Голос моего сердца

Две жестокие напарницы.

Летом мы с ребятами любили ходить к реке, заранее набрав корзинку с наливными яблоками и бутылки со сладким компотом. Разместившись у берега, сперва основательно грелись на солнышке по указу взрослых, а затем с нетерпением бежали в воду, брызгаясь и соревнуясь в скорости плавания.

Стоит отметить, что младший Уве плавать не умел вовсе, так что конкуренция всегда была между двоими: мной и Зофией. И так как те малышки обе ненавидели проигрывать, в ход каждый раз шли жульнические приемы, такие как: хватание за ногу или руку, намеренные брызги и даже драки.

Однако даже с подобными махинациями чаще всего побеждала дружба. А спустя пять минут после гонок все трое уже набрасывались на яблоки, вновь впитывая солнечные лучи.

Славные деньки беспечного детства.

Родители наши тоже общались, а по выходным мы целыми семьями ходили друг к другу в гости. В тот период жизни винное дело только зарождалось, и никаких решительных действий в его сторону пока не было принято.

Изначально мама работала учителем в небольшой школе на окраине местности, отец – простым водителем. Сказать, что наша семья страдала, было бы неправильно, но и лишнего позволить мы не могли.

По этой причине все наши застолья выглядели довольно скромно. Как правило, готовились рис с рыбой, и это в лучшем случае. Или же картошка. Много картошки. В общем, обычная пища для элементарного утоления голода.

Однако одно блюдо всегда стояло на столе, независимо от оставшихся денег – яблочный пирог от Зофии и ее тетушки. Он делал всех нас счастливыми и переполненными чем-то светлым. Именно пирог напоминал нам, что мы все вместе, мы – одно целое, мы едим замечательную выпечку, которая была изготовлена с душой, а это – самое главное.

Подобные вечера – единственное, в чем нуждалась маленькая Геката и ее друзья.

Кто знает, возможно, я бы все еще была с ними, ни случись последующих событий.

Постепенно мои родители стали совсем загружены бюрократией и прочими формальностями только зарождающегося бизнеса. Будучи амбициозными личностями, им не хотелось застаиваться на одном месте, они хотели двигаться дальше.

Вполне очевидно, свободного времени на беспечное общение и отдых стало в обрез, а иногда даже вечерние посиделки не представлялись возможными. Контакт с еще недавно столь близкими людьми сократился, но меня это не касалось, ведь то были взрослые вопросы.

Я же, в свою очередь, проводила с друзьями столько времени, сколько желала. Однако внезапное напряжение между семьями было сложно не заметить. Даже неразумный ребенок понимал сложившуюся обстановку.

В один из вечеров я случайно подслушала разговор родителей, возвращаясь от Зофии домой.

– Думаю, пора сказать им, – шептала мама. – Это ведь так здорово, они должны за нас обрадоваться! Теперь мы снова сможем собираться по выходным. Какая разница, кто где живет?

– Не спеши, Кая, – отвечал отец. – Это не те люди. Они не оценят твоего восторга.

– Да что ты…

Дальше я слушать не стала.

Было ясно, что речь шла о покупке нового дома, и это меня не удивило. Родители давно обсуждали этот вопрос, но каждый раз подобная возможность представлялась мне как нечто нереальное, что-то, о чем только мечтают, а не осуществляют. Но вот планы воплощаются в реальность и…

Что станет с нами?

С тремя сплоченными сердцами, что так крепко сошлись за столь короткий промежуток времени?

По щеке покатилась слеза.

«Зофия… Уве», – хныкала маленькая Геката.

На следующий день родители попросили меня посидеть в своей комнате. Интуиция подсказывала, что нечто жуткое надвигается.

И я не ошиблась.

Желая утолить любопытство, пришлось тихо открыть дверь, прокрасться в сторону кухни и спрятаться за углом. Слышались голоса. Возмущенные. Я слегка выглянула и сразу заметила, что на этот раз на столе нет яблочного пирога. «Дурной знак», – испугалась малышка из прошлого.

– …Так что теперь мы будем жить чуть дальше от нынешнего дома, – виновато лепетала мама, – но все равно сможем собираться по выходным!

Минута тишины.

– А этот дом? – решительно поинтересовался мистер Робинсон, отец моих друзей.

– Продадим, – подал голос мой.

Казалось, в тот момент я услышала, как у тетушки Зофии заскрипели зубы. Мне стало по-детски страшно.

И все же меня волновало одно: что станет с нами? С нашими детскими узами? С яблочным пирогом?

Набравшись смелости, я заставила себя остаться. Забавно, но уже тогда малышка Геката руководствовалась фразой: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь».

– А мы? – голос тетушки вывел меня из рассуждений, – Что будет с нами?

– Я же сказала, мы будем видеться! – мама нервно хихикнула, судорожно заламывая пальцы.

– Я не об этом.

– Тогда я тебя не понимаю.

– Переезжаете в новый дом, – в ее голосе слышался открытый упрек, – а нам, значит, жить в развалюхе? И давиться очередным яблочным пирогом?

Мои глаза наполнились слезами. Они ручьем потекли по круглым щекам и заливались в рот. Я почувствовала привкус соли на языке. И огромную боль в сердце.

Опомнившись, заткнула рот руками, чтобы предательски не всхлипнуть. И все же…

Пирог…

«Как она могла… Как она могла сказать такое?» – только и мог спрашивать ребенок, невольно ставший свидетелем разоблачения истинной сущности людей.

В это же время на кухне разразился скандал. Обстановка не сулила ничего хорошего.

По большей части кричали мужчины и тетушка. Я не слышала голос мамы, но представляла, что и по ее нежной щеке сейчас бежит одинокий ручеек разочарования.

«Она тоже расстроилась из-за слов о пироге? Или из-за чего-то другого?» – гадала малышка.

В общих криках можно было услышать ярый бас рассвирепевшего отца: «Я всегда знал, какие вы на самом деле»; срывающийся визг тетушки: «Жадные бараны, вы все это время уплетали за наш счет, а на сэкономленные деньги купили дом! Это наш дом!» и одобрительные возгласы кого-то из семьи Робинсонов.

Я будто застыла на месте. Услышав ссору взрослых впервые, меня окутало полное оцепенение и безысходность.

Более того, я не могла поверить, что то была семья Робинсонов, где каждый член неустанно заботился о другом, где каждый был настоящим лучом солнца.

«Так вот какой он, мир больших?» – бессильно рассуждала девочка из прошлого.