь в свою камеру! – бородавочник перестал ходить у края колодца.

Жаба крутит в руках клинок, пробует пальцем остроту лезвия.

– Классный у меня нож! Когда пройду разлом, обязательно расшифрую. Вдруг, легендарный?

Расшифрую? Легендарный? Вот, значит, как это работает. Я так и думал, тесак у меня необычный.

– Молодец, безрукий. Я рад, что ты появился. Мне нравится эта железяка! ВА—ХАХ!

Я не безрукий.

– Муг, я выберусь отсюда. И когда это случится, я разрежу твою рожу от уха до уха этим самым ножом!

Ещё не знаю как, но я должен отсюда выбраться. Этот зеленокожий дебил меня бесит.

– Выберешься, обязательно! ВА—ХА—ХА! Скоро половина из вас обязательно «выберется». Хочу узнать, что из тебя получится!

Что несет этот кретин?

– Блондинчик в последнее время в ударе! Кикиморы особенно хороши! ВА—ХАХ!

Кикиморы? Какой ещё «блондинчик»? Снова Улк-Атан со своими фанатиками?

– Ладно, безрукий. Не скучай, – жаба развернулась, сунула за пазуху мой нож. – Эй, ты, сюда иди! Следи за этими «экспериментусами».

Место Муга заняла новая жаба. Поменьше и позеленее, абсолютно молчаливая. Медленно расхаживая вдоль кромки колодца, бородавочник начал за нами следить, я так понимаю. Исполнительный.

– Ву—у—у, да у нас тут новые лица! – пронзительный женский голосок донесся из другой камеры. – Поедатель! Нет, ну ты понял, Крюк, поедатель! Вот же крутой у него класс, а? Крутой же, да? Крюк, э—э, Крюк! Не молчи!

Все пространство колодца заполнил стремительный словесный поток.

– Только не это! – громила закатил глаза, схватился за голову.

– Тебя как зовут, поедатель? Давай знакомиться? Вот лично меня зовут…

– Мужик, – я подошел к решетке синекожего громилы. – Что тут происходит?

– Тут? – этот практически обнаженный, лысоголовый верзила поднял на меня свои белые, лишенные зрачков глаза. – Мы тут ждем лотерею.

– Эй, поедатель! Э—й, вы там! Не игнорируйте меня! Крюк, скажи ему, скажи, ну! Не хорошо игнорировать девушку! Крюк, ну скажи, а? Крюк, Крюк!

– О—о—о, – Крюк, как его называет эта фонтанирующая общительностью мелюзга, вновь закатил глаза.

Понимаю его.

– Парень, – синекожий наконец-то отмер, по-видимому решил игнорировать не затыкающуюся ни на минуту девушку. – Бородавочник дело говорил. Войди в клетку, запрись. Так у тебя больше шансов.

Я крутанул головой по сторонам. Одна из комнатушек открыта, решетчатая дверь нараспашку.

– Объясни ты нормально, что тут происходит! Пожалуйста, – обратился я к синекожему.

– А можно я, а можно я? Крюк, я расскажу, я расскажу! Всех нас жд…

– Скоро придут светлые, – белоглазый, набрав полную грудь воздуха, грустно заговорил, – и вместе с ними придет арбитр. А потом разыграют лотерею. Кому повезет, тех вышвырнут за город. В туман и без амулетов. Остальных отдадут блондину.

– Я… все ещё не понимаю, – признался синекожему.

Арбитр, лотерея, светлые. О чем он?

– Здесь пятнадцать клеток. В яму кинут семь ключей. Может быть, тебе повезет, и арбитр не откроет твою камеру.

Так, ну уже что-то. Вот только что за арбитр такой?