Творчество и потенциал. Выпуск 1/2025

Пока сама есть беспредельность,
Пока есть сам Творец-Создатель,
Ты есть и будешь нераздельно,
Как сотворец и созерцатель.

Нас бесконечности река,
Несёт из прошлого в грядущий
Мир, непроявленный пока,
Но властны мы явить свой лучший.

Как не работают утильно,
В нас силы всех антимиров,
Но не погасят в нас насильно,
Творящий атрибут богов —

Наш Дух, что крепче адаманта,
У адаманта есть конец,
А Дух – он есть огонь созданья,
Где сам Создатель – наш Отец![1 - Стихи публикуются в авторской редакции.]

    2.09.2023

Современная проза

Владимир Авдошин

Родился в 1947 году в русском поселении Дурмень под Ташкентом. После семья переехала в Подмосковье, на родину отца, и жила в посёлке Одинцово, со временем ставшем городом и художественным пространством многих произведений автора.

Путь Владимира Дмитриевича к писательству был долог: в 1965 году он закончил радиотехнический техникум, писал стихи, в 1973-м поступил на русское отделение филологического факультета МГУ, в 1981 году окончил учёбу, защитив диплом по поэзии XVIII века, но по специальности «филолог» не работал, так как с 1980 года стал писать прозу: рассказы, повести, книги для детей.

Люся-птичка и музыкальная школа

Мой дедушка в своё время захотел пойти учиться в университет. А чтобы в него точно поступить, он пошёл на подготовительные курсы и год там занимался.

Что тут смешного? На тех же курсах занималась и моя бабушка. Но они не узнали друг друга на подготовительных и думали, что это им так сойдёт.

Но это у них так не прошло. Мало того, что они бок о бок целый год не знались, они ещё три года в университете были только шапочно знакомы. И только на четвёртом курсе дедушка захотел с бабушкой объединиться. А бабушка, устав ждать предложения от дедушки, вышла замуж за другого. И дедушка из-за этого очень огорчился. Хотя, казалось бы, сам виноват! Нельзя же, в самом деле, три года ждать своего первого свидания. Это и ежу понятно: раз не сказал о своих намерениях, то пеняй на себя и жди, сердясь за промедление. Бездарно ждал, бездарно ждал. Не знаю, правда, чего?.. Может, манны небесной?

Но манна небесная всё-таки посыпалась: он таки встретился с бабушкой после университета и объяснился. И на радостях, что всё так удачно сложилось, бабушка с дедушкой родили мою маму, а мама меня. И дедушка стал возить меня в коляске на Арбат, чтобы не тратить зря времени и знакомиться с художниками, пока он меня прогуливает. Там он познакомился с художником-пейзажистом, который незамысловато рисовал свою подмосковную Лобню. Её деревянные дома, её старые деревья и людей, там живущих. Без новых домов, без новых машин, в каком-то патриархальном очаровании.

И дедушка купил у него две картины про Лобню и толь-ко потом переехал в свою деревню. Может быть, под влия-нием тех картин. Ведь он же всё время жил и работал в городе. А пенсию в деревне никак не мог принять. А художник его ободрил. Мол, не расстраивайся, дед, деревня для стариков – это славно.

Я думаю, что для моей мамы и для меня это тоже было славно. Он с бабушкой там, а мы с мамой здесь.

Сейчас мне очень хочется дружить с девочками из моего класса. Кататься на коньках на школьном катке, невзирая на мороз (мы по-современному катаемся, без шапок, и не обращаем внимание на горло). И зачем бабушка бегает за мной с таблетками? Главное, что с девочками именно в седьмом классе получился полный контакт. И мы так понимаем друг друга, что нас не разделить, кто бы что ни говорил.

Понимания у учителей я не нашла. Что делать – пока не знаю. Иду на ощупь. Правда, бабушка с мамой меня ругают за такое движение по жизни – немножко того, немножко сего. «Ничего не получится в итоге», – говорят они.

А я хочу жить, как я хочу, а не по чужим лекалам. Правда, если случится, что они правы, мне будет тяжело это узнать.

А сейчас я хочу дружбы, плюс в театр со старшей сестрой Аришей, плюс с папой в Северные Дегуны – вот мои приоритеты. А любовь – только к маме и кролику Чупи. Он у нас живёт на полном обеспечении. Я ему покупаю сено в зоомагазине, а мама за ним пылесосит, чтобы у нас не было аллергии и мы не кашляли.

У мамы дурная привычка будить меня в полвосьмого. Якобы я должна пойти в школу вовремя. А я знаю, что мой крейсерский проход в школу – только ко второму уроку. Никого на улице нет, никто не толкается в вестибюле, не бьёт друг друга по голове ботинками в мешке, как это делает малышня.

Поднимаешься по лестнице чинно-благородно, как и положено почти взрослой девушке, и давишь массой характера все попрёки учителя: «Что это вы припозднились?»

Я выдержала это, а учитель не выдержал и бросил делать мне едкие замечания. Сдулся. Да, продолжаю ходить ко второму уроку. И шиш вам, мне так удобно.

Я ещё не знаю, кем я буду. Может быть, ваши фитюльки мне совершенно не понадобятся. Может быть, я в Китай уеду, как девочка с задней парты. Вы слышали про Китай последние новости? Русские женщины нормально там живут. А китайские мужчины бегут за ними в Россию с криками: «Только вернись!»

Это меня впечатляет. Я тоже хочу, чтобы какой-нибудь иностранец мне кричал: «Только вернись!»

Ну вот, дорогие мои, пока всё. Больше я про себя пока ничего не знаю. И про свои мечты не знаю. Говорят, в моём возрасте они ещё не оформлены. Я согласна с таким утверждением. А насчёт родительских денег по 50 рублей с носа, итого 100 руб. в неделю, я даже очень за.

Спасибо маминому бойфренду, психологу Занду, что надоумил моих родителей, присоветовал им: «Ребёнок постепенно должен привыкать к деньгам и покупкам».

Как он это вовремя сказал! Я просто обмирала в магазине о бантике на голову и перчатках без пальцев. И когда купила и посмотрела на себя в зеркало, то подумала: «Ах, как я хороша!» И бантик мне к лицу, и перчатки на месте. Жаль, что нельзя на школьном вечере во всем этом пофланировать.

Раз моя мама сменила папу на Занда, то я могу или не признать это, или звать мою маму «новой мамой». Другого выхода у меня нет. Как говорят логисты: «Ты или принимаешь предмет, или отрицаешь его».

Так вот. Моя новая мама говорит о границах общения, границах отношений между людьми. Конечно, с подачи дяденьки Занда. Он же психолог и научил её этому. Например, младшая сестра Агния мне действует на нервы своей детсадовской речёвкой «Я с тобою не дружу!». Но это бывает редко. И ей ещё так далеко до моих мыслей, что беседа разваливается. А Чупи всегда молчаливо согласен со мной и с мамой. Нас трое, и мне это нравится.

Живя с мамой, я езжу в гости к папе. И он приезжает к нам, невзирая на развод. Потому что моя мама – гештальт и разрешает это. По её жизненной теории, после развода родитель из общения с ребёнком не выпадает. Папа приезжает и учит меня играть на гитаре. И мы вместе катаемся по набережной на велосипедах.

Мой папа – «пожарник» семьи. Он четырём няням в Северных Дегунах – двум бабушкам и двум дедушкам, старшим и младшим, – навязал дискуссию о том, что делать в семье, когда дочь выросла в подростка. И вся семья из четырёх нянь высказалась и принялась увещевать меня:

– Ты же у нас любимая птичка. Мы всё для тебя готовы сделать.

– Тогда купите мне гитару. Я буду выходить на сцену и поражать всю школу своим мастерством. А ругаться с учителями, если вы просите, больше не буду. А папа сходит и устроит меня в музыкальную школу – вот что я надумала.

Но музыкальная школа – это такая рутина… Сразу начали мне совать какого-то Моцарта, даты его жизни и смерти, сонату и сюиту, просили вести себя молчаливо и не разбрасываться эмоциями, потому что они понадобятся мне при исполнении произведений Вольфганга.

– Но прежде всего вы должны полонез Огинского выучить. Без него вы вообще не музыкант.

– А я «Смоки» хочу играть, а вовсе не полонезы.

– Тогда, может, вас папа не туда привёл?

– Не знаю, куда привёл меня папа, но я это учить не буду. Я хочу учить что-то воздушное, что поднимает меня. И ваша стадность мне не нравится. Я в школу хожу – сорок человек в помещении, а теперь еще в музыкальную школу ходи – опять в помещении сорок человек. Я хочу заниматься одна, и папа мне обещал это. И заниматься по своему выбору, а не по выбору учителя. Мне, например, нравится тарантелла. Можете?..

– Нет, это не входит в программу первого класса музыкальной школы.

– Вот я папе и говорю, что мне с музыкальной школой не по пути. А он меня всё уговаривает, что вы большие специалисты и разберётесь со мной. А я вижу одну рутину. В каком бы возрасте кто бы что ни захотел – всё равно относитесь, как к семилетней.

– Ну хорошо, мы тебя выслушали. Теперь мы поговорим с твоим папой.

Поговорив с папой, учителя сказали: «Ищите другие возможности. На нашей школе свет клином не сошёлся».

– Ни в какую другую школу я ходить не буду. Знакомиться со всеми заново не буду!