Постыдное ремесло

Весть о происшествии разнеслась по всей империи, и только ленивый не обсуждал это приключение графа Барно, не смеялся над супругом баронессы, и над всей его семьей. Саму же Мардж Кирми настигла бешеная популярность – не многие дамы могли похвастаться соблазнением Ланса. Вернее, таких было немало, но их свидания с графом, по большей части, оставались для всех тайной.

Конечно, союз Барно и Кирми распался.

Не желая выслушивать гневные речи отца, Ланс старался не попадаться ему на глаза, и редко бывал дома.

Но, гнев родителей не единственное последствие такого поведения… Дела Ланса были намного хуже, чем он думал.

В "Золотом петухе", в задней комнате, предоставленной хозяином для уважаемых гостей за дополнительную плату, сидели четверо: первый – худой неприметный мужчина, второй – старше и толще, третий, с важным видом, и четвертый, молодой человек, одетый богато, и увешанный украшениями, как женщина.

Худой говорил негромко, обращаясь к молодому:

– Ваша семья Деги намного богаче и влиятельнее, чем дом Барно. Однако, вы входите в свиту Ланселота, а не наоборот.

– Барно аристократы! А мы не владеем магией так, как они, или вы, уважаемые господа, о чем вам известно! – усмехнулся Деги – И никогда не попадем в высшее сословие!

– Это можно исправить, – вкрадчиво произнес толстый – достаточно войти в аристократическую семью.

– Женится на дочери знатного дома?– спросил Деги – Боюсь, такое невозможно! Это бывает крайне редко! Вы, аристократы стараются заключать браки между своими, что бы не распространять магические сверспособности на посторонних.

– Да, – произнес худой —это так! Но, семья Малеро не против принять в свое лоно достойного представителя состоятельного, но не знатного рода.

– Вам, господин Малеро, нужны наши деньги? – усмехнулся Деги, смотря на худого – Военные действия, и сопряженные с этим трудности сильно истощили ваши запасы, а мой отец занимается производством оружия, и нисколько не пострадал, а даже наоборот…

– Нет! – сказал важный господин, до этого молчавший – Вы знаете, что нам нужно! И Малеро, и нам всем. Маленькая услуга, взамен которой вы войдете в знатную семью. Плата более чем достойная.

Деги помолчал, и поднялся.

– Я не предам друга, уважаемые господа! Свои обиды и претензии высказывайте хоть молодому графу Барно, хоть старому, и решайте все вопросы с ними!

– Барно благоволит двор! – заметил Малеро – И выяснять с ними отношения в открытую бесполезно. Нас же и обвинят!

– То что вы предлагаете – низко, и недостойно благородных Домов! – ответил ему молодой человек – Такие вопросы принято решать на дуэли!

– На дуэли! – возмущенно воскликнул худой – Даже если мы кинемся на Барно втроем, втроем же и сдохнем, в ту же минуту!

– Не спешите с решением, господин Дега, подумайте хорошенько! – произнес знатный —И напоминаю, вы дали слово не разглашать тему нашей беседы!

– Разумеется! – ответил Деги, раскланялся, и вышел.

Оставшиеся помолчали, затем худой сказал:

– И этот отказался! Юношеская дружба отличается искренностью и преданностью.

– Не спешите с выводами! – ответил ему знатный – Он посоветуется с отцом, а старый оружейник не упустит такую возможность, уж поверьте! Жители Сайнтифика все такие, себе на уме!

– Надеюсь, так и будет! – сказал толстый и спросил Малеро – Как ваш племянник?

– Лучше, слава богам! – ответил знатный – Но, боюсь, здоровье его никогда не станет прежним, и жизнь будет недолгой!

Все трое помолчали, скорбно опустив головы.

– А сын главы вашего дома отошел от нанесенного унижения? – спросил Малеро знатного.

– Он не покидает поместья! – зло ответил знатный – И как долго это добровольное заточение продлится, как долго над ним будут потешаться – неизвестно!

Все опять печально покачали головами.

Толстого о его жене не спросили – это было бы совсем неловко для всех.

Гвен завидовала брату – нет, не его пьянкам и дебошам – а тому, что он может делать, что пожелает. Девушка тоже "занималась делами" – наносила визиты и принимала гостей, вышивала и помогала матери управлять их огромным домом… И находила эти занятия ужасно скучными. Единственной радостью была для нее магия, которую она не бросила и дома – Гвен старалась развивать свои антигравитационные способности, ей хотелось научится летать. Для занятий миледи была выделена комната, и Гвен проводила там много времени. Если она не занималась магией – то просто сидела и мечтала. О любви… О приключениях… О путешествиях в дальние страны… Еще, Гвен хотелось изучить остальную часть Земель Рассвета, ту, где люди и не бывали, но верили рассказам путешественников о чудесах и красотах тех мест.

…Напрасно Гвен весь день прождала Ланса – он не ночевал дома, не явился и утром. А девушке нужно было с ним поговорить, и попросить о помощи. Ей, наконец— то подыскали жениха.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Подходящим мужем для Гвен сочли четвертого сына семьи Паксли, Госсена – обе семьи устраивала перспектива будущего родства.

Для Гвен новость о замужестве не было громом среди ясного неба – она не хотела замуж, но родители давно говорили о свадьбе. Правда, Гвен думала, что это будет нескоро – когда—нибудь.

Девушка пыталась вспомнить, кто такой Госсен, но в семье Паксли было много сыновей, и кто из них ее жених, она не знала. Гвен хотелось обсудить эту новость с братом, и расспросить его о будущем муже – Ланс наверняка с ним знаком – но молодой граф дома так и не появился.

Тем временем, в поместье Паксли устроили прием для семьи Барно, что бы познакомить жениха и невесту друг с другом, и объявить предстоящей свадьбе.

Ночью Гвен снились неясные, будоражащие сны, а с утра ее охватило волнение, и не отпускало до самого поместья Паксли. Все два часа поездке в карете она молчала и теребила в руках кружевной платок.

Замок, куда миледи Барно переедет после свадьбы, произвел на нее неприятное впечатление —снаружи он выглядел мрачным,даже зловещим, с темными стенами и узкими окнами. А внутри, к мрачности прибавлялся некоторый аскетизм – похоже, глава дома Паксли, чьим сыном и был Госсен, не любил роскошь.

Однако, внешность и личность будущего мужа занимали ее больше, чем интерьеры замка. Пока шла церемония приветствий и представлений, Гвен разглядывала мужчин, находящихся на приеме, пытаясь понять, кто ее жених.

Когда же их представили друг другу, миледи не знала, то ли смеяться, то ли плакать – Госсен оказался худеньким, угрюмым пареньком, держащимся в стороне от других. Гвен, как и подобает благородной даме, скрыла свое разочарование, присела в поклоне, и любезно поддержала беседу с матушкой жениха, сдерживая злость.

За обедом ее и Госсена посадили рядом. Девушка отодвинулась на самый край стула, что бы быть подальше от жениха, то же сделал и Госсен – отодвинулся. Между собой они не пообщались, и ни сказали друг другу ни слова.

После приема, усевшись в карету, разгневанная Гвен высказала родителям все, что думает – если они решили выдать ее замуж, то могли бы выбрать кого—нибудь, более достойного.

– Я никогда не выйду за этого хлюпика! – решительно заявила она, и больше, до самого поместья Барно, не произнесла ни слова.

Зато родители высказались. Отец напомнили Гвен о том, о чем миледи знала с самого детства – ее долг выйти замуж, дабы укрепить положение семьи. Матушка была в суждениях помягче – она сказала, что о людях нельзя судить по первому взгляду, что Гвен пока не знает Госсена, и ее мнение поменяется при более тесном общении. Ибо, по мнению графини, четвертый сын Паксли – достойный и приятный молодой человек.

И родители, и Гвен остались при своем мнении, но девушка должна подчинятся их воле. Гвен, вернувшись в поместье, отправилась в свою комнату с твердым намерением – что—нибудь придумать, но замуж за Госсена не выходить.

Она сообщила няне неприятную новость о своем замужестве, чем довела старушку до слез – та горевала, что девушке не позволят взять няню с собой в новую семью, и они расстанутся.

– Перестань плакать! – успокаивала ее Гвен – Я ни за что не выйду за него!

– Это невозможно! – вытирая слезы, бормотала няня – Противится воле родителей нельзя!

– Я их уговорю! – воскликнула Гвен – Ты же знаешь, как мама и отец меня любят!