Семья

– Котёнок, я буду называть тебя так, как считаю нужным, – говоря это, Борька сильно сжал ей пальцы, словно пытаясь их склеить.

На её глазах выступили слёзы и от счастья, переполнявшего её утром, ничего не осталось. Катя с трудом передвигала ноги, тщетно надеясь оттянуть приход домой. Давление усилилось и ей пришлось ускориться. Глядя себе под ноги, Катя готова была заплакать. Почему мама не пришла на её праздник? Она ведь знала, что сегодня у дочери очень важный день, почти как день рождения. Катя споткнулась и тут же подумала, что мама может готовить ей сюрприз. Ведь так уже было один раз, как раз на её прошлый день рождения. Правда она потом уехала на два дня, но… Катя искоса взглянула на Борьку и скрестила на счастье пальчики правой руки в кармане пальто.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – мысленно просила она, обращаясь холодному солнцу.

– Раздевайся, мой руки и пошли есть, – не глядя на неё, Борька прошёл на кухню.

Сюрприза не было, и разочарованная Катя прямо в форме уселась на кровать. Пытаясь справиться с горечью разочарования, она обняла свою любимую куклу и вдохнула в себя аромат маминых духов, которыми та разрешила брызнуть на волосы Машки. Надо раздеваться, а то будет хуже. Катя аккуратно повесила школьную форму на вешалку и зашвырнула «праздничный» белый фартук глубоко в шкаф. Праздник закончился и следующий будет не скоро.

Звон посуды вернул её мысли к брату. Борька всегда умудрялся испортить и поломать всё радостное и светлое в жизни Кати. Ей неоткуда ждать помощи. Папа мог бы защитить свою дочку, но он умер, потому что забыл, что спать зимой на улице нельзя. На похороны они не поехали. Мама сказала, что маленьким девочкам не место на таких мероприятиях. Катя вспомнила, как мама горько плакала в своей комнате в тот день, когда узнала о смерти папы от неизвестной тёти Тани. Может, рассказать всё Антонине Петровне? Катя отогнала эту мысль и до упора застегнула молнию «домашнего» спортивного костюма.

Аромат горячего горохового супа заполнил кухню, и её желудок громко заурчал. Катя села за стол и протянула руку за ложкой.

– Я не разрешал тебе садиться, – ядовито сообщил Борька.

В груди что-то сжалось от страха, но она упорно не смотрела на брата. Аккуратные кубики картофеля, с частыми вкраплениями зеленого гороха, были залиты пахучим жёлтым бульоном.

– Я хочу кушать, – упрямо сообщила ему Катя.

Она успела проглотить несколько ложек супа, прежде чем удар по затылку окунул её лицо в тарелку. Ухватив Катю за косу, Борька вытянул её из-за стола. Он методично хлестал её по лицу ладонью и говорил что-то о послушании. Борька подтянул её к умывальнику и, не выпуская косу из рук, стал намыливать лицо сестры едким и жалящим мылом. Оно просочилось под закрытые веки и вызвало желание закричать от боли. Слёзы потекли по щекам, но она не издала ни звука.

– Ты знаешь, кто здесь главный? – Кате показалось, что она слышит лёгкий треск, с которым волосы покидают её голову. – Смотри на меня, я сказал!

Она открыла воспалённые глаза. Борька внимательно осматривал её лицо, не переусердствовал ли с силой и количеством ударов. Карие глаза брата шарили по ней, а Катя думала о том, почему никто кроме неё не видит какой Борька на самом деле. Его пухлые губы, которые он то и дело облизывал, вызвали в ней дрожь отвращения. Катя вспомнила чудовище из своих страшных снов. Оно всегда нависало над ней тёмной тенью и она была уверена, что у страшилища есть почти такой же рот, влажный и причмокивающий. Воспоминания об этих снах всегда вызывало в ней жгучий стыд и отвращение к себе. Лицо Борьки заслонило от неё весь мир и Катя почувствовала, как проваливается в ночной кошмар прямо среди белого дня.

– Отпусти меня, – прошептала она непослушными губами. – Я расскажу про тебя.

Борька показательно удивился и рассмеялся.

– Неужели мамаше своего дружка? – Он как будто побывал в её голове и Катя горестно выдохнула. – Или мамочке нашей? Я вместо неё, поняла?!

Новая пощечина отбросила её к тумбочке с посудой. Резкая боль в спине вырвала громкий крик из пересохшего горла, и можно было не сомневаться, что на ней останется чёрная отметка на память о встрече с кухонной мебелью. Катя быстро выдвинула ящик и нырнула в него рукой. Рукоятка большого острого ножа для мяса едва уместилась в её руке. Борька с усмешкой смотрел ей прямо в глаза, а его схожесть с ночным чудовищем в который раз поразила Катю. Ненависть к этому сходству, к постоянной боли и отвратительным снам заполнила её мозг.

– Не подходи, – лезвие ножа было направлено прямо в живот брата.

– Ты можешь порезаться, котёнок. Положи нож, – ласково прошептал Борька.

– Не называй меня так, – так же шёпотом ответила Катя.

– Не буду, – согласился он и повторил. – Положи его.

Тарелка с остатками супа полетела ей под ноги и от неожиданности Катя снова уткнулась ноющей спиной в тумбочку, автоматически пытаясь затормозить своё падение руками и выронив нож.

– Не ожидала, маленькая сучка?! – проорал Борька и обрушил на неё град ударов.

Серое облако нереальности окутало её и Кате стало ясно, что каким-то образом её чудовище поселилось в Борьке. А может оно просто надело его как костюм и всегда там пряталось? Она даже не заметила, как нож снова оказался в её руке, а затем – прямо в центре улыбающейся рожицы медведя, нарисованного на тапочке Борьки. Истошный крик ночного пришельца был очень похож на голос Борьки, но она точно знала, что это не он, поэтому от души рассмеялась.

Катя с трудом поднялась и поковыляла в ванную. Холодная вода успокоила горячую кожу лица и смыла остатки мыла и супа. Отражение в зеркале улыбалось ей. Курносый нос, приоткрытые полные губы и блестящие голубые глаза – светились восторженной радостью. Она всё-таки смогла сделать это – убить свой самый жуткий кошмар. Улыбнувшись себе последний раз, Катя решила помочь своему брату, которого ей пришлось ранить. Сдёрнув с крючка полотенце, она распахнула дверь, и смело направилась к затихшему старшему брату. На кухне почти ничего не изменилось: разбитая посуда и грязный пол были на месте, а вот нож больше не торчал в ноге Борьки. Она облегчённо выдохнула и по-деловому подошла к нему.

– Убери руки, я помогу тебе.

Борька почти не сопротивлялся, когда Катя стянула с его ноги залитый кровью тапок и плотно прижала полотенце к ране. Она поведала внезапно ставшему молчаливым Борьке о том, что «Зарница» – очень интересная и познавательная игра, хотя Катя не всегда внимательно слушала учителя и не уверена, что правильно поступает сейчас.

– Ты думаешь, мне легко всё запоминать? – неожиданно спросила она Борьку, с подозрением уставившегося на сестру. – Быть отличницей очень тяжело.

Катя внимательно осмотрела лицо брата, с которого боль стёрла надменное взрослое выражение и счастливо заулыбалась.

– Вот видишь, его больше нет в тебе. Я победила его, – гордо сказала она.

На это заявление Борька удивлённо захлопал мокрыми ресницами и осторожно переспросил:

– Кого?

– Ну ты что, не понимаешь? Ночное чудовище, которое пряталось в тебе, – Катя посмотрела ему прямо в глаза и без тени улыбки сообщила: – Ты не переживай, если оно вернётся, я убью его.

Челюсть Борьки поползла вниз, а Катя мечтательно уставилась в окно, не забывая крепко прижимать полотенце к его ноге.

Глава 9

2010 год Наташа

Трель телефона вырвала её из долгожданного и выстраданного долгим ожиданием сна. Выплывая на поверхность неуютной реальности, Наташа почувствовала сильнейшее раздражение. Господи, почему сейчас? Без очков она не смогла определить, кого нужно поблагодарить за испорченный отдых, но не стала скрывать своё отношение к звонящему.

– Алё, – короткое слово буквально сочилось недовольством. Услыхав голос дочери, Наташа тут же внутренне напряглась. – Катюша? Что-то с Аришей? Прекрати реветь, я ничего не понимаю. Что-что ты вспомнила?

Чудовищные слова дочери вгрызались в её мозг, причиняя почти физическую боль и не желая укладываться в понятную картину. «Сны, которые не были снами»? Что может звучать глупее?

– Катя, ты пьяна?! – Наташа остановила поток бессвязных на её взгляд причитаний из трубки. – Ты решила взяться за старое? Сейчас шесть часов утра, а ты уже в таком состоянии?!

Внезапно Наташа поняла что то, что говорит Катя, не может быть вызвано алкоголем. Неужели бывший муж дочери снова появился на горизонте и принёс ту дрянь?

– Катюша, – вкрадчиво начала она. – Ты курила травку?

Ответ дочери окончательно испортил настроение, и вызвал желание встряхнуть как следует свою любимую дочурку:

– Не смей так говорить с матерью! Я тебе не подружка! Ах, Борька виноват? – Наташа больше ничего не хотела слушать. – Да, Катя, он очень виноват перед тобой! Его вина состоит в том, что он был бесконечно добр к тебе. Сколько раз Боря вытягивал тебя из неприятностей, не помнишь? А твоя чудесная квартира? Что?! Поговорим, когда ты придёшь в себя.

Наташа положила трубку и уставилась прямо перед собой. Хорошее начало дня, ничего не скажешь. Стоит принять горячую ванну, чтобы успокоить нервы.

Нежась в горячей воде с объёмной пеной, принимающей причудливую форму от её ленивых прикосновений, Наташа думала о своих детях. Она любила их обоих, просто по-разному. По всеобщему убеждению дочери всегда были ближе к своим матерям, чем сыновья. В её случае всё было с точностью наоборот. Она вспомнила, что в детстве Катюша была сущим ангелом: хорошенькая, умненькая и в школе не могли нахвалиться на неё. В какой момент это исчезло? Память услужливо напомнила о том дне, когда из симпатичной прилежной девочки с шикарной косой, её ангелочек превратился в коротко остриженное и курящее создание. Ох, уж этот подростковый период – невероятно страшное время. Если раньше Наташа нечасто, но всё-таки с удовольствием ходила в школу на родительские собрания, то начиная с девятого класса, она перестала это делать. Куда пропала её девочка?

Борис оказался полной противоположностью Кати. Да, в своё время, у них были сложности и непонимание. Боря был мальчиком с характером и в детстве с ним было нелегко найти общий язык. С рождением Катюши его поведение изменилось в худшую сторону, но это было вполне объяснимо – тяжело быть не единственным ребёнком. Понадобилось много времени, чтобы он стал отличным братом для Катюши и сыном, о котором можно только мечтать. Удивительным было то, что чем хуже было поведение Екатерины, тем добрее и внимательней становился Борис.

Что там Катя про него говорила? Полный бред. Это же надо, что творят с людьми алкогольные и наркотические вещества. Только их действием можно объяснить её страшные обвинения в адрес брата. Как она могла опуститься до того, а главное, зачем? Бедная девочка. Надо попросить Борю помочь сестре, вот только как повторить ему то, что дрожащим голосом говорила Катерина? Всё что мог, он уже сделал: купил Кате квартиру, которую та приняла как должное, часто помогал сестре деньгами, ведь она никак не могла найти достойную работу и даже напряг кого-то из знакомых, чтобы Аришу взяли в детский сад, в котором для детей простых смертных вечно не было мест.

Наташа потянулась за полотенцем, невольно отметив в зеркале, что шикарно выглядит для своего возраста. В свои пятьдесят пять она могла похвастаться стройной фигурой, роскошной шевелюрой и кожей, с минимальным количеством морщин. Кто из её подружек мог сделать то же самое? Вбивая пальцами крем в кожу лица, Наташа решила, что сегодня стоит сделать какую-нибудь питательную маску. Только какую? «Интернет в помощь» – в памяти всплыла любимая фраза дочери. Хмурое выражение лица мгновенно нарисовало несколько ненужных морщинок на переносице. Почему у других дочери как дочери, а у неё «вечный геморрой»? Ещё одна фраза из лексикона дочурки окончательно утвердила Наташу в мысли, что такие подъёмы вредны для её здоровья и красоты. Хотя позвонить Борису стоит. Брошенный на часы взгляд дал понять, что сын вряд ли посчитает утро добрым после такого раннего звонка. Пусть ещё поспит, суббота всё-таки.

Думать о сыне было приятней, чем о дочери. Он у неё замечательный. Соседи завидовали ей чёрной завистью, ведь в их глазах Борька выглядел киношным супергероем. Несмотря на свой высокий статус владельца строительной фирмы, он приветливо улыбался каждому из них. Но самым главным достоинством сына была его готовность в любой момент прийти на помощь матери и сестре. Сколько раз он предлагал Кате помочь с работой? На всего его ласковые увещевания она либо отмалчивалась, либо открыто хамила и издевалась над братом.