Из записок оперуполномоченного

Из записок оперуполномоченного
Алишер Арсланович Таксанов

Из воспоминаний сотрудника НКВД/МВД в 1930-х годах по работе в уголовном розыске на территории Узбекской ССР. Рассказы основаны на реальных исторических событиях.

Алишер Таксанов

Из записок оперуполномоченного

Из записок оперуполномоченного

(По воспоминаниям полковника милиции Касыма ТАКСАНОВА)

ЧЕРНАЯ КЛЯТВА

В мае 1938 года Бухара, как всегда, утопала в жаре. Солнце безжалостно палило с безоблачного неба, превращая траву в бледные, сухие пятна на выжженной земле. Лепестки редких цветов, которые еще успели распуститься, уносило горячим ветром, наполнявшим воздух пылью и мелким песком. От горизонта веяло сухой духотой, которая казалась неотъемлемой частью здешней жизни. Густые тени старых платанов спасали горожан от зноя, а многочисленные арыки – жизненные артерии города – еле слышно журчали, неся воду из Амударьи.

Несмотря на сложные климатические условия, Бухара оставалась живым и шумным городом. На главной площади возвышался величественный минарет Калян, который, словно страж, следил за бесконечным движением времени. Его резной кирпичный узор напоминал о временах, когда Бухара была центром науки, ремесел и торговли. Вокруг кипели торговые ряды, наполняясь гулом продавцов и покупателей, обсуждающих цены на ткани, фрукты, специи и фарфоровую посуду, привезенную из Китая.

Мечети и медресе, пережившие века, стояли в ожидании новой судьбы. Они больше не были местом религиозного поклонения, но их архитектура все еще вдохновляла своей гармонией и величием. Величественная цитадель Арк, некогда резиденция бухарских эмиров, теперь была символом ушедшего мира. Её мощные стены хранили молчание, напоминая о временах, когда здесь вершились судьбы народов.

В эти годы Бухара переживала бурный период преобразований. Советская власть, несмотря на формальное утверждение, продолжала сталкиваться с сопротивлением укоренившихся традиций. Общество, веками жившее по законам патриархальных устоев, с трудом принимало новые порядки.

Коллективизация, объявленная партией как шаг к созданию социалистического общества, вызывала у местных жителей больше тревоги, чем надежды. Принудительное объединение земель и хозяйств не только разрушало привычный уклад жизни, но и вело к обострению социальных противоречий. Богатые землевладельцы, потерявшие своё имущество, тайно поддерживали недовольство, а простые крестьяне, часто лишённые средств к существованию, пытались противостоять новым порядкам, хотя и боялись открытого сопротивления.

Рыночные площади, где еще недавно обсуждали урожаи и цены, теперь заполняли слухи о новых налогах, перераспределении имущества и планах строительства фабрик. Люди с опаской смотрели в будущее, а власть продолжала делать ставку на идею социалистического преобразования, не всегда замечая, как её действия обостряют ситуацию.

Узбекская Советская Социалистическая Республика появилась 15 лет назад, в 1924 году, и её возникновение стало важным этапом в истории региона. Бывшие Кокандское и Хивинское ханства, а также Бухарский Эмират остались в прошлом, уступив место народным республикам, которые вскоре объединились в единое государство. Через несколько месяцев Узбекистан вошёл в состав СССР на правах федеративной республики. Впервые узбеки получили возможность самоопределения, став участниками строительства социалистического общества.

Советская власть активно преобразовывала республику, внедряя новые формы жизни. На месте старинных кварталов строились современные дома. Появлялись школы, институты, больницы и фабрики. Рабочие факультеты открывали двери для тех, кто прежде не мог получить образование. Железные дороги пересекали пустынные территории, соединяя отдалённые уголки республики с её центром. Линии электропередач несли свет в отдалённые кишлаки, где люди прежде жили в темноте.

Особое внимание уделялось ирригации. Строительство новых каналов и плотин позволило увеличить плодородные площади, делая хлопковые поля основой экономики. Воды Амударьи и Зарафшана использовались для орошения, создавая искусственные оазисы среди пустынь.

Социальные перемены особенно ярко проявились в освобождении женщин. Партиархальные устои, веками определявшие их роль, начали рушиться. Женщины сбрасывали паранджу и занимали рабочие места на фабриках и заводах, осваивали новые профессии, становились машинистами паровозов и учителями. Многие участвовали в общественной жизни, работали в госучреждениях, милиции и даже становились депутатами. Этот процесс, однако, сопровождался серьёзным сопротивлением со стороны традиционного общества.

Несмотря на успехи, республика оставалась неспокойной. Высокий уровень преступности был проблемой, требовавшей внимания. Уголовные группировки, порой выступающие как настоящие банды, мало чем отличались от басмаческих отрядов, которые когда-то угрожали советской власти. В некоторых городах власть словно делилась на две половины: днём здесь царили советские порядки, а ночью контроль переходил к криминальным элементам.

Эти банды держали в страхе население, занимались грабежами и вымогательством. Борьба с ними велась как силами милиции, так и подразделениями Красной Армии. Часто возникали настоящие столкновения, в ходе которых советские войска подавляли преступные группировки. Однако коренные изменения требовали времени и усилий.

Тем не менее, республика уверенно двигалась вперёд, шаг за шагом преодолевая трудности и закладывая фундамент для нового общества.

Аркадию Константиновичу Клицкому было около пятидесяти лет, и его внешность отражала годы службы в органах. Среднего роста, крепкого телосложения, с коротко подстриженными седыми волосами и строгим взглядом серых глаз. Его лицо с четко очерченными скулами и глубоко посаженными морщинами было суровым, но в нем угадывалась скрытая усталость человека, чья жизнь была подчинена долгу. Клицкой всегда был чисто выбрит, а его форма сидела идеально, с тщательно отутюженными складками на гимнастерке. Даже в такую жару он носил фуражку, которая, казалось, была неотъемлемой частью его облика.

Каждый день Аркадий Константинович получал десятки сообщений, и почти все они рассказывали о преступлениях, которые нужно было раскрывать. Телеграммы говорили о зверских убийствах сельских активистов, поджогах, резнях, нападениях на женщин и кражах. Такие события стали для него рутиной, но это не значило, что он привык к ним. Его рабочий стол всегда был завален папками с уголовными делами, фотографиями и картами. Бумаги лежали аккуратно, но их объем вызывал ощущение, что времени на всё не хватит.

Дежурный, который вошёл в кабинет, явно был новичком. Невысокий, худощавый, с тонкими чертами лица и густыми чёрными волосами, он держался неуверенно, словно боялся лишний раз произнести слово. На его лице читалось юношеское смущение и старание выглядеть серьёзным. Судя по всему, он был таджиком, недавним призывником, ещё толком не привыкшим к службе. Его форма висела на нём немного мешковато, а винтовка, висевшая за спиной, казалась скорее обузой, чем оружием.

Когда он заговорил, стало ясно, что русский язык давался ему с трудом. Произнося каждую букву по отдельности, он всё же пытался быть полезным. Его глаза опускались, когда он ошибался, но каждый раз он поднимал голову, пытаясь исправить положение.

– Сообщение из окружного отдела милиции города Термеза… Спецсообщение… – русскимй язык не просто давался парню, привыкшему общаться на таджикском в махалле.

Аркадий Константинович слушал юного милиционера, внимательно наблюдая за ним. Когда тот стал запинаться, полковник почувствовал лёгкое раздражение, смешанное с жалостью. Он понимал, что система пока далека от совершенства, а обучать новобранцев необходимо быстрее и качественнее. Взяв у парня бумагу, он отпустил его:

– Можешь идти, сам прочитаю.

Когда дверь за дежурным закрылась, Клицкой задумался о том, как улучшить подготовку таких, как он. В органах внутренних дел катастрофически не хватало грамотных сотрудников. Даже если этот парень не станет офицером, он всё равно должен научиться читать и писать свободно. Это основа для любой службы. Как он будет составлять протоколы? Как сможет работать на оперативных заданиях, если ему будет сложно даже записать свидетельские показания? Полковник понимал, что будущее за образованными кадрами, а значит, нужно начинать с азов.

Пробежав глазами строки сообщения, полковник Клицкой задумался. Телеграмма поступила от майора милиции Эргаша Мавлютова. В ней говорилось, что в горах Тангемуш, на территории Бойсунского района, произошло жестокое убийство: неизвестные преступники лишили жизни тринадцатилетнего сына пастуха Джангибая. Кроме того, из колхозного стада были угнаны бараны гиссарской породы, чьё мясо и шерсть высоко ценились, в неизвестном направлении. Майор просил содействия и помощи опытного следователя для расследования дела.

Клицкой почесал затылок, вздохнул и нажал кнопку звонка.

– Вызовите ко мне Таксанова! – коротко приказал он вошедшему дежурному.

Через полчаса в кабинет вошёл старший оперуполномоченный уголовного розыска НКВД Бухарской области старший лейтенант Касым Таксанович Таксанов. Его крепкая фигура говорила о многолетней выучке и опыте, а взгляд тёмных глаз – о проницательности и твёрдости. Черты лица были суровыми: острый нос, густые брови, несколько морщин, сделавших его немного старше своих двадцати шести лет. На запылённой гимнастерке виднелись следы долгого дня работы, а на ремне висел револьвер, отточенный до блеска.

Таксанов был человеком действия. В тот день он проводил оперативные мероприятия в местных злачных местах, пытаясь выявить подозрительных лиц и разыскать рецидивистов. Город, увы, всё чаще становился прибежищем для уголовников, и оперативнику приходилось разрываться между десятками дел. Вызов к начальнику застал его врасплох, но опытный сыщик знал: в его службе неожиданности – часть работы.

Из открытого окна кабинета тянуло знойным воздухом, пахнувшим разогретой пылью и сладковатым ароматом восточных специй. На улице звучали крики арбакеша, подгонявшего лошадь, запряжённую в повозку. Продавцы на базаре активно зазывали покупателей:

– Эй, сестра, купи лук! Помидоры свежие!

– Брат, айран попробуй! Свежая сузьма, не найдёшь лучше!

Торговые лавки распахнули свои двери, оттуда доносились голоса и ароматы: кориандр, зира, шафран наполняли воздух, проникая в здание НКВД. Уличные звуки смешивались с шумом шагов, колёс телег и скрипом деревянных повозок.

Клицкой нахмурился и встал, чтобы закрыть окно. Специфический запах базара и крики продавцов отвлекали от дела. Лязг створок разрезал воздух, и полковник вернулся за стол, глядя на вошедшего Таксанова. Время было действовать.

Касым Таксанов был молод – всего двадцать шесть лет, но его жизненный путь был насыщен событиями и трудностями. Полковник Клицкой знал его биографию вдоль и поперёк. В 1925 году, ещё подростком, Касым поступил в сельскую школу и с успехом окончил четыре класса. Через два года, в 1927-м, вступил в комсомол, где начал активно помогать ОГПУ в ликвидации басмачества. Его решительность и преданность делу не остались незамеченными.

В 1928 году он отправился в Бухару, чтобы получить образование в двухгодичной педагогической школе. Окончив её, Касым стал учителем в кишлаке Паскатей, но на этом не остановился. К 1932 году он был уже директором школы в Шафриканском районе, где активно боролся с неграмотностью среди батраков. Однако это было опасное время: банды криминальных элементов начали охоту на сельских активистов. Чтобы спасти молодого комсомольца, органы перевели его в Кашкадарьинскую область. Под видом чайханщика он вел просветительскую работу, а вскоре стал секретарём сельсовета.

В октябре 1934 года Касым добровольно записался в Красную армию, где служил в 42-м кавалерийском полку в Самарканде. После демобилизации в 1936 году он был рекомендован для работы в НКВД, и с тех пор его карьера шла вверх. Из младшего милиционера он вырос до старшего оперуполномоченного, заслужив уважение коллег.

– Рад тебя видеть, Касым, – сказал Клицкой, вставая из-за стола. Его твёрдая походка и уверенность в голосе выдавали человека, привыкшего к трудностям. Он подошёл к молодому офицеру и заглянул ему в глаза. Клицкому нравился этот парень – смелый, честный, преданный делу революции. Такие, как Касым, были опорой системы.

– Знаю, что оторвал тебя от работы, – продолжил он. – Сейчас в городе много проблем, каждый милиционер на счету. Но нужна помощь коллегам. Читай.

Полковник протянул телеграмму. Касым, бережно взяв полоску бумаги, быстро вчитался в текст. Его уверенность и серьёзность в этот момент проявлялись в полной мере.

– Всё ясно? – спросил Клицкой.

– Так точно, Аркадий Константинович! – отчеканил молодой офицер.

– Ты командируешься в Бойсунский район. Предписание получишь в отделе.

Касым отдал честь и вышел из кабинета.

Прежде чем отправиться в путь, Касым успел забежать домой. Его жена, Хадича, встретила его с тревогой в глазах. Она была молодой, примерно двадцати двух лет, с мягкими чертами лица, светлыми карими глазами и густыми тёмными волосами, заплетёнными в косу. В её движениях была заметна лёгкая неуклюжесть, ведь она была на последнем месяце беременности.

– Всё будет хорошо, – уверял её Касым, целуя жену и поглаживая её живот. – Я скоро вернусь.