Творчество и потенциал. Выпуск 1/2025

Кит кивнул, и они с отцом молча обнялись.

Глава 9

А потом брат подал документы, и началось его обучение.

Кит рассказывал, что ему надо вспомнить то, чему его научили, когда он служил, и выучить много новых вещей.

Каждый вечер около девяти часов мама, папа, баба Надя и Любаша садились перед компьютером и ждали звонка сына, брата и внука. Любимый сын. Лучший брат. Единственный внук. Всё это – их Кит, их Никита.

Он звонил и рассказывал, как прошёл его день, чему их учили сегодня. Делился, как тренировались, как сильно устаёт к концу дня, что ноги отваливаются. Как выезжали в поля и целыми днями, несмотря на осеннюю непогоду, бегали, занимались, практиковались. Ставили палатки, тренировались и упражнялись, упражнялись и практиковались – так, что лопались ботинки и ползли по швам куртки. Потом чуть отогревались в палатках у печек-буржуек, жевали сухой паёк – и снова на учения.

– Майор Самойлов говорит, нужно быть всегда на шаг впереди. Поэтому всё нормально, мам. Мам, ты там снова плачешь, что ли?

– Да н-н-ет, с-с-ын, это ин-н-нтернет с-с-сегодня с-с-совсем з-зависает, – проговорила мама каким-то странным, будто и не своим голосом, заикаясь на согласных.

– Ну ясно, ага-ага. – Кит нисколечко ей не поверил. – Ба! Любаш! Вы как?

– Да мы нормально, Кит, всё хорошо! Вот и Ми тебе привет передаёт! – ответила Люба. Она поднесла мишку к камере и помахала его лапкой: – Привет, Кит! – Как ни странно, в этот раз изображение не зависло, и красное сердечко Ми замельтешило у Кита посреди экрана.

Когда Никита увидел Любашиного Ми, на душе у него стало теплее и спокойнее.

– Скаж-ж-жи, Кит, а твой ма-а-айор – это п-п-полковник, как наш д-дед Игорь, да? Это Ми спрашивает, если что, – пояснила Любаша и захихикала.

Этим вопросом она словно сняла повисшее в эфире напряжение. Потому что после рассказа Никиты все как-то приуныли и замолчали. Ведь волновались за него. И дело было совсем не в проблемах со связью.

Кит засмеялся.

– Ну почти, Любаш-милаш. И он такой же хороший и порядочный, как и дед.

– Держись его, сын, – проговорил отец.

– Хорошо, пап, – кивнул Кит. – Он всем ребятам очень помогает. Вчера Мишу – помните, мой сменщик с завода – сам в больницу повёз. «Скорую» ждать не стал.

А потом что-то запипикало, зашипело – и связь на самом деле прервалась.

Мальцевы переглянулись. И волновались они за Никиту, и всё же появилось какое-то чувство, что дела у него не настолько плохи, чем они себе, тревожась, представляли. Ведь даже на расстоянии он чувствовал их незримую поддержку, любовь и защиту: словно у него появилось сразу несколько ангелов-хранителей. Да и он сам, как и другие парни, с которыми теперь служил, – все они стали ангелами-хранителями своей страны, каждой семьи, каждой матери и отца, каждой старенькой Ба и каждой маленькой девочки по имени Любаша.

Глава 10

Тренировки Кита заняли целый месяц. Этот месяц тянулся вроде как бесконечно, но и пролетел очень быстро. «Странно, как такое может быть?» – думала Любаша. Четыре недели – это четыре недели, но пробежали, как четыре очень длинных дня.

Волнение взрослых считывалось и чувствовалось, а бабушка тихонько приплакивала, снимая очки и украдкой промокая салфеткой глаза. Любе казалось, что за этот месяц из Ба вылилось не меньше ведра слёз. Нет, бабушка старалась улыбаться и вообще держаться бодро – как обычно, – но в этот раз не очень-то у неё получалось: держалась-держалась, но возраст взял своё.

Люба-то была глазастая и слёзы эти и бабушкино волнение замечала. Ей-то было не очень понятно, почему это бабушка так разволновалась. Все в семье знай только твердили, что Кит отправляется в зону боевых действий, Родину защищать. На какие такие действия, да ещё и боевые, Любе не объясняли. Максимум что говорили – «там сейчас беспокойно, людям требуется помощь».

Вот Кит и едет. Их любимый Кит. И его майор Самойлов, и Гена, и Миша, и Игнат. Одной командой.

На столике стояла Никитина фотография. Ба будто с ней теперь не расставалась. И Люба смотрела то на фото, то на Ба, и думала, что зря она так нервничает: вон какой Кит высокий и сильный, и рюкзак у него настоящий военский – разных оттенков зелёного, будто красками разрисованный. (Кит каждый раз её поправлял, что правильно говорить «военный», но каждый раз он всё равно прекращался в военского.) И в рюкзаке этом есть всё-всё, что может ему понадобиться, когда он туда поедет. «Туда» – это значит Родину защищать.

И вообще, когда Кит звонил, он всегда улыбался и говорил, что всё у него хорошо. Значит, так и было. Иначе просто и быть не могло.

Глава 11

И вот наконец Кит дома.

Они сидели в столовой – брат, родители и Ба, – а Любаша выглядывала из-за двери.

О чём-то говорили на полутонах. Вообще Любу отправили в её комнату поиграть, но ей было очень любопытно, о чём они там шушукаются без неё, вот она и подслушивала. Но слышны были только кусочки фраз.

Мама: «Как же ты?..»

Бабушка: «…внучок!..»

А папа просто молчал. Но взгляд его был наполнен какой-то тяжестью.

Эти тяжесть и напряжённость летали и вокруг стола, где сидела семья, и просочились уже в коридор, откуда торчал кончик Любашиного носа.

– Любаш-милаш, я тебя вижу. Вылезай давай из своего укрытия.

Люба вбежала в комнату, и звук каблучков её тапочек о паркет разбил повисшую над семейством тучу волнения. Она подскочила к брату, забралась к нему на колени и обхватила ручонками за шею – крепко-крепко – насколько хватило сил.

– Ты лучший военский на свете!

Он как-то изменился с момента его отъезда на учёбу: может, дело было в короткой стрижке, которая очень ему шла, или в зелёном – «защитном», как говорил Кит, цвете одежды, в которой он теперь ходил. Только вот Любе казалось, что он теперь ещё лучше стал, ещё умнее, ещё класснее – вот бы у всех были такие замечательные старшие братья! Любаша себе даже немножко завидовала.

И все засмеялись. Даже Ба. Правда, бумажный платочек всё еще был при ней, но она тоже наконец улыбнулась.

– Военный, а не военский, Любаш-милаш.

– Нет, военский! Ты у нас один такой клёвый. Вот пусть остальные – военные, а ты – военский! Самый лучший, Кит. Смотри, и Ми соглашается, – и она потрясла перед собой мишку, наклоняя его, будто он кивает.

Улыбка Ба померкла. Её снова накрыла туча грусти и тревоги. Она снова уткнулась в платочек.

Глава 12

В день отправления Кита снегу навалило чуть ли не по колено. И он продолжал идти и никак не хотел прекращаться. Молча собрались. Кит закинул за плечи свой военский рюкзак.

Наконец такси выплюнуло их у вокзала. От нависшей в салоне тишины, казалось, лопнут барабанные перепонки. Будто даже и не дышали. На воздухе все глубоко вдохнули морозный воздух. Наконец задышали. Вроде полегчало.

А вот и их вагон, самый последний в длинном составе. Молчали. Отчего-то не было сил говорить.

Люба дотронулась до руки брата и заметила, как что-то блеснуло в его глазах.

– Да снежинка попала, – отмахнулся он и улыбнулся ей уголком рта – так, как улыбался, когда хотел её подбодрить.

Он присел и стал теперь такого же роста, как и Люба.

– Ты теперь дома за старшую остаёшься, Любаш, – проговорил брат. – За бабушкой присматривай. Чтобы она допоздна перед телевизором не засиживалась. И за мамой – чтоб печеньками не объедалась. Ты же их знаешь, – и подмигнул.